Музыка джунглей

– Что-то слышится родное… – проскрипела старуха и толкнула створки.

Укусинда как можно дальше вытянула ноги и оглушительно зевнула. На бывшую Добрую фею уже косились со всех сторон; впрочем, сама она искренне считала, что представляет куда более интересное зрелище, нежели происходящее на сцене. Второсортные актёришки вперемешку с малолетними идиотами – это ж надо состряпать такую тошнотворную смесь! «Ну ничего, папахен мне за это заплатит, – решила Укусинда. – Во-первых, добавит денег на карманные расходы, во-вторых, перестанет ворчать по поводу моих друзей, а в-третьих…» Что «в-третьих», она додумать не успела – двери концертного зала с треском распахнулись, раздался возмущённый возглас служителя, а по ступенькам, гулко бухая протезом, стала спускаться Чуха.

Укусинда ничего не понимала. До сих пор старуха была для неё чем-то вроде заводной игрушки, с той лишь разницей, что в качестве пружины, приводящей в действие механизм, служило пиво. Бывшая Добрая фея не предполагала, что эта ходячая мумия проживёт долго, и уже подумывала, какое роскошное чучело для ведьминской штаб-квартиры из неё получится. Она даже нашла таксидермиста, специалиста из племени керопашки, который за вполне приемлемую сумму брался обработать тело старухи после того, как душа её отправится к предкам.

– Укуси, почему бы тебе не попросить её удалиться? – забеспокоился Вхутмас.

Старуха меж тем, жамкая в такт музыке беззубым ртом, целеустремлённо шагала к сцене, где какое-то трио извлекало из своих инструментов душераздирающие звуки.

– Чуха! Стоять! Ты куда это намылилась?! – грозно сказала Укусинда, вставая.

– Ф дороги, мавенькая вырненькая девофка! – весело отозвалась старуха.

Если бы небеса обрушились на землю, вода стала огнём, а на камнях выросли волосы, то это не поразило бы Укусинду так, как услышанное. Не веря своим ушам, она глядела на приближающуюся старуху. Обозвать её, ЕЁ «жирненькой маленькой девочкой»!!! Добро бы ещё «толстой ужасной ведьмой» – это ещё ничего, это даже польстило бы её самолюбию, хотя, конечно, произнёсшему эти слова не поздоровилось бы; но такое!!!

– Ах ты, дрянь, да я сейчас тебя на ветошь порву!!! – заорала Укусинда и ринулась навстречу Перегниде.

– Укуси! – возмущённо крикнул Вхутмас, вскакивая. Набычившись и сжимая кулаки, Укусинда мчалась вверх по проходу, намереваясь вытрясти из восставшей служанки душу. Однако, когда расстояние между ними сократилось до пары ступенек, старуха вдруг чётким и резким движением выбросила вперёд метлу, с воплем «девай ваф!» воткнув торец рукояти прямо в солнечное сплетение своей хозяйки.

– Эк! – выдохнула Укусинда, сгибаясь пополам; ведьма тут же крутанула метлу и, «девай два!», врезала ей другим концом по уху.

Укусинда рухнула на ступени, словно мешок картошки. Перегнида вскочила на поверженную противницу и исполнила на её спине нечто вроде джиги под аккомпанемент сдавленных стонов и хруста костей. Вхутмас быстро наклонился к своему телохранителю и шепнул ему что-то. Рзекуш шагнул навстречу ведьме. В его руках вдруг материализовался длинный тяжёлый кнут, кончик со свистом рассёк воздух и устремился ей в лицо. Старуха ловко поймала смертоносное оружие и с нечеловеческой силой рванула его к себе. Рзекуша буквально выдернуло из рядов, словно морковку из грядки, и швырнуло ей под ноги. Он вскочил было, но тут старая ведьма легко, словно балерина, крутанулась на одной ноге, и костяной протез врезался в физиономию телохранителя.

– Да что же это такое! Взять её! – рявкнул во весь голос Джалаллом Вхутмас; но верный Ипа, наверное, впервые за всю свою карьеру пребывал в беспамятстве…

Старуха остановилась и с леденящим душу воплем рванула тельняшку на груди.

– Я фпомнила! – ликующе возвестила она, потрясая метлой. – Я фпомнила фсё!!! Тепевь вам квыфка, уводы!!!

Оседлав помело, ведьма с улюлюканьем ринулась вниз, в мгновение ока достигла сцены и, прямо на лету выхватив у долговязой девицы свои вставные челюсти, взмыла под потолок.

– А сейчас повеселимся! – крикнула она оттуда.

Длинные пальцы пришли в движение, сплетаясь и расплетаясь, слова заклятия гулким эхом заметались в воздухе, отражаясь от стен.

Громила первый осознал происходящее и с воплем «Тикаем!» бросился за кулисы, увлекая за собой Джихад и Кактуса. Они успели буквально в самый последний момент – спустя секунду старинное боевое заклятье «Обосраться и не жить» сработало.

Если бы перед ведьмой стоял один человек, его буквально вывернуло бы наизнанку; но, будучи растянутым на несколько сотен зрителей, колдовство неминуемо ослабело. Люди бледнели, хватались за животы и нетвёрдыми шагами устремлялись в проходы. Ведьма снова захохотала и сделала несколько пассов. Тяжелые створки дверей вдруг захлопнулись, лязгнули входящие в пазы засовы. Оханье и стоны наполнили зал.

Кактус осторожно, одним пальцем отодвинул занавес и выглянул.

– Жуть! – коротко прокомментировал он, оборачиваясь к своим друзьям.

– Я могла бы снять её оттуда… – задумчиво сказала каюкерша, запуская руку под колет.

– В другой раз, – быстро отозвался гориллоид. – Сейчас тебе за это никто не заплатит, понимаешь?

– Какой ты рассудительный, милый! А может, всё-таки…

– Не стоит.

– А не та ли это ведьма, о которой говорил Иннот? – прищурился Кактус.

– Похоже, она самая. Ладно, ребята, как насчёт того, чтобы побыстрей убраться отсюда?

Пыхе наконец удалось сдвинуть с места приржавевший вентиль и со страшным скрипом повернуть его один раз. Под пальцами крошилась ржавчина, в трубах гудело и ныло.

– Крути ещё! – ободрил его Твадло.

Маленький альбинос оправился от побоев и теперь с детским любопытством ждал, когда вода хлынет в яму.

Пыха с кряхтеньем вцепился в металл. С каждым поворотом становилось легче. Трубы буквально содрогались под напором воды.

Перегнида оттягивалась вовсю, выделывая кульбиты под куполом концертного зала. Сейчас она чувствовала в себе такую мощь, что готова была сразиться со всем миром сразу. Унижения и оскорбления, которые она испытала, будучи безмозглой и бессловесной, теперь жгли её, словно огнём, удесятеряя силы. Внезапно ведьма почувствовала некоторое неудобство – подобное рано или поздно испытывает всякий, выпив одним махом три литра пива… Влив напоследок толику мощи в проклятие (стоны стали громче), она вылетела через балконную дверь, устремляясь вдоль по коридору на поиски туалета. Какой-то тип шарахнулся от проносящегося мимо кошмарного создания.

– Где здесь эмжо? – осведомилась Перегнида, притормозив.

Бледный как мел человек указал трясущейся рукой в конец коридора. Ведьма наклонилась к нему и прошептала несколько слов; жертву тут же стало пучить и раздувать.

– Лично против тебя я ничего не имею, – сообщила Перегнида, обернувшись. – Так что это была немотивированная агрессия.

Бедолага взвизгнул тонким голосом – и взорвался, разбрызгивая по стенам внутренности, спустя миг после того, как за инфернальной старухой захлопнулись двери сортира.

– Заклятие «Умри, но сдохни», трёхсекундная задержка, – пробормотала Перегнида. – Эх, мастерства не пропьёшь!

Она осмотрелась. Туалет был аккуратный, чистенький, весь в белом кафеле. Ведьма задумчиво разглядывала непривычную сантехнику.

– Это, наверное, унитаз, – она со скрежетом почесала подбородок. – А это, с педалью – биде. Ишь, до чего додумались, буржуи проклятые! Ну ладно, заценим ихний хвалёный хай-тек…

– Давайте все вместе! – предложил Профессор. – Если сорвём этот кран, вода хлынет сюда.

– Что-то не нравится мне это, – опасливо заметил Чобы. – Как бы хуже не было…

Вибрация и гул наполняли теперь колодец. От одной из труб внезапно отлетел кусочек металла, звонко цвиркнув о бетонную стену. Тонкая, как игла, струйка воды под страшным давлением рванулась наружу, осыпая задранные вверх лица мелкой водяной пылью.