Страница 24 из 81
много.
Дэниел хмыкает с кивком.
- Точно. Ну, я рад, что мы друг друга поняли.
- Да, конечно. – Я быстро киваю, желая поскорей отсюда убраться. Не знаю, почему, но его
слова не убедили меня полностью; не успокоили.
- Тогда до следующего занятия. – Дэниел улыбается, давая понять, что я могу быть свободна.
Прощаясь, я едва не несусь к выходу, но он окликает меня, когда я уже стою в дверях.
- Лекси.
Я быстро оборачиваюсь с настороженностью на лице.
- Хорошо сегодня поработала.
От его похвалы губы трогает легкая улыбка. Бормочу слова благодарности и выхожу. Тороплюсь
на историю классического танца, понимая, что беспокойство мое все еще со мной, и крепко
меня держит.
Слова Дэниела звучали искренне, а объяснения обоснованно, но я все равно чувствую, что что-
то не так. Что-то, чего он не договорил, или предпочел умолчать.
8 глава
ЛЕКСИ
- Матиас! – тарабаня в дверь студии, зову я.
Я торчу под этой чертовой квартирой в Вест-Сайде уже минут пять, но этот долбаный гений так
и не соизволил открыть.
Проходит еще минуты две, и я начинаю паниковать. А что, если что-то случилось? Что, если
этот кретин, которого природа наградила огромнейшим талантом и мизерным мозгом, так
обдолбался, что отдал Богу душу?
Сколько у него уже было передозов? Не меньше трех точно.
- Матиас! – вновь пытаюсь дозваться я, и на этот раз мой голос дрожит от страха. Липкое,
холодящее душу предчувствие ползет по позвоночнику.
Надо вызвать полицию, чтобы они выбили дверь. Возможно, он просто в отключке и ему еще
можно помочь.
Тут до моего слуха доносится шарканье ног в квартире и скрип отодвигаемого засова.
- Алекс, какого тебя принесло в такую рань? – Растрепанный, помятый и сонный, но живой
Матиас с недовольством смотрит на меня.
- Уже полдень, обдолбанный ты придурок.
Я отталкиваю парня, вхожу в квартиру и оцениваю следы ночной пирушки.
- Господи, у тебя здесь настоящий свинарник! – с отвращением морщусь я, отводя взгляд от
темного пятна на диване. Везде валяются пивные банки и бутылки из-под алкоголя, пустые
пакеты от закусок и прочая дрянь.
- Я тебя не приглашал, - без тени смущения напоминает парень. Все еще шатаясь, он подходит к
дивану и тяжело падает на него. На стеклянном столике, заваленном разным хламом, виднеются
остатки кокаина. Нагибаясь, он берет тут же лежащую трубочку и втягивает в себя порошок.
- Идиот, - сквозь зубы цежу я, но знаю, что как бы не злилась, и чтобы не сказала, все будет
впустую. Я столько раз пыталась ему помочь, но каждый раз Мати срывался и возвращался к
наркотикам.
С Матиасом мы познакомились в клинике, когда я проходила курс реабилитации. Мы сразу
нашли общий язык, и все этапы проходили вместе. Сначала через ломку, агрессию, а потом и
улучшение. Мы не перестали общаться даже после выписки. Оказалось, что Мати пишет
удивительные картины, и когда я открыла галерею, мы стали сотрудничать.
К сожалению, он так и не смог простится с наркотиками навсегда. И я боялась, что однажды все
же потеряю его.
Пока Матиас ловит приход, я направляюсь в его спальню, почти не сомневаясь, что там увижу.
Ну, конечно же, очередная полуголая девица дрыхнет на его кровати.
Я оглядываюсь в поисках ее одежды, и нахожу красную тряпку, мало напоминающую платье.
Чувствуя брезгливость, поднимаю одежду, предварительно надев на руку найденный
одноразовый пакет. Потом шлепаю им по костлявому бедру спящей красавицы.
- Эй, ты, давай просыпайся! – громко и резко приказываю я.
Девица приоткрывает глаза и что-то недовольно ворча, отворачивается от меня.
Я наклоняюсь чуть ниже, чтобы она хорошо разобрала мои слова:
- Случай сюда, сучка. Сейчас ты быстро надеваешь свою тряпку и валишь отсюда. Иначе считаю
до трех и выкидываю тебя, как есть на улицу.
Повторять дважды не приходится. В считанные мгновенья ночная гостья Мати облачается в
платье и на заплетающихся ногах покидает квартиру.
Я же возвращаюсь в основное помещение (гостинной это язык не повернется назвать) и звоню в
клининговую фирму.
- Уборщики будут тут через час, так что советую тебе убрать всю дурь, какую они могут найти,
- вешая трубку, сообщаю я.
- Бля, Алекс, тебе всегда больше всех надо, - раздражается парень. – И какого хрена ты выгнала
Леону? Если не забыла, я хозяин квартиры.
- Только потому, что я какого-то черта вожусь с твоей задницей и продаю твои картины, -
парирую я, задетая словами друга. Я говорю себе, что все дело в наркотиках, и не будь он под
кайфом, то не стал бы себя так вести.
Я еще помню, как наркотики влияют на личность человека. Даже самые милые из нас
становятся агрессивными под воздействием наркотических препаратов.
- Я, собственно, потому и пришла. Хотела убедиться, что ты работаешь, а вижу это. – Я развожу
руками. – Ты еще помнишь о выставке?
- Алекс, расслабься. – Матиас нетвердо поднимается и, беря пачку из-под чипсов, сгребает туда
следы от кокаина. – У меня все под контролем.
Я упираю руки в бедра, с огромным недоверием вскинув брови.
- Чего у тебя точно нет, так это контроля. Ладно, иди, прими душ и приведи себя в божеский
вид. Я угощу тебя ланчем.
Мое предложение не вызывает восторга у парня, но он делает так, как я говорю.
После того, как прибывает группа уборщиков, а Мати выглядит более-менее сносно, мы
выходим на улицу.
Я усмехаюсь и только качаю головой, замечая, с каким интересом, а иногда и откровенной
похотью женщины посматривают на моего друга. Даже под кайфом и не совсем здоровым
видом, Мати привлекает противоположный пол. Он худощавый, высокий, с буйной шевелюрой,
сейчас собранной в короткий хвост. Красивое, скульптурное лицо с прямым носом и полными
губами. Но глаза Мати просто вне конкуренции – миндалевидные, цвета темного шоколада,
опушенные длинными ресницами. И кожа кофейного оттенка, которую смело можно назвать
идеальной.
В общем, если бы не наркотики – цены б ему не было.
- Паскудный день, - ругается парень, затягиваясь сигаретой.
Он жалуется с того самого момента, как мы вышли из дома.
- День отличный, это ты себя паскудно ведешь, - закатываю глаза я.
Он скашивает на меня глаза и внезапно усмехается.
- Я тебя люблю, Рендол. – Он вешает свою руку на мое плечо и добавляет: - Хоть ты часто
бываешь занозой в заднице.
Я пихаю локтем в его бок, но при этом улыбаюсь.
- Я тоже тебя люблю, Мати. Хоть ты и долбанный нарик.
Мы приходим в «Бистро Ля Жорж», и хоть столик у нас не заказан, нам выделяют один из
лучших у французского окна. Мы с Джаредом тут частые гости, и персонал знает меня по
имени.
- Черт, детка, ты высоко поднялась, - присвистывает Мати, когда вышколенный метрдотель
проводит нас к столику, дает меню и, раскланявшись, удаляется.
- Фригидная Стерва Трикси позеленела бы от зависти, узнай, что ты трахаешься с сенатором.
Я укоризненно смотрю на Матиаса, но не выдерживаю и усмехаюсь.
- Это точно.
Фригидной Стервой Трикси мы прозвали одну из медсестер в реабилитационной клинике. Она
была еще довольно молодой, но все время носила на голове старушечью гульку и ходила в
раздражающих белых тапочках. Вечно недовольная, каждую минуту орущая на пациентов. Мы,
которые мучились ломкой, что порой хотелось сдохнуть, возненавидели ее с первого дня
знакомства.
- Мати, зачем ты делаешь это с собой? – обеспокоенно спрашиваю я, накрыв своей ладонью его