Страница 61 из 180
Если Мясин захочет фотографировать эскизы — разрешите, но тогда нужно стекло снять и фильмы ортохроматические. У нас здесь таких фильм уже давно нет. Не раз слышали: "Отчего не снимите хороших фото с картин?" Сами знаем, насколько картина искажается скверными снимками, лучше и вовсе не снимать. Но ведь в наших горах нет ничего, да и в городах здешних фотографы неудачны. Постоянно слышим — нет ли фото с последних картин, а где их взять? Воображаю, сколько у Вас сведений о хоршевском покровителе, ведь и Жин может о нем слышать, да и сказать. Теперь столько поворотных рычагов задвигалось — только усмотреть. В Археологическом институте были две моих картины — "Три меча" и "Менгиры". Так как там, наверно, публика археологическая, то попросите их к себе на выставку, а там, может быть, у Вас и останутся. Мои листы "Подвиг", "Крылья победы", "Сибирь" идут в южно-индийской газете — так расходятся добрые слова о русском народе и творят новых друзей. Непонятно, почему Вы не получаете сведений о "Славе"? Если, по нынешним обстоятельствам, ее не могут печатать, то нужно известить. Может быть, мы могли бы издать ее в другом месте! "Слава" для доброго дела предназначена. Придет к Вам эта весточка уже на шестом году войны. Подумать только, что пойдет шестой год человеческого братоубийства! Но пусть это будет последним годом. Пусть Вам будет получше среди всех трудов и треволнений. Да будет Вам хорошо! Да будет миру хорошо!
15 августа 1944 г.
Публикуется впервые
Срывы
Когда Третьяков купил "Гонца" и узнал, что эта картина является частью целой серии "Славяне", он просил прежде всего показать ему остальные. Не суждено было — через год он умер.
Этюды русской старины были приобретены Государем для музея. В тот же день началась японская война и все отложилось. Жаль, памятки о наших народных сокровищах были бы очень уместны. Ведь тогда еще не было принято ценить народное достояние.
Не состоялась роспись в Пархомовке — теперь часть эскизов в Лувре. Из-за войны немецкой прервалась роспись в Талашкине. Из-за безденежья остановилась раскопка новгородского кремля. Из-за банкротства С. не состоялись панно в Лондоне. Из-за банкротства Бичама лопнули "Царь Салтан", "Садко", "Золотой петушок".
Не состоялась большая выставка в Малом Дворце Искусств в Париже, предложенная муниципалитетом. Это уже по нашей вине — спешили в Индию. Из-за отъезда в Монголию расцвело жульничество Хорша. Не состоялась уже объявленная Брентано монография, составленная Коганом, не знаю, по чьей вине. По злобе Коровина не вышла "Валькирия" в Мариинском Театре. Пришлось отнять эскизы к "Мален" в Москве, иначе вообще могли пропасть. Серов хотел купить "У Дивьего камня" для Третьяковки.
Можно вспоминать многие срывы. Многое полезное не состоялось по разным причинам. Вот и теперь знаем ли мы, что с музеем в Брюгге, что в Праге, в Белграде, в Загребе, в Париже, в Риге? А ведь в Риге было сорок шесть картин и склад книг. Может быть, какой-нибудь немецкий Маслов уничтожил все, как случилось в Ленинграде с "Керженцем" и с "Казанью". Прямо непонятен этот дикий вандализм над народным достоянием. "Керженец" и "Казань" были неплохи, были одобрены в Швеции и в Париже. Дягилев писал, что много раз по желанию публики поднимали занавес — еще раз посмотреть на "Керженец". И вдруг после одобрений — вандализм! Дико! Живы ли эскизы к "Керженцу" и к "Казани", бывшие в Правлении Московского-Казанской дороги? Грабарь пишет, что наше собрание картин поступило в Эрмитаж. А как же один американец купил в Вене у антиквара нашего "Дрохолота"? И не запомнить теперь всех — около пяти сотен. А где двенадцать картин, присланных нами из Сердоболя? А где восемь картин, привезенных нами в Москву в 1926-м? А где "Змей" из Музея Академии Художеств? А где девять картин из Музея Общества Поощрения Художеств? Много чего. "Небось, очень жалеете о срывах?" "Жалеть — не жалею, но удивляюсь".
"Беда не приходит одна, ну да ведь и счастье не ходит в одиночку".
20 августа 1944 г.
Публикуется впервые
Битва
Один здешний автор С.Д. пишет:
"Наверно, я не знаю многого из жизни Р.[87], может быть, не знаю большей части ее, но и то, что знаю, говорит мне, что жизнь Гурудева есть постоянная, нескончаемая битва. Р. умеет оборонять высокие идеалы и, обороняя, переходит в наступления, выигрывая свои культурные сражения.
Ни годы, ни сложные обстоятельства не уменьшают творческую энергию мастера. Он умеет ждать, он полон терпения, чтобы тем полнее отразить вражеские нападения. Клевету он отбивает мастерскими, убедительными примерами своего труда.
По-видимому, нет дня, когда бы Р. не трудился, не создавал чего-то прекрасного и полезного. Он знает твердо, что земная жизнь есть непрестанная битва. Мастер претворяет в действительность завет: "Благословенны препятствия — ими мы растем".
Автор сказал о битве правильно. Всю жизнь боролись и бились. Победы давались нелегко, но тем они были нам ценнее. Автор многого не знает и не может знать далекой борьбы. Да и свои-то авторы вследствие многих наших странствий тоже не могут усмотреть весь путь.
Странно, всегда мечтали о мире, о мире всего мира, а жизнь вела битвами, какими разнообразными битвами! Иной раз казалось, неужели нельзя было обойтись без того или иного сражения? Но нет, ведь не мы искали битвы, а она надвигалась неизбежно. И как говорил один наш друг: "Нужно защищаться".
Одна оборона бессильна, значит, приходилось наступать и действовать. Наверно, благословенно это действие, когда, подобно Дмитрию Донскому, можно ответить Преподобному Сергию: "Все средства к миру исчерпаны". И ответ был: "Тогда победишь!"
Чего только не было! Всякие враги нападали, всякие грабители ограбляли, угрожали, разрушали. И опять битва становилась неизбежной. А злоречие-то! А зависти-то, зависти сколько! Правильно Бальзак заметил: "Как объяснишь существование зависти? Порока, не приносящего никакой выгоды"! А клеветы, клеветы-то сколько! Однажды Куинджи сказал клеветникам: "Сами не замечаете, как сделали Р. не только всемогущим, но и вездесущим".
Лучше и не вспоминать. Сколько раз говоришь себе — не вспоминать о былых битвах, а вот объявится писатель и снова к слову придется. Нужно смотреть лишь вперед. Смотреть зорко и радостно. Кладоискатели учили: "А будешь брать клад — не оборачивайся".
24 августа 1944 г.
Публикуется впервые
Поспешим
От Вас не было вестей, впрочем, последнее письмо было от 28 Июня — значит, и следующего еще не могло быть. Дни полны событиями. Развязка войны приблизилась. Значит, и новое будущее приблизилось. И в самые трудные дни будем твердо мыслить о светлом будущем. Мы всегда о нем знали.
По-видимому, консул в Карачи даст инвойс, и пакет будет Вам послан воздухом прямо из Карачи. Заказным пакетом я выслал Вам пять листов (декорации и костюмы) к "Весне Священной" для Мясина. Прилагаю здесь копию моей декларации — может быть, она Вам потребуется. Вы писали, что менее ста долларов не нуждается в консульском инвойсе — значит, теперь инвойса не нужно. На почте пакет приняли без возражений — будем надеяться, назад не вернется.
Когда будете передавать Мясину "Весну", напомните ему, что идея этого балета была моя, и потому я получал в Париже гонорар не только как художник, но и как либреттист. Последний такой гонорар получил в Париже по моей доверенности Святослав. Как Вы знаете, "Весна" посвящена мне, так значилось и на нотах. Все это любопытно, ибо впоследствии Стравинский где-то писал, что всю идею этого балета он задолго видел во сне. Вдова Нижинского где-то уверяла, что Нижинский видел ранее во сне этот балет. Итак, получилось какое-то таинственное царство "снов". Вот как бывает! В моем записном листе "Зарождение легенд" я вспоминал эти житейские курьезы. Но не мешает напомнить Мясину истину — может быть, он под каким-то ложным впечатлением. Само собой разумеется, что я тревожу старые воспоминания лишь ради истины, а вовсе не для гонорара либреттиста. Вероятно, Мясину для Мексики потребуются правильные биографические сведения, пожалуйста, дайте ему.
87
Рерих Н.К.