Страница 165 из 180
Все в движении. Этим постоянным поверх человеческого разума движением создаются новые напряжения, в которых обостряются силы и опять-таки рождается новое творчество. Люди не знают, какие странствия произойдут для них самих. Тем более можно ли предвидеть пути вещей? Пусть все движется в новых зарождениях.
Публикуется впервые
Для будущего
Вспомним наугад несколько значительных, музейных художников: Мазо ди Банко, Траини, Алтичиеро, Стефано да Зевио, Микеле Джиамбоно, Питати, Бенедетто Диана, Эмпо-ли, Инджегно, Ланини, Лицинио, Мачциале, Мосетто, Моран-до, Герини, Буонокорсо, Ортолано, Орси, Ориоло, Пульцоне, Станциони — можно бы назвать еще многих, многих. Они были хорошими художниками. Некоторые из них занимали выдающиеся места. Были главами академий и мастерских. Но игра рока удивительна. Многие современники их опередили. Им пришлось не раз уступать свои произведения иным мастерам. Только в веках кое-что было им возвращено, но и то частично.
Помним, как фреска пизанского Кампо Санто меняла автора от Гоццоли к Нардо ди Чионе и от последнего к Траини. Немало таких странствий совершили произведения. Даже и в совсем недавнее время чуть не о наших современниках спорят критики и не знают, кому приписать анонимные творения. А что же сказать о веках далеких, когда традиционные сходства школ еще более прикрывали индивидуальность? Как отличить даровитых учеников Рембрандта, Рубенса, Ван Дейка от самих мастеров? Ластман, учитель Рембрандта, иногда трудно отличим от ранних работ своего великого ученика. Даже Брамер подчас напомнит Рембрандта. Затем, в свою очередь, Ян Викторе и безвременно погибший при взрыве в Дельфте Фабрициус не раз бывали принимаемы за самого Рембрандта. Посмотрите в словаре Вурцбаха на множество художников Нидерландов. Немало из них вообще не оставили картин или, вернее, были поглощены другими мастерами. Подписных картин сравнительно мало. Огромное количество анонимных картин дает широкое поле догадкам и всяким временным определениям!
Существуют и синодики известных картин мастеров, местонахождение которых неизвестно. Среди них можно видеть имена Тициана, Дюрера, Греко, Веласкеса… Может быть, они погибли в огне, может быть, уничтожены вандалами, которых немало во всех веках и народах. Кое-что, может быть, еще скрывается на каких-то чердаках. Ведь постоянно находятся новые шедевры Вермера, Гольбейна, Рубенса и других лучших мастеров. Под великими именами часто скрываются неузнанные таланты, и, наоборот, великие произведения остаются неузнанными… "Это для будущего" (Софокл).
Публикуется впервые
Богатство
Одна из наиболее тягостных для нас сказок была о нашем богатстве. Неизвестно, откуда и где зародилась эта выдумка, но хлопот она доставляла много. Постоянно слышались всевозможные просьбы, совершенно неудовлетворимые. Кто-то хотел основать школы; кто-то основывал детский театр; кому-то нужен был печатный станок; кто-то желал построить дом культуры; кто-то желал приобрести именье; кому-то нужно было докончить образование… Бесконечный список человеческих желаний и нужд. Сердце болело, отказывая бедным, но что могли значить наши копейки в этом бесконечном потоке слез и самых благородных намерений. Когда могли, давали, но это была маленькая капля в океане потребностей. В то же время кто-то создавал легенды о нашей роскоши. Это у нас-то роскошь! — против нее мы столько писали. "Роскошь должна оставить вас".
На чем же можно было сделать дальнейшие сокращения? На культурных работах? На книгах? На прекращении переписки? Но не в обычае было не отвечать на письма. Издавна полагалось, что отвечать нужно немедленно — ведь люди ждут за морями, за долами. Каждый день промедления приносит кому-то тоску ожидания. В праве ли мы порождать это горькое чувство? С расстояниями люди не считаются. Предполагают, что каждый вопрос дойдет немедля. Нельзя заставлять ждать — это будет кража чужого времени и мысли. А что может быть невознаградимее?
Но как же помочь всему, кому помощь необходима?! Всегда получится большая или меньшая случайность. При этом люди не ценят косвенную помощь. Многие скажут: "К чему долгие советы, когда проще сделать денежный перевод?" Ну а если его сделать не из чего? Это даже не допускается. Из "достоверных" источников знают о миллионах… Нужды нет, что доказать их наличность нельзя. Сказка о богатстве — самая жестокая, самая легкопроизносимая, самая безответственная. К этому же добавится легенда о "добром человеке" и в итоге — поток просьб и требований, а затем град разочарований. Скажете: "богатства нет и никогда к нему не стремились". Никто не поверит, ибо вера в миф — самая крепкая вера. Человек верит не в действительность, но во что ему хочется поверить. Сказка о богатстве — самая жестокая.
Публикуется впервые
Много примеров
Анатоль Франс рассказывает:
"Можно было бы дать тому бесчисленные примеры. Я приведу только один. Лет пятнадцать тому назад на экзамене на вольноопределяющегося военные экзаменаторы назначили для диктанта кандидатам неподписанный отрывок, который, будучи приведен во многих газетах, усердно осмеивался в них и вызвал большую веселось у начитанных читателей. "Где, — спрашивали они, — эти военные откопали столь смешные фразы?" Между тем они были взяты из очень хорошей книги. Это был Мишле, и Мишле лучшей поры.
Забавник, смеявшийся больше других, был большим ревнителем Мишле. Эта страница прекрасна, но чтобы вызывать всеобщее восхищение, она должна быть подписанной. Точно так же обстоит со всякой страницей, написанной рукою смертного. И наоборот, громкое имя вызывает слепые похвалы. Виктор Кузэн открывал в Паскале тонкости, которые потом были признаны ошибками переписчика. Он, например, восторгался "запрокинутыми безднами", происходящими исключительно от ошибочного чтения. Трудно представить себе г. Виктора Кузэна, восторгающегося "запрокинутыми безднами" у кого-либо из своих современников. Рапсодии некоего Врэна Люкаса были благосклонно приняты академией наук под именами Паскаля и Декарта. Оссиан казался равным Гомеру, когда его считали древним. Его презирают с тех пор, как знают, что это — Мак-Фирсон".
Истинно — много примеров несправедливости. Случалось, что и Рембрандта отвергали и Коро не принимали на выставку. В 1904 году я предлагал устроить анонимную выставку, чтобы дать повод поразмыслить о качестве. Но эта идея показалась страшной! Мало ли что могло произойти. Неведомые могли возвыситься, а заслуженные, чего доброго, могли потерять свои регалии. Вероятно, Анатоль Франс много раз испытал условность суждений и хорошо знал все приливы и отливы. Антиквар Смирнов говаривал: "Что такое подпись? Подпись тридцать копеек стоит". И отойдут и опять вернутся. Кому-то будет выгодно умалить, кому-то окажется полезным возвысить. И все-таки "Красота спасет мир".
Публикуется впервые
Преодоления
Грабарь в своей автомонографии пишет:
"Вскоре после этого Рерих выступает с серией картин из быта доисторических славян. Все они были талантливы, и Рерих рос не по дням, а по часам. Росла и его административная карьера: после трагической смерти Собко, попавшего под поезд, Рерих получает назначение секретарем Общества Поощрения Художеств — пост по тогдашнему времени весьма значительный ввиду близости к придворным сферам через всяких великих княгинь, патронесс общества. Понемногу он превращается в "Николая Константиновича" и становится "особой"; с его мнением считаются, перед ним заискивают. Он полноправный хозяин второй петербургской академии — Общества Поощрения. Перед самой революцией была, как говорят, подписана бумага о назначении его действительным статским советником, т. е. "статским генералом", что было связано с приятным титулом "ваше превосходительство". Чего больше? В тридцать лет достигнуть всего, о чем можно было мечтать по линии служебной карьеры! Но этого было Рериху, конечно, недостаточно. Он начал собирать нидерландцев.