Страница 11 из 108
— Живые, живы-ые! Целых двое! Кр-ровь!.. Съедим! — жалобно подвывал один.
— Не светят ведь! — испуганно сомневался второй. — Почему не светят?
— Плевать! Есть хочу! Живая кр-ровь! Съедим! — настаивал первый, раскатисто акцентируя любимое словечко. Впрочем, может быть, он просто картавил.
— Непонятно… — продолжал скулить второй. — Не светят… Боюсь!.. — и после короткой паузы, с надеждой: — Съедим?
— Съедим, съедим! — радостно подхватил первый. — Есть хочу!
Метрах в семи от нас кто-то завозился. Я приоткрыл глаза, настроившись на ночное зрение. Ну и уроды! Бесформенные тела, едва прикрытые обрывками истлевшей одежды; облезлые пятнистые черепа, острые уши, далеко выпирающие клыки, влажно поблескивающие в лунном свете… Упыри!
Ожили забытые детские страхи, и я на миг позволил им завладеть сознанием. Очевидно, что-то просочилось наружу, и упыри это почувствовали.
— Боится! Боится! — забормотали довольные голоса. — Съедим! Живая кр-ровь!
Они уже не скрывались, но семь метров разбитого кирпича и бетонных блоков не способствовали быстроте передвижения. Я успел взять себя в руки — в конце концов эта нежить ничего не стоила против самого завалящего мага: соорудить им по осиновому колу да засунуть лицом вниз на два метра под землю! Жаль, выплеск энергии в таком варианте засветит нас не хуже маяка, и можно будет ставить крест на скрытности… Вот трансформация со стороны почти незаметна!
Я удлинил руки, вырастив на ладонях зазубренные шипы, и, схватив упырей за тощие морщинистые шеи, с размаху столкнул лбами.
— Магия! Боюсь! — успел пискнуть второй перед тем, как его череп раскололся, и во все стороны брызнула гнойно-зеленая жижа.
Я сложил их подальше и брезгливо вытер руки о камни. К следующей ночи упыри залечат полученные раны и даже восстановят то, что заменяет им мозги, но память о нашем существовании я из них выбил. Донести своему хозяину, если таковой объявится, им будет не о чем.
Немного подташнивало, и я решил, что больше не засну, однако Айлин так умиротворенно посапывала, что я разлепил глаза только поздним утром, к готовому завтраку.
— У нас были гости? — Хотя вопрос был задан небрежным тоном, но мне сразу стало понятно, что девушка успела найти ночных визитеров.
— Не порть мне аппетит, ладно? — промычал я с набитым ртом. — Они того не стоят!
— Ты справился с двумя упырями, сумев меня не разбудить? — В голосе Айлин недоверие смешалось с восхищением примерно в равных пропорциях.
— Да с этими задохликами и ребенок бы справился! — Я не знал, радоваться ли мне ее восхищению или обидеться за недооценку моих возможностей.
В конечном итоге пришлось отложить решение этого вопроса на отдаленное будущее — пора было трогаться с места.
— К обеду должны дойти, — заметила Айлин.
Я поискал деревяшку, чтобы постучать, но все вокруг давно сгорело.
Через пару часов стала заметна граница разрушений: мостовая постепенно обретала пристойный вид и дома по обочинам казались почти уцелевшими. Иногда я даже улавливал блики чудом сохранившихся в рамах стекол. Нетрудно было представить этот рай до катастрофы: лепные балконы старинных домов, ухоженные газоны вдоль фасадов, чопорные гувернантки с детьми на прогулке и солидные господа, вежливо приподнимающие шляпы при встрече… Идиллия в стиле девятнадцатого века…
Сердце неожиданно защемила нахлынувшая тоска по дому, по реальности, в которой нет места упырям и магии… Очутиться вместе с Айлин у нас, сходить в кино, поесть мороженого в придорожном кафе… И сделать предложение. А почему нет?!
Я уже видел, как, потупив взор, она скажет «да», и оркестр заиграет марш Мендельсона… когда грезы оборвал неистовый грохот… Слишком я замечтался. До такой степени, что утратил всяческую осторожность. Непростительная ошибка.
С громовым ударом в тридцати метрах от нас возник черный смерч, распространяя вокруг запах гари. Он вращался все быстрее и быстрее, поднимая в воздух песок и мелкий щебень. Гул, издаваемый смерчем, повышался, переходя сначала в вой, а затем в невыносимый визг, и одновременно контуры вихря уплотнялись, теряя размытость. Внезапно визг оборвался, и вихрь замер, обрисовав незабываемо жуткую фигуру адского Посланца!
Я почувствовал, как холодеет тело, и хотел шевельнуться, но с ужасом понял, что страх парализовал меня, лишая возможности спастись. Оставалась только телепортация, и я уже сконцентрировался на образе подземелий, когда мой отстраненный взгляд упал на Айлин. Я забыл про девушку! Ей не спастись в одиночку, а телепортацией она не владеет! Я растерянно замер и тут же понял, что упустил момент для побега. Наученный прошлой неудачей, демон произнес первое заклинание, и это была ловушка для желающих сбежать — теперь любой прыжок мог перенести меня только в объятья Посланца. Отступать было поздно, но вся моя уверенность в собственной мощи вдруг растаяла, как сигаретный дымок! Кто я такой перед ликом по-настояшему сверхъестественного существа? Жалкий школяр с раздутым самомнением! В отчаянии я умоляюще посмотрел на Айлин — она же местная, ей все обычаи знакомы! Может, еще есть шанс договориться, разойтись миром?
Девушка перехватила мой взгляд и кивнула. В ее глазах не промелькнуло ни мольбы, ни презрения, ни осуждения. Моя неспособность изменить события не вызвала в ней никаких эмоций. Просто она приняла это к сведению и молча шагнула вперед навстречу монстру.
— Я не могу! Я не создан для этого ужаса! — пролепетал я ей вслед в жалкой попытке оправдаться.
Она меня уже не слышала. Я стоял и безнадежно плакал, смотря, как неумолимо быстро сокращается расстояние, отделявшее ее от воплощения Смерти.
«Она знает, что сказать, она обязательно договорится!» — бормотал я сквозь рыдания, когда впереди раздался знакомый грохот дьявольского голоса, сопровождаемый гулким замогильным хохотом:
— Сопротивление? Мучительная смерть!
Сопротивление? Но я же не шевелился! Я сморгнул слезу и прищурился. Боги! Айлин на ходу плела замысловатые пассы, пытаясь отвлечь демона и дать мне возможность скрыться!
На рогах Посланца заизвивались, набирая мощь, высоковольтные разряды. Я зажмурился, и как наяву, в сознании возникло видение обугленного скорченного девичьего трупа! Откуда-то из глубин всплыл едкий голос Ворона: «Я знал, что из него ничего не получится… чудес не бывает…»
Я стиснул зубы так, что захрустела эмаль. Во рту появился солоноватый привкус: кровь сочилась из прокушенной губы. По щекам одна за одной ползли слезы, прокладывая извилистые дорожки. В груди родился и ширился, заполняя собой все мое естество, комок невыразимой боли. Что же это?! За что это мне?!
Боль росла, и кроме нее, уже ни для чего не оставалось места. Даже для страха. Я сжал кулаки, краем сознания заметив, как легко прорезали кожу давно не стриженные ногти. Но эта мелочь не могла пробиться к моему мозгу. И когда я полностью превратился в кипящий сгусток боли, Вселенная взорвалась, принося освобождение.
— Будь ты проклят! — вскричал я остервенело и бросился наперерез уже сорвавшемуся с места косматому огненному шару, на ходу принимая форму вогнутого зеркального щита.
Удар был чудовищно силен. Отбросив большую часть энергии в ее хозяина, я попытался в последний миг ассимилировать остатки, но ее шквал захлестнул приемные каналы. Я почувствовал, как горит моя плоть, и отключил болевые центры.
Демон взревел и начал осторожно смещаться в сторону, одновременно создавая новый заряд. Из раны на его уродливом теле, вязко пульсируя, текла желтоватая, тускло светящаяся жидкость.
«Сейчас попробует вызвать подмогу». — Знание пришло извне, но я не интересовался автором послания.
«Надо блокировать», — пронеслось в моей голове, и это была последняя мысль.
Пользуясь тем, что монстр двигался, я бритвенным лезвиемскользнул ему под ноги и тут же вытянулся вверх, свернув из своего тела кокон вокруг адской твари.
Алмазной твердости когти оставили на мне рваные борозды, не в силах пропороть насквозь. Разряд величиной с голову ребенка начисто выжег мои рецепторы, но боль нашла кружной путь, превысив пороговое значение, за которым лежала смерть. Раскаленная игла пронзила мозг. Но и она оказалась слабее тех мук, что жгли мою душу. Они не давали мне отступить, ослабить натиск. Я сжимал кокон.