Страница 61 из 69
Дэвид Ниил лично присутствовала при финале одного из таких испытаний. В тибетском монастыре умер игумен-тулку. Замещающий его казначей не проявил особого рвения к розыскам ребенка, в котором должен был возродиться умерший, хотя своевременно отправил экспедицию в указанные места на его розыски. Ребенок не был найден, и казначей продолжал наслаждаться своим высоким положением. Разбирая вещи покойного игумена, он нашел нефритовую табакерку, которая очень ему понравилась. Он положил ее в карман и пользовался ею. Однажды, разъезжая по селениям с целью приобретения продуктов, он решил зайти в крестьянский дом отдохнуть и выпить чаю. Войдя в комнату, он заметил небольшого мальчугана, играющего в углу. Казначей вынул табакерку и собрался было отправить в нос понюшку табака, как к нему подошел мальчик и грозно сказал: «Отдай мне мою табакерку! Как ты посмел ее взять!»
Казначей понял, что перед ним стоит его бывший игумен, и сразу опустился перед ним на колени... Торжественная делегация монахов повела мальчика в монастырь, где он должен был подвергнуться последнему, заключительному экзамену - отбору «своих» вещей. Подъезжая к монастырю, всадники повернули лошадей направо. Мальчик тотчас спросил, почему они сворачивают направо, когда монастырские ворота должны находиться слева. Ему ответили, что за время его отсутствия (т. е. смерти) старые ворота, которые, действительно, находились слева, были замурованы, а новые пробиты слева...
Испытание с отбором вещей мальчик прошел блестяще, но доставил при этом неожиданные хлопоты монахам: он «припомнил», что в своей прошлой жизни у него в монастыре была фарфоровая чашка с металлической чеканкой, и захотел, чтобы ее сейчас же нашли и принесли ему. Монахи обыскали соответствующие помещения, но такой чашки не нашли. Тогда мальчик также припомнил, что чашка должна находиться в такой-то кладовой, и дал точное описание сундука, в котором следовало ее искать. Монахи второй раз ушли выполнить поручение, в комнате при мальчике остался казначей. В этот момент Дэвид Ниил, находившаяся по соседству и услышавшая о происшедшем, вошла в комнату (личное знакомство с казначеем делало ее пребывание возможным). Казначей объяснил ей положение дел, и Дэвид Ниил осталась дожидаться результатов поисков. Вскоре монахи вернулись: чашка была найдена, и именно там, где было указано.
Однажды, путешествуя по Монголии, Дэвид Ниил в сопровождении своего приемного сына тибетца Йонгдена на закате солнца приближалась к расположенному в степи постоялому двору. Они решили там заночевать, но когда подошли ближе, оказалось, что какой-то другой караван уже их опередил: весь двор был забит вьючными животными, а комнаты – людьми. Несмотря на это, место все-таки нашлось: глава ранее прибывшего каравана, очень любезный старый монах-китаец, отдал распоряжение своим людям освободить одну комнату для новоприбывших и также дать место для их животных. При встрече со старым главою каравана Дэвид Ниил задавала обычные в таких случаях вопросы – откуда и куда едете? На вопрос Дэвид Ниил: «Куда путь держите?» – старый джентльмен ответил: «Хотели, было, ехать в Тибет, в Лхассу, но теперь надобность отпала, и мы завтра двинемся обратно в свой монастырь».
Такой ответ чрезвычайно поразил путешественницу: снаряжен солидный караван для дальнего пути в Тибет, и вдруг, даже не пройдя половины пути, поворачивает назад, потому что «надобность отпала». Что это за надобность, которую вместо Тибета можно было удовлетворить на простом постоялом дворе?
Ответ не заставил особенно долго ждать. Удалившись в свою комнату, Дэвид Ниил разговаривала с приемным сыном по-тибетски, как вдруг на пороге появился молодой человек и попросил разрешения с ними побеседовать: он, видите ли, тибетец по происхождению и здесь, в Монголии, давно не имел возможности поговорить на своем родном языке. Проходя мимо дверей, он услышал звуки родной речи и не мог удержаться...
Молодой человек не успел закончить, как появился старый монах, глава каравана, и пригласил всех присутствующих к себе пить чай. И вот за чаем Дэвид Ниил попросила монаха объяснить причину его возвращения с полдороги.
Первым ей дал объяснение молодой тибетец. Его звали Мингиюр. Родился он в далеком Тибете в семье крестьянина, но с раннего детства в нем жило ощущение, что это не его истинный дом. Смутная тоска влекла его вдаль, где ему чудились безбрежные долины с пасущимися стадами, юрты кочевников и белый монастырь на возвышении... И эта мечта иногда облекалась в видимость, достигала такой яркости, что заслоняла собой панораму окружающих гор... и ему хотелось бежать из родного дома, от своих родителей к этим манящим картинам... Годы шли, он подрастал, и вместе с этим росло и его влечение. Наконец, он не выдержал и убежал из родительского дома искать страну и место, так привлекавшие его. Путешествуя без гроша в кармане, нигде подолгу не задерживаясь, он, наконец, пришел в Монголию – страну бескрайних степей и пасущихся стад... Сегодня, когда солнце уже клонилось к закату, он подошел к этому постоялому двору, где они сейчас сидят, и в воротах столкнулся лицом к лицу со старым монахом, главою каравана. «И тогда вдруг его осенило – он «вспомнил», что много-много лет тому назад он, Мингиюр, был так же стар, как этот монах, и что он, Мингиюр, был тогда игуменом монастыря и при нем, в качестве ученика состоял тот же самый монах, что сегодня стоял перед ним, с той лишь разницей, что тогда он был совсем молодой – может быть, такой же, как Мингиюр теперь... И они двое, в сопровождении служителей, тогда совершали паломничество в Лхассу и со своим караваном ночевали на этом же постоялом дворе... И многое другое вспомнил Мингиюр – целая прожитая жизнь, когда он был игуменом в белом монастыре на возвышенности, встала перед ним в тысячах подробностей... И он об этом сказал стоящему перед ним монаху. Последний слушал его с радостным волнением, задавал вопросы, требовал больше подробностей. Мингиюр описал ему во всех подробностях совместное путешествие в Лхассу, которое для Мингиюра было делом его предыдущего воплощения, тогда как для монаха оно было событием, совершившимся на его памяти в нынешней жизни. У монаха больше не оставалось сомнений – он признал в Мингиюре своего бывшего духовного учителя, после смерти которого он сам заступил на его место и правил белым монастырем...
Повествование, услышанное Дэвид Ниил от самого монаха, главы каравана, было кратким. После смерти своего духовного учителя он заступил на его место и приложил все усилия к розыску ребенка, в котором должен был воплотиться его прежний наставник. Но поиски оказались тщетными. Один за другим проходили годы, и слава монастыря среди народа стала падать в связи с тем, что умерший тулку не возвращается. Чтобы спасти репутацию монастыря, он решил отправиться в Лхассу и обратиться к высшему духовенству за помощью: обладая более развитыми духовными способностями, представители высшего духовенства могли бы указать искомую личность... Но теперь надобность в дальнейшем путешествии отпала: своего игумена – тулку – он встретил на постоялом дворе...
3
Мы думаем, что нет надобности в дальнейшем перечислении фактов, неопровержимо свидетельствующих в пользу перевоплощений: для ищущего непредубежденного ума их будет достаточно, а тех, кто приблизился к излагаемому нами материалу с целью отрицания – сколько их ни давай все равно не убедят...
Но есть еще категория людей, для которых авторитет – все, и они могут спросить, какого мнения по данному вопросу придерживаются священные Писания?
Оставляя нетронутым вопрос, насколько подлинными являются св. Писания, сколько в них осталось первоначального, древнего текста и какие искажения внесены в них позднейшими переписчиками, переводчиками и толкователями, – мы ответим, что даже в таком виде, в каком св. Писания дошли до наших дней, – в них сохранилось свидетельство, что Сам Христос и Его ученики знали о перевоплощениях и верили в них.