Страница 15 из 98
Наварх попытался приложить указательный палец к носу, но промахнулся и ткнул себя в глаз.
— Есть время для бравады и время для осторожности. Я до сих пор не знаю, какую цель преследует публикация статьи.
— Это будет обвинительный документ, строго объективный, без передержек. Пусть факты говорят сами за себя.
Наварх скривил губы:
— Опасное предприятие. Виоль Фалюш — самый чувствительный человек в мире. Помните принцессу, которая почувствовала горошинку под сорока перинами? Виоль Фалюш может услышать даже фальшивую нотку в ежеутренних песнопениях к Кальзибе. С другой стороны, миры меняются, ковер знаний развертывается. У меня нет причин быть благодарным Виолю Фалюшу.
— Вы полагаете, что его личность носит негативный характер? — пробормотал Джерсен.
Наварх забыл об осторожности. Он отхлебнул вина и вскинул руку в величественном жесте.
— Очень негативный. Будь я у власти, какое наказание я мог бы придумать? — Он откинулся на стуле, вытянул костистый палец, словно указывал на поверженного врага, и размеренным, сухим голосом судьи произнес: — Погребальный костер, высокий, как гора. На верхушке — Виоль Фалюш. Платформа окружена десятью тысячами музыкантов. Единым взглядом я вызываю пламя. Музыканты играют, пока их мозги не начинают вскипать, а инструменты — плавиться. Виоль Фалюш поет сопрано… — Поэт подлил еще вина. — Потрясающее зрелище, но едва ли мои глаза насладятся. На худой конец пусть эту мразь утопят или отдадут на растерзание львам.
— Вы действительно очень хорошо знакомы.
Наварх кивнул. Его взгляд блуждал в прошлом.
— Фогель Фильшнер читал мои стихи. Юнец с воображением, хоть и без ориентиров. Как он изменился, как распространился! Он добавил власть к воображению. Теперь он великий художник.
— Художник? В какой области?
Наварх отмел вопрос, как не стоящий внимания.
— Он никогда не смог бы достичь теперешнего положения без таланта, без чувства стиля и пропорций. Не смейтесь! Как и я, он простой человек с ясными целями. А вот вы… вы сложная и опасная личность. Я вижу в вашем мозгу темное пятно. Вы землянин? Нет, не говорите мне ничего! — Наварх замахал руками, словно отбрасывая любой ответ, который мог придумать Джерсен. — В этом мире уже слишком много знания, мы используем факты и пренебрегаем чувствами. Факты — фальшивка, логика — пустышка! Я знаю лишь одну систему познания — чтение стихов!
— А Виоль Фалюш тоже поэт?
— Он не слишком силен в обращении со словами, — проворчал Наварх, не желающий возвращать беседу в обыденное русло.
— Когда Виоль Фалюш посещает Землю, где он останавливается? Здесь, с вами?
Наварх удивленно уставился на Джерсена:
— Нелепая мысль.
— Так где же?
— Там, тут, везде. Он проникает повсюду, как воздух.
— Как вы разыскиваете его?
— Я никогда не делаю этого. Иногда он меня находит.
— И когда он это сделал в последний раз?
— Недавно. Да, да, да. Может, хватит? Почему вы так интересуетесь Виолем Фалюшем?
— Странно, что факты имеют значение для вас, — усмехнулся Джерсен. — Но это не секрет. Я представляю журнал «Космополис» и хочу написать статью о жизни и деятельности Фалюша.
— Хм… Он жутко тщеславен, этот Виоль Фалюш. Но почему бы вам не задать все вопросы ему самому?
— Я бы не прочь. Но как познакомиться с ним?
— Нет ничего легче, — фыркнул Наварх, — Если вы уплатите некоторую сумму.
— Почему бы нет? Я получаю деньги на непредвиденные расходы.
Наварх вскочил, неожиданно исполнясь энтузиазма.
— Нам нужна красивая девушка, молодая, веселая. Она должна проявить некоторую восприимчивость, страсть, настойчивость. — Он огляделся, точно в поисках потерянной вещи. В доке сидела замарашка, которую Джерсен видел вчера. Наварх сунул пальцы в рот, резко свистнул и жестом приказал ей подняться на палубу. — Эта подойдет.
— Это веселая восприимчивая девушка? — удивился Джерсен. — Она больше смахивает на беспризорника.
— Я слаб и скрытен, — хихикнул поэт, — но я — Наварх. Хоть я и стар, женщины расцветают от моего прикосновения. Посмотрите!
Девушка поднялась на борт брандвахты и молча выслушала программу Наварха.
— Мы идем обедать. Расходы ничего не значат, мы выбираем все самое лучшее. Оденься как следует, не забудь о драгоценностях, умастись благовониями. Это богатый джентльмен, наилучший из людей. Как вас зовут? Я запамятовал.
— Генри Лукас.
— Генри Лукас. Ему не терпится развлечься. Иди, подготовься.
Девушка пожала плечами:
— Я готова.
— Ты прекрасна и в этом, — согласился Наварх, — Побудь с ним, пока я посоветуюсь с зеркалом, — Он глянул на небо: — Желтый день, ночь желта. Я буду в желтом.
Наварх препроводил гостей в каюту, вся обстановка которой состояла из стола, двух кресел резного дуба и полок с книгами, украшенных статуэтками и вазой с несколькими стебельками ковыля. Он притащил из кабинета вторую бутыль вина и водрузил на стол вместе со стаканами. «Пейте!» Затем поэт исчез. Джерсен остался с девушкой и оглядел ее с головы до ног: все та же черная юбка, рубашка, тоже черная, с открытым воротом, сандалии, ни драгоценностей, ни макияжа, вопреки земной моде. Черты лица правильные, но волосы по-прежнему растрепаны. Или абсолютно глупа, или ко всему безразлична. Джерсен, повинуясь импульсу, взял щетку Наварха и принялся расчесывать ей волосы. Девушка взглянула на него и опустила ресницы, отрешенная, спокойная. Что делается у нее в голове? Такая же полоумная, как Наварх?
— Теперь, — заметил Джерсен, — ты меньше похожа на оборванца.
Наварх возвратился в необъятном темно-бордовом пиджаке и желтых ботинках.
— Вы не попробовали вина. — Он наполнил три стакана, — Впереди у нас приятный вечер. Мы три острова в море, каждый остров — затерянная душа. Мы сойдемся вместе — и что отыщем?
Джерсен пригубил вино. Весьма приличный мускат. Он выпил. Наварх опрокинул стакан в глотку с такой скоростью, словно опорожнял мусорную корзину. Девушка потягивала янтарную жидкость так, будто не ощущала вкуса. Странное создание… Наверное, застывшая маска лица скрывает очарование. Но как вытащить его наружу? Что заставит ее улыбнуться?
— Вы готовы? — Наварх перевел испытующий взгляд с девушки на Джерсена, отворил двери и учтиво пропустил их вперед. — На поиски Виоля Фалюша!
Глава 6
Каждый Властитель Зла должен как-то решать проблему известности. Каждый из них достаточно тщеславен (Аттель Малагате — исключение), чтобы жаждать самой широкой популярности. Однако практические соображения требуют анонимности и безвестности, в особенности когда Властители Зла посещают миры Ойкумены. Виоль Фалюш не исключение. Подобно Малагате, Кокуру Хеккусу, Ленсу Ларку и Говарду Алану Трисонгу, он ревниво охраняет тайну своей личности, и даже гости Дворца Любви никогда не видели его лица.
В некоторых отношениях Виоль Фалюш наиболее человечный из всех Властителей Зла, во всяком случае, его дела находятся на уровне человеческого понимания. Ему чужды невероятная жадность Кокура Хеккуса, змеиное коварство Малагате, мегаломания Ленса Ларка, злобное озорство Говарда Алана Трисонга. Злое начало в Виоле Фалюше проявляется как паучья мстительность, чудовищное самолюбование и инфантильная чувствительность.
Виоль Фалюш, как ни странно, обладает привлекательными чертами. Самые бескомпромиссные моралисты не могут отказать ему в некой доле теплоты и идеализма. Вот что сказал сам Виоль Фалюш, обращаясь к студентам Университета Сервантеса (естественно, его выступление передавалось в записи):
«Я несчастный человек. Меня преследует невозможность выразить невыразимое, определить неизвестное. Тяга к красоте, разумеется, является одним из основных психологических стимулов. В стремлении к совершенству, попытке соединиться с вечностью, неутомимости исследователя, возможно, и заключена высшая правда для человечества.
Я захвачен этой правдой. Я творю. Однако — и это парадокс — страдаю от убеждения, что достижение цели будет катастрофой. Путь важнее цели. Не буду описывать моих исканий, темной стороны моего „я“, моих желаний, моих утрат — вы сочтете их непонятными или, хуже того, странными.
Меня часто величают злодеем. Не стану сдирать этот ярлык, но в сердце своем не считаю себя таковым. Зло — вектор, устремленный в одном направлении, и часто вред, причиняемый одним, оборачивается благополучием других.
Меня часто расспрашивают о Дворце Любви, но я не собираюсь удовлетворять праздное любопытство. Скажу только: я отдаю себе отчет в том, что там происходит, и не вижу ничего худого в ублажении чувств, хоть сам я аскет, что, возможно, удивит вас. Дворец Любви не единое строение, но обширный и сложный комплекс садов, павильонов, залов, башен, прогулочных аллей и видовых панорам. Его обитатели молоды и прекрасны и не ведают иной жизни, кроме той, что делает их счастливейшими из смертных».
Так говорит Виоль Фалюш. Злые языки, тем не менее, приписывают ему одержимость эротическими актами. Одна из его любимых игр, как говорят, поселить вдали от мира молодую девушку и воспитывать ее в сознании, что к ней сойдет чудесное существо, которое будет любить ее, а затем убьет… И наступает день, когда она оказывается на маленьком островке, где ее ожидает Виоль Фалюш.