Страница 20 из 26
Пираты вполне оценили флот Российской империи, выходящий из гиперпространства в боевом порядке. И чертову прорву истребителей. И крейсера, эсминцы, фрегаты… короче — кому тут жить надоело?
Пиратам точно не надоело.
Но и в бой не хотелось. Там более в безнадежный. Десант России в некоторых случаях пленных не брал. И с пиратами переговоров не вел… почти никогда, только если…
— Доктор, — родил один мысль.
— Почему нет? Если мы его возьмем — нам точно сроки скостят.
— А он оружия сроду не держал… сам говорил…
Вообще-то Эрасмиус Гризмер говорил, что лучшее оружие — это разум, а применять что-либо другое просто недостойно. Но пиратам было не до таких тонкостей. И они точно не знали, что по одному слову Эрасмиуса на них обрушится вся лаборатория.
Они просто увидели возможность спасти свои шкуры. И не хотели ее упускать.
Они не знали, что Эрасмиус сбежал, что в лаборатории только три женщины…
Зато у них было оружие. Скафандров, правда, не было.
Крыса, чтобы спасти свою шкуру, способна на самые отчаянные поступки.
Калерия вздохнула.
Первым делом она отложила плазмер — но не слишком далеко, чтобы можно было дотянуться в любой момент, — и перетащила Иридину на местечко посуше. Поискала что-нибудь острое. Схватки шли быстро и резко. Словно организм женщины собирался пройти весь родовой цикл за десять минут.
Дина стонала и мотала головой. Все ее тело было испещрено чем-то вроде алых точек. Ранки? Или?..
Чистым оставалось только лицо.
Калерия не знала, что именно такие следы оставили отпавшие тяжи. Она вообще ничего не понимала, кроме того что Дина без сознания, а роды, похоже, будут прямо здесь и сейчас.
Голубые глаза Иридины резко распахнулись.
Сначала в них метался ужас и боль. Но потом постепенно она узнала Калерию. Ужас уходил из голубых глаз.
— Тихо, девочка, тихо, — успокаивающе заговорила Калерия, устраивая поудобнее голову Дины. — Все будет хорошо.
— Пи-и-ить… — разлепила губы женщина.
Калерия чертыхнулась и поискала глазами воду. Нашла бутылку на столе, отхлебнула… вино?
А почему бы нет?
Дина пила жадно, захлебываясь…
— Сарн мертв. Мы его убили, — тихо рассказывала Калерия. — Черный доктор сбежал. А ты беременна. Скоро у тебя родится ребенок…
Дина всхлипнула.
Она ничего не помнила из своего пребывания в пузыре. Беременность просто выпала из ее памяти. Эрасмиусу нужен был инкубатор, и он держал Дину в состоянии полу-комы. Зачем ей нервничать, пытаться что-то сделать, да вообще — зачем инкубатору разум? Выключить — и довольно. Да и… побочный эффект — безумие — нельзя было исключать. Зачем тратить время на купирование приступов сумасшествия?
Ученый был практичен до крайности.
Вот если бы ему нужно было для дела содрать с Дины шкуру, медленно посыпая ее солью, — рука бы не дрогнула. А не надо — так зачем зря мучить?
— Ребенок?
— Ну да. Так что расслабься и не сопротивляйся. Это все быстро закончится.
Дина посмотрела на свой живот:
— Ребенок… так странно…
— Ничего, девочка. Все будет хорошо. Я рядом с тобой — так что все страшное кончилось.
И, опровергая ее слова, из коридора донеслись выстрелы.
Аврора притаилась за выступом стены. Плазмер приятно оттягивал руку.
Коридор в этом месте очень удобно изгибался. Пират отвел Эрасмиусу под лабораторию самый дальний угол станции — рядом с люком, ведущим в ангар, чтобы тот мог курировать часть проектов в открытом космосе. И тут же неподалеку размещался лазарет. Чтобы доктору далеко не ходить.
Сейчас это играло против Авроры. Потому как пиратов там лежало человек пять. И все они… ну не в битву ведь кинутся?
Разумеется, нет. А вот попробовать тряхнуть доктора на предмет какого-нибудь чуда — запросто.
Скорее бы появились свои. Но… на чудо надейся, а сама лапками греби. Жаль, Черный доктор ускользнул. Если его нет в лаборатории…
Аврора не питала никаких иллюзий. Такие твари, как Эрасмиус Гризмер, из лавы сухими выходят. И даже неподжаренными.
Первый пират появился минут через пятнадцать.
Простучали по коридору подошвы ботинок, и из-за поворота показалась грузная фигура.
Аврора не стала тратить время, выясняя, кто идет. Эту тварь она помнила еще с налета на крейсер. Уж что другое, а память у шпионки была великолепная.
Плазмер в руке выплюнул раскаленный сгусток — и на пол опустилось нечто обугленное, воняющее горелым мясом.
Аврора покривила губы.
Собаке собачья смерть. Батарея заряжена полностью. Так что ей хватит минут на сорок серьезного боя. А потом… а какая разница?
Она никого не пропустит!
Назад не отступаем!
Я лучше мертвый сам
Уйду в родную землю,
Чем эту землю сдам.
Мы кровью будем квиты
С врагом — прими обет,
Что люди позабудут
Плоды его побед, —
крутилась в голове старая песня. С этими словами легионеры Русины уже много лет шли в бой. В разведку. На смерть.
Аврора знала — она не уйдет. Не пропустит врага к измученной Калерии и рожающей беспомощной Дине. Это — ее люди. Ее подруги.
Это — просто ее!
Сейчас это те, кто стоит за ее спиной. И уйти она не сможет. Иначе это…
А ежели я дрогну
Перед врагом в бою
И ежели забуду
Ту клятву, что даю,
До гроба не отмыть мне
Позор своей вины.
Пускай меня поглотит
Безумие войны.
Аврора прищурилась и ошпарила плазмой следующего пирата. А нечего тут бегать, нервировать женщин.
Ухмыльнулась так, что, увидь это Эрасмиус, точно оценил бы. Холодно. Зло. Бесшабашно.
Интересно, сколько пиратов она сегодня отправит в могилу? Хорошо бы штук двадцать. За все приятное!
Хотя и одного Сарна достаточно, чтобы оплатить проход по мосту до Ирия.[14] Отправить к Чернобогу такую сволочь?
Да за такое ордена мало!
Твари… стрелять в ответ начали.
Ничего, заливайте коридор плазмой, тратьте заряды… все равно, пока здесь такой ад творится, вы не пройдете. А я полежу спокойненько… благо сзади только лаборатория…
Иридина выгнулась в очередном приступе боли.
— Лера, я умру? Да?
Калерия тоже так считала. Но сказать об этом несчастной девчонке, у которой на теле живого места нету?
— Глупости! Всем больно во время родов. Ты не исключение. Или ты думала — это как маникюр делать?
— Нет. Такое ощущение, что внутри все рвется… Я точно умру.
— Не говори ерунды. А то родишь — уши надеру.
— Лера… если что — ты моего ребенка возьмешь?
Калерия аж задохнулась.
От необходимости отвечать ее спасло то, что Дина выгнулась в новом жестоком спазме. А Лера с присвистом смогла выдохнуть сквозь зубы.
Это ж надо!
Вот тебе и избалованная великосветская капризница!
Вот тебе и лак для ногтей по пятьсот галактов за тюбик!
Вот тебе и платья от-кутюр!
Ребенок — от пирата, из-за которого она умирает… и все-таки…
Дина застонала — и Калерия опять обратила на нее все свое внимание. Вытерла ей пот со лба, попробовала влить вина сквозь стиснутые зубы.
— Вот так, дыши, маленькая, все будет хорошо.
— Лера, обещаешь?
— А твои родители?
— Они от меня отказались. Я не отдам им ребенка! Не хочу! Они его в приют сдадут!!!
Калерия ничего не сказала вслух. Но…
Могут и сдать. Если сенатор от родной дочери отказался, то что он сделает с отродьем пирата?
Хорошо если не убьет.
— Лера!!!
Калерия Вайндграсс вздохнула.
— Дина, я обещаю. Ребенка я воспитаю. И выращу. Но, думаю, ты и сама этим займешься.
Голубые глаза закрылись. На миг. А когда Дина их открыла — в них светился покой.
— Лера, ты замечательная.
Две женщины смотрели в глаза друг другу. И что-то такое проходило в них… дни плена, унижений, боль и страдания, горечь и отчаяние… вот отчаяния уже и не было…