Страница 2 из 3
— Тогда вам порционные ни к чему. Возьмите ромштекс, ну и салат из огурцов.
— Хорошо, — покорно согласился Толик.
— Пить что будете?
Сказано это было так, что Толик вздохнул и назвал водку.
— Сколько?
— Ну, может быть, двести грамм?
— Двести сразу нельзя. Я принесу сто, а потом еще сто. Все?
— Да, — облегченно выдохнул Жарков, откидываясь на спинку неудобного стула.
В ресторане произошли заметные перемены: исчезли несколько человек, а вместо них появились люди, по одному виду которых заметно, что они пришли отдыхать. На столиках возникли цветы, запотевшие бутылки с водкой и шампанским из холодильника, фрукты и даже — минеральная вода. Официантки так и сновали из кухни в зал и обратно, обслуживая этих людей. Чуть позже, совершенно случайно, Толик узнал о причине изобилия на тех столах: пришли отмечать чей-то день рождения работники центрального гастронома. А у него, Толика Жаркова, стоял на столе треснутый графин с мутным березовым соком, на который он старался не смотреть.
Под потолком неслышно работали вентиляторы, было в общем-то довольно сносно за толстыми кирпичными стенами. Солнце уже увяло, и небо начало потихонечку сереть, так что в зале вскоре включили верхний свет.
Едва Толику принесли закуску (салат оказался под майонезом, которого он терпеть не мог с детства) и водку, как грянул оркестр, откуда-то появилась тоненькая солистка и весьма приличным голосом запела что-то грустное, смутно знакомое Жаркову. Потом, закончив петь, солистка объявила, что оркестр начинает свою работу и пригласила всех отдыхающих танцевать.
«А ничего, это у них хорошо продумано, с приглашением, — решил Толик, налил себе в стопку и выпил, закусив двумя ломтиками огурца. — И девчонка у них голосистая, не какая-нибудь там. Вот только на электрогитаре который, чего это он словно один играет. Только его и слышно».
В это время из банкетного зала донеслись громкие крики: «Горько! Го-орько! Го-о-рько-о!» За столиками заулыбались, прислушиваясь к свадебному веселью, улыбнулся и Толик Жарков, почему-то вспомнив короткое подвенечное платье невесты. Он еще выпил, а через пять минут решил, что ему в ресторане определенно нравится.
Солистка запела про мармеладного короля. Какой-то капитан в мешковатой форме, уже изрядно подвыпивший, пошел приглашать к богатым столикам. Там неторопливо посовещались и выдали ему маленькую, полненькую женщину, с которой они прямо от стола пошли в танец. Полненькая тетечка неожиданно легко скользила по паркету и сдержанно улыбалась в широкие плечи капитана.
Наконец оркестранты отложили инструменты и объявили перерыв. Толик аккуратно подчистил тарелочку с огурцами, вздохнул (теперь он есть хотел еще больше) и пошел в вестибюль покурить. Вначале он разглядывал рекламные плакаты аэрофлота, затем наблюдал за девушкой, звонившей по автомату, и она ему очень понравилась. «Подойти бы и сказать», — думал Толик, но дальше свою мысль сформулировать не смог, к тому же и девушка вскорости ушла, обронив на него равнодушный взгляд. «Надо жениться, — неожиданно решил Толик, — тридцать лет — не шутка… Мать с отцом порадовать надо, но вот на ком?» Толик Жарков начал перебирать знакомых девушек, которые все до одной были хороши, но ни одну из них не смог представить в роли своей жены. Тут оркестр вновь заиграл, он обрадованно улыбнулся, поискал, куда бы бросить окурок. Рядом с дверью лифта увидел междугородний телефон-автомат, решил после ресторана позвонить домой.
К немалому удивлению, когда он вернулся в ресторан, за столиком сидели две девицы, со всех сторон окруженные замысловатыми закусками и кушаньями.
— Извините, мы тут без вас, — сказала одна из них, жгучая брюнетка, как-то странно, вбок, улыбнувшаяся ему. — Мы, вообще-то, из-за тех столиков, — она показала в угол, — но к нам неожиданно еще пришли и мест не хватило…
— Ничего, ничего, — поспешно успокоил ее Толик Жарков, усаживаясь на свое место.
— У вас больше никого не будет?
— Нет, я один.
— Может быть, к нам еще одна подруга сядет, вы не против?
— Ну что вы! Нет, конечно, пожалуйста.
Жарков сидел за столом и не знал, как себя вести дальше. А соседки, изредка перекидываясь фразами, дружно ели курицу, запивали сухим вином и ничуть не обращали на него внимания. Пришла официантка и поставила перед девицами две глубокие чашки с водой.
— Вам горячее нести? — спросила она Толика.
— Да, пожалуйста.
— И сто грамм? — не забыла она.
— Конечно, — Толик покосился на девиц, — сто пятьдесят.
Вторая соседка Толику понравилась больше. Была она беленькая, маленькая, вся какая-то аккуратная, правда, с уже обозначившимися морщинками в уголках светло-серых глаз.
Когда появилась водка и ромштекс, Толик налил себе, посмотрел на разговаривающих девиц и выпил. Едва он поставил рюмку, как брюнетка, скосив на него густо подкрашенные глаза, недовольно спросила:
— Что ж вы это так, будто один за столом сидите?
— Что? — растерянно спросил Толик.
— Я говорю, будто вы с нами и выпить не хотите?
— Почему же, — смутился Жарков, — я… с удовольствием.
— Тогда давайте, — брюнетка подняла фужер и опять улыбнулась. — Люба, держи, — потребовала она от подруги.
Они выпили, и Толик захрустел картофелем фри. Оркестр играл, и солистка пела о том, чтобы никто не покидал своих возлюбленных. Опять танцевал беспокойный капитан, на этот раз уже значительно плотнее прижимаясь к полненькой партнерше. Потом вдруг распахнулись двери в банкетный зал и оттуда гурьбой повалила веселая молодежь, в центре которой белело подвенечное платье невесты.
— Смотри, выперлись, — недовольно сказала брюнетка и, к великому удивлению Толика Жаркова, сунула руки в чашку с водой. Помыв их таким образом, она встряхнула пальцами, и брызги с них полетели в разные стороны, в том числе и на ромштекс Жаркова. Он покраснел и поспешил сделать вид, словно бы нечего не заметил. — У невесты, Люба, посмотри, денег на приличное платье не хватило. Взяла бы на прокат, в самом деле, чем в таком вот позориться…
— Какое тебе дело до невесты? — вдруг нервно спросила Люба.
— В самом деле, ей так идет, — неожиданно для себя вступила разговор Толик. — И кто это, скажите, установил обязательно длинное платье для невесты?
Он хотел было встать и вновь пойти покурить, но в этот момент танцующие разместились так, что в образовавшемся коридоре прямо напротив себя увидел невесту. Странно, что в этот момент и она обратила на него внимание. Вначале только мельком взглянула, а потом, уже через плечо, посмотрела более внимательно и долго. Волна тихого восторга, смешанного с ужасом, прошла по всему телу Жаркова. Так с ним было только однажды, когда вступал в драку, заведомо зная, что противник сильнее его. Невеста скрылась за танцующими парочками, и Толик был рад, поскольку ему надо было перевести дух. Но он знал, как-то странно и тайно знал, что в эти минуты и невеста думает о нем. Черт знает зачем, черт знает почему, но она думала о нем — в этом Жарков был уверен так, словно бы читал ее мысли на расстоянии.
— А вы почему не танцуете? — спросила брюнетка, доставая из сумочки длинную сигарету.
Я не хочу танцевать, — ответил Толик.
— Странно, сидеть за столиком в обществе двух дам и не танцевать, — она недоуменно пожала широкими, костистыми плечами.
— А если я не люблю? — Толик начинал заводиться и старался не смотреть на брюнетку и ее вымытые руки.
— Тогда и в ресторан ходить незачем, — отрезала брюнетка.
— Ну что ты пристала к человеку? — с прежней нервозностью вмешалась Люба. — Ему нравится смотреть на танцующих и пусть смотрит…
— Да, — подтвердил Толик, разыскивая взглядом невесту.
В это время музыка смолкла и танцующие потекли за свои столики. Те, что были из банкетного зала, возвращались к себе мимо эстрады и лишь невеста с подругой пошли центральным проходом, что было и неудобно для них, и длиннее по расстоянию. И тут Толик Жарков снова нашел ее взгляд, удивленно-вопросительный и растерянный одновременно. И в эти несколько секунд, что они всматривались друг в друга, Толику показалось, словно бы он встретил давно знакомого и очень дорогого для себя человека. И еще (об этом он даже не хотел задумываться), впервые в жизни, его с невообразимой силой потянуло к невесте как к женщине. Чувство это было настолько сильно, что у Толика легонько закружилась голова и он поспешил отвернуться, дабы не наделать каких-нибудь глупостей.