Одна минута славы

— Я не выдержу!

— Выдержите. Обязательно. Это бизнес, милая моя. Никто здесь ничего из жалости делать для вас не будет. Поймите раз и навсегда, жизнь не строится на принципе «хочу — не хочу». Нужно было думать до того, как подписали договор. А теперь привыкайте к мысли, что нужно жить по законам: должна и нужно. У вас есть обязательства. Вас никто сюда на аркане не тянул, вот и терпите. А ходить к нам и истерики устраивать не стоит. Ни вам, ни нам жизнь это не украсит. — Последние слова Марина процедила даже с некоторым злорадством, словно поделом наказала человеческую глупость.

После этого она покинула девушку и вошла в дверь студии. А девушка постояла еще минут пять, прижавшись лбом к стене, потом медленно, как под гипнозом, повернулась и побрела вдоль по коридору. Алена быстро сориентировалась и кинулась следом. Догнав ее, она пошла рядом, лихорадочно раздумывая, с чего бы начать разговор. Но первой заговорила девушка. Она посмотрела на нее заплаканными глазами и, вздохнув, через силу улыбнулась. Улыбка у нее получилась горестная.

— Ты сниматься? — спросила она.

Алена кивнула.

— Уходи отсюда.

— Почему?

— Я снялась у них, теперь вот пожинаю плоды своего труда, — она слегка кивнула туда, где осталась дверь студии.

— А что случилось? — Алена уже знала, что случилось, но без этого вопроса дальнейший разговор был невозможен.

Девушка в красках поведала ей, что произошло после того, как на экраны вышел рекламный ролик с ее участием. По большому счету, ее история мало чем отличалась от Лялькиной, может быть, только подробностями — та же травля со стороны соседей, ссора с родителями, любимым парнем, потеря подруг и проблемы на работе.

— Я теперь совершенно одна! — с чувством закончила Ира, так звали несчастную. — Я не знаю, что дальше делать.

— Но когда-нибудь это закончится, — предположила Алена.

— Хрен! У меня пока только один выход — уехать. Скрыться там, где меня никто не узнает. Хотя, где теперь нет телевизора? У меня, правда, дядька в Сибири, наверное, туда и поеду месяца на три. Там у них поселок старателей, одни мужики. Устроюсь к ним поварихой. — Она снова всхлипнула и вытерла со щеки слезу. — Это после того, как год переводчицей проработала. Представляешь, как кисло!

— Не весело, — согласилась Алена.

— И вот же сволочь! — возмутилась Ирина.

— Кто? Марина?

— Да нет. Марина — шавка, ее дело отлаиваться. Я про своего начальника — паскудный тип! Целый год трахал бесплатно, а теперь все — от ворот поворот. Ему, видите ли, сотрудники с такой репутацией не нужны! Стольких я его клиентов уже ублажила. Да он без меня ни одной сделки бы не заключил. Таскал меня повсюду. Жену не брал, а я — в первых рядах, — она усмехнулась, видимо, вспоминая подробности своего карьерного роста. — Где только не была: и в Таиланде, и в Париже, и в Африке… только не помню Филиппины — это в Африке или нет?

— Вряд ли… — Алена задумалась, где это учат языку тех, кто не знает простейшую физическую географию. О том и спросила: — А ты с какого языка переводила?

— Ой, да брось ты, — скривилась Ирина. — Я же только числилась переводчицей. Ну, для жены, понимаешь? Так-то я только двумя владею, русским и матерным. — Похоже, она обожала делиться подробностями своей личной жизни, даже повеселела слегка. — А я-то думаю, чего мой папик заржал, когда мы на Филиппины прилетели. Я ему — ну вот мы и в Африке, малыш. А он — заржал.

Алена с трудом сдержала улыбку, потому что Ира вновь погрустнела. У нее вообще настроение быстро менялось.

— Да он-то ни при чем — это все его жена, стерва. Как она узнала, ума не приложу? А все имущество на ней. Папик перевел, ну чтобы спокойнее жилось, налоговая там и вообще, если посадят, то хоть не конфискуют. А жена уперлась задом, либо я, либо твоя б…, понимаешь?

Ну, не знаю, какое дерьмо ей натрепалось — вроде все, кто знал, свои люди. А папику теперь пришлось выбирать. Я-то ведь понимаю, что дешевку вроде меня он легко найдет, а вот жена если канитель затеет, хрен выкрутишься. Поэтому я и в заднице теперь. Рассчитал, даже не прослезился. Будто бы и не было ничего. Так что светит мне Сибирь, пора вещички собирать.

— Я бы все-таки потерпела на твоем месте. — Алене стало жаль девушку. Таких простых душ, потрепанных жизнью, всегда жалко.

— На своем еще натерпишься! — пообещала она. — Надуют тебя здесь.

— А мне кажется, все обойдется.

— Ну и дура, — не слишком вежливо отсекла Ирина.

— Вот ты где, зайка! — Саша с размаху обнял Иру, заодно и Алену обнял. — Что случилось, маленький мой?

Ирина приклонила голову к его плечу и всхлипнула.

— Ладно, разберемся, — великодушно пообещал он.

«Как это он разберется? — про себя удивилась Алена. — Не может быть, чтобы этот толстячок знал, как помочь девушке!» Ира же снова всхлипнула и расслабленно улыбнулась.

— Давай я еще раз твой телефон запишу, — деловито засуетился Саша.

— А у меня ручки нет, — жалобно проныла Ирина.

— У меня есть, — быстро пришла ей на помощь Алена.

— Диктуй, — он взял у нее блокнот и ручку. Девушка продиктовала свой номер телефона, Алена его на всякий случай запомнила. Потом Сакисян вырвал листок из блокнота и вернул его Алене.

— Ну, пойдем поговорим, — он переключил все внимание на Ирину и повел вдоль по коридору. Алену, видимо, оставил на потом.

— А вы кто? — Режиссер удивленно уставился на стоящую перед ним Алену. — Вас я не помню.

— Я Алена Соколова, — призналась она, понимая, что сейчас ее выставят с позором.

Но вместо этого Николай предложил ей сесть, и она, несколько озадачившись таким гостеприимством, опустилась на соседний стул.

Режиссер пробежал глазами список девушек, утвержденных на роли, снизу вверх и сверху вниз, потом снова посмотрел на нее своим слегка скошенным к переносице взглядом:

— Такой здесь нет. Помните фильм — «В списках не значится»?

Она кивнула.

— Так зачем же вы пришли?

— Я мимо проходила, — улыбнулась Алена. — Марина меня просто заставила зайти.

— Бардак какой! — недовольно процедил Николай и громко заорал: — Марина!

Марина возникла тут же.

— Кто это?! — он указал на Алену.

Марина пожала плечами:

— Пришло ровно десять девушек, какие проблемы?

— А ты считала?

— Считала. У меня тут галочки стоят, — она быстро пробежалась глазами по своему списку и обратилась к Алене: — Вы, должно быть, Сухинина?

Та отрицательно помотала головой.

— А кто?

— Я Соколова.

— Ну тогда я просто не знаю, — раздраженно произнесла администраторша. — Вы вместо Сухининой?

— Как она может быть вместо кого-то, если она конкурс не проходила? — Николай стукнул листами по стулу. Назревала неприятная сцена.

— Может быть, мне можно уйти? — робко предположила Алена.

— Разумеется, идите! — уже гневно ответствовала Марина.

— Нет, постойте. — Режиссер еще раз внимательно оглядел ее с ног до головы. — Типаж мне нравится. Не помню, какой была эта Сухинина, но Соколова мне нравится. Вы хотели бы сняться в рекламном ролике?

— Наверное… не знаю… — Алена постаралась изобразить замешательство, хотя совершенно не понимала, что с ней происходит и почему она поступает против логики, оттягивая свей решительный отказ. Скорее всего в ней совершенно некстати проснулся журналист, который отбивал все разумные доводы присущего ей инстинкта самосохранения. И журналист диктовал свое — останься, здесь может быть интересно.

— Рекламируем женские гигиенические средства фирмы «Тендер». Видели по телевизору?

Она кивнула и снова улыбнулась, на сей раз изобразив смесь чувств — смущение и радость.

— Очень хорошо, — одобрил Николай. — Прошлый раз мы снимали про прокладки, теперь будем про тампоны и прокладки на каждый день. Соглашайтесь, пока я не передумал. Деньги заплатим.

Она пожала плечами.

— Дай ей текст Сухининой, — с ходу приказал режиссер Марине, — и пускай Сашка составит с ней договор.