Колыхание Времен

- М-да-а!

- А тебе сколько?

- Мене?.. - Яросвет замешкался, вдруг засмеялся, громко, раскатисто, схватил её за плечи, посадил, посмотрел прямо в глаза. Она тоже засмеялась, обрадовавшись его веселью.

Продолжая смеяться, он вдруг заявил:

- Двадцать два, ха-ха-ха! Всего двадцать два года!..

Пришла её очередь широко открыть от удивления глаза.

- Как?.. - почти шёпотом переспросила Дана, открыв рот от удивления, что-то поняла, прыгнула на него, завалила на спину, смеясь и приговаривая - Ты же ещё ребёнок, грудничёк - даже нет - ещё меньше, тебя же ещё нет, совсем, ещё не родился, родишься через десятки тысяч лет! Как смешно-то!.. И чё я раньше не подумала-а, соску бы тебе взяла-а,.. ха-ха-ха - раскатисто захохотала.

- А вот сейчас посмотрим, родился я или нет.

Через мгновение он был сверху, а она с прижатыми к земле руками под ним. Он держал её не крепко, но у Даны не было сил даже пошевелиться. Она смотрела на него большими, добрыми глазами, губы шептали, независимо от её воли:

- Люблю!.. Люблю!.. Люблю!.. Милый мой! Любимый!..

Сначала эти слова испугали его. Он отпустил её и опрокинулся рядом на спину. Оба замолчали, каждый, думая о чём-то своём...

- Ты чего? - Дана приподнялась, серьёзно посмотрела ему в глаза, стала клониться со словами - Нет!.. Нет!.. Я тону в тебе, в твоих глазах, в твоей душе!.. Я вижу в них тысячи... тысячи лет, я там маленькая частичка!.. Не выбрасывай меня из своей души, я вырасту в ней, ожерельем изумрудным засверкаю, красной девицей пройду по всей твоей долгой, долгой жизни или жизням, огнём оберегу от ворога лютого, оближу языком раны твои, помогу идти, когда идти не сможешь, обогрею, когда замерзать будешь, напою водицей живой, когда жажда замучит!..

В унисон её словам пели птицы, шелестела трава, шуршали насекомые, как продолжение Даны, её слов, её биения сердца, словно присутствием своим, звуками утверждали каждое её слово, каждое её движение. Яросвет слышал биение её сердца, которое пыталось выровнять свой ритм с ритмом его сердца. Вдруг ясно понял, что всё, что происходит, не случайность, а закономерность и такая простая, что... ведь он мужчина - молодой, красивый, а она девица - прекрасная и нежная!.. До чего же всё просто?!?

Иногда он будто проваливался в небытие, то вновь выныривал из неё в реальность или не реальность, кто теперь разберёт, обнимал её уже нагое тело, почему-то, когда успел?.. Целовал в губы, шею, груди,.. поцеловал в пупок!.. Дана, задыхалась от счастья, блаженства и благодарности прекрасному витязю - витязю богу, так чудесно появившемуся в её жизни.

Её сахарные, припухшие от его поцелуев губы, шептали слова, которые уносились в бесконечность его души, вспыхивали прекрасными бриллиантами на гранях его разума, воспламеняя светом своим все самые дивные уголки его сущности, его сознания, возбуждая и в нём, и у неё самые чудесные в своей простоте и своём величии чувства.

- Люблю! Люблю! Люблю! Милый на века, на тысячилетия!.. В любой эпохе, в любом времени с тобою буду, пусть в другом обличии, но это всегда буду я! Буду я! Слышишь любимый - буду я!

Он не понимал, да и зачем?.. Пусть будет так, как есть. Прижался так крепко, что между их телами не осталось ни одной, пусть даже маленькой пустоты. Каждая клеточка обнажённых тел стремилась объединиться, слиться в единое и неделимое сочетание. Теперь и он шептал:

- Люблю!.. Даночка!.. Люблю!..

Осыпал поцелуями её лицо!.. Крепко прижался своими губами к её губам! Замер!.. вдруг проникая в неё... или растворяясь в ней!..

Вспышки света в блаженстве единения полного, не возвратного осветили все уголки уже не его или её души, а одной души, одной и даже не на двоих, а гораздо больше, а почему больше, он не мог понять - пока не мог!.. Конечно, потом он поймёт, как понял и то, почему с ним пошла именно Дана.

- Яросвет!.. Яросвет!.. Яросветик!.. - будто издалека раздавался чей-то голос.

Он начал вспоминать, чей это голос - такой милый и знакомый!.. Да! Да! Вспомнил!.. Повернул голову на голос, увидел Навну, тихо произнёс, словно боясь, что она вот-вот исчезнет:

- Дана!?! Навна!?!

Его осенило, и он закричал:

- Дана!.. Туя!.. Не уходи, ответь, кто она?

- Она - это я-а-а, ты сберёг Дану, сберёг Нину, сбереги Навну- у, сбереги меня-а-а!.. Люблю! Милый!.. - растворились в наступившей тишине последние слова Даны-Туи-Навны-Нины!..

Навна всё поняла, каким-то женским чутьём, да и женским ли, ведь все они - это она, а нужно ли чутьё, чтобы узнать себя?.. Это уже не Туя, а она - Навна, произнесла последние слова. Да и не было ни какой разницы, в своём воображении или где-то ещё всё слилось в какой-то один прекрасный образ - образ девицы-женщины, удивительно прекрасный и красивый в единстве многообразия проявлений, который голосом Даны где-то глубоко в сердце, радостно говорил:

- У тебя дочь! В гиперборее!.. Её зовут Лада!..

Так вот откуда у россов появилось это прекрасное слово - Лада!

.

Глава восьмая.

Яросвет вскочил на ноги, осмотрелся, будто только что увидел окружающий мир. К нему подбежал его конь, каким-то конским чутьём почувствовав состояние своего хозяина. Через мгновение он был уже в седле, а в следующее мчался в степь, не оглядываясь. Навна вскочила на свою кобылу, помчалась следом, крикнула Всеславу:

- Ждите! Мы скоро!

В двух верстах от лагеря догнала. Яросвет лежал в траве, лицом вниз. Навна ловко спрыгнула, подошла, ласково погладила его огненную шевелюру. Он перевернулся на спину, взял её за плечи, сжал до боли, она отметила опять, что он грубее здесь чем...

- Ты везде одинакова... те же слова, те же движения,.. даже мысли те же!.. Как же я раньше не замечал этого?.. Наверное, просто не хотел!.. Хотел чувствовать себя этаким дон Жуаном, а оказалось самый страшный однолюб. Ведь ты везде - и в будущем, и в прошлом и как мне звать тебя?.. Я Яросвет везде, а ты?

- А я везде твоя Любава, ладушка твоя, твоя супруга. Я половина Яросвета, его запас, его потенциал. Когда ты буйный - я успокоение, серьёзный ты - улыбка я твоя, когда ты замерзаешь - я тепло в тебе, когда ты хочешь пить - водица я для утоленья жажды...

Яросвет вдруг застонал.

- Остановись! Прошу тебя! Ты всё мне это говорила много-много раз.

- Не помню!.. Почему? Хочу я вспомнить всё!.. - задумалась, опять к нему - Ты мне поможешь? Милый Яросветик!

Он застонал опять:

- Да помогу!.. Всё расскажу, но не сейчас. Пора в поход! Спать будем на ходу - и Яросвет уже в седле, только крикнул - Догоняй !.. Дана!.. Или нет, тьфу ты, Навна! Любавушка моя! - и будто вспомнил что, - Ты песню сочини. Умеешь, знаю! Дружине легче в бой идти с прекрасно песней будет, краше отдыхать.

- Всеслав, где пленные?

- Там! - махнул рукой.

- Оставить им еды на десять дней, всем дать коней, пусть раненых берут с собой, и накажите им, чтоб не ходили больше в Славию войной, пусть с миром ходят, а кто придёт с войной - там смерть найдёт, пусть не пеняют. Девиц возьмём с собой, пускай детей рожают новых - не славов и не хазар, а россов.

- Там из хазар,.. из пленных,.. с нами просятся идти? - промолвил Лель.

- Пускай идут, коней им дайте и мечи, укаж им место, пусть витязи их учат с нами рядом биться. Всё! По коням - к обозу. Потом на юг пойдём.

- Ты говорил, что мы пойдём в их стольный град? - Всеслав спросил недоумённо.

- Я передумал! Зачем он нам Всеслав? Да и сколь добрых молодцев положим?!.

- Понял Яросвет, нам не хазар или кого другого надо победить, кого-то более могучих обмануть - Всеслава осенило.

- Вот-вот, мой друг - всё так! Гей витязи!.. Гуляем! Все земли эти наши будут, от края и до края, мы дома у себя, а дома все нам браты или други, а девицы нам все любавы или сёстры. Не обижайте ни кого напрасно. Кто с миром к нам - того любите шибко, девиц любите всех, чтобы детей они в любви носили - рожали нам богатырей и красных девиц, прекрасных, знамо, как цветы на небе!..