Страница 6 из 29
Теперь его отличает умеренно консервативная позиция, которую он не без влияния славянофильских установок весьма логично обосновывает в брошюре «Беседа о конституции и о применении представительных начал в государственном управлении» (Одесса, 1881). Как человек широко и европейски образованный, долгие годы разделявший либеральные представления, он теоретически сторонник демократических форм правления: «Если бы предстояло нам решать в абстрактном смысле и с умозрительной точки зрения данный вопрос о выгодах и невыгодах того или другого начала, можно прийти к тому заключению, что чистая демократия должна служить идеалом человеческого стремления к свободе и равенству» (а законность это го стремления Базили не ставит под сомнение), но, по его мнению, «к гражданственности, к развитию, к величию и к свободе» можно прийти путем как «конституционализма», так и самодержавия, «смотря по тому, в какой степени соответствует то или другое начало историческим судьбам, внутренней и внешней обстановке, а главное — совокупности элементов данного организма». Российскому «организму» в силу особенностей его исторического развития присущи самодержавие и реформы сверху. А введение конституции и «представительных» (выборных) на чал, по Базили, грозит «многомиллионному, многоплеменному и многоязычному народонаселению» потерей государственного единства и величия.
Опыт земской деятельности привел его к разочарованию в возможностях местного самоуправления. Конечно, утверждает он, «наше самоуправление и выборное начало — это наша школа. Шалим мы, но и учимся вместе с тем». И он задает вопросы, обеспечены ли достойные общественные деятели «большинством голосов в решении предстоящих вопросов; обеспечены ли они на избирательных съездах сочувствием коноводов», и завершает свои рассуждения в пессимистическом тоне, что свойственно человеку, прошедшему большую и трудную политическую школу с крушением надежд и иллюзий.
В последние годы богатой событиями и встречами жизни Базили занимался разбором бумаг и дневников, которые вел с 1830 г. Он умер за этой работой утром 10 февраля 1884 г., и одесские газеты и журналы откликнулись на его смерть[37]. К сожалению, о судьбе ценнейшего архива К. М. Базили нам ничего не известно.
«Если книга моя, — писал К. М. Базили в предисловии, — будет включена в разряд материалов, которых изучение полезно при исследовании вопроса о судьбах Востока, то труд мой не потерян»[38]. Эти слова проливают свет на задачи, которые ставил перед собой Базили, приступая к работе над книгой. Принести практическую пользу в решении восточного вопроса — вот ради чего был предпринят им труд.
Базили не был ученым-историком, поэтому напрасно стали бы мы искать в его взглядах стройных и тем более оригинальных общеисторических концепций. Будучи широко образованным человеком, он заимствовал философско-исторические представления, распространенные в исторической науке того времени, при этом заимствовал не всегда последовательно, временами эклектически сочетая самые разные исторические направления. Можно полагать, что наиболее сильное влияние Базили испытал со стороны французских историков эпохи Реставрации, в частности их ведущего представителя Франсуа Гизо.
Вместе с тем он воспринял некоторые идеи западноевропейской и русской просветительской литературы. Он разделял основное положение исторической мысли начала XIX в. о том, что история есть процесс развития, подчиненный определенным закономерностям. Он писал о «великих законах», которые управляют человеческим обществом, и имеют общеисторическое значение. Поэтому развитие Сирии происходило, по его представлениям, теми же путями, какими развивалась Западная Европа.
Впрочем, он был непоследователен и вслед за М. П. Погодиным исключал развитие России и славянских народов из этого единого процесса. Иногда в его объяснение событий вторгаются элементы провиденционализма, подобно тому, как это можно встретить и у Погодина, и у Гизо.
Базили пытался придерживаться нового в историографии решения вопроса о, как бы мы сказали, субъекте истории. При анализе событий он не только стремился учитывать настроения народных масс, но и отводил народу активную роль. Это не исключало того, что он высоко ставил значение исторической личности, но оценивал ее деятельность с точки зрения исторической целесообразности. В связи с этим он полагал, что необходимые Турции реформы мог осуществить только единодержавный законный правитель, движимый стремлением принести благосостояние государству. Таким он видел султана Махмуда II, но не Мухаммеда Али, руководствовавшегося, по его мнению, лишь честолюбивыми целями. Критическое отношение к египетскому правителю, объяснявшееся, по-видимому, и российской официальной политикой, не помешало Базили в конечном итоге достаточно объективно оценить положительные и отрицательные последствия деятельности египетских властей в Сирии.
И все-таки, думается, предметом своего исследования Базили избрал не столько деятельность правителей, сколько эволюцию в Сирии «гражданского общества». Возможно, в этом отношении он предвосхитил в России взгляды Т. Н. Грановского. И Базили, и Грановский испытали влияние представлений Гизо и Тьерри о классах и классовой борьбе. В ливанских событиях 1840-х годов Базили видел борьбу двух социальных групп — шейхов и «народа». Столкновения между феодалами и «народом» он считал «потрясениями», которым, как он пишет, «подвергаются обыкновенно народы, вскормленные феодальным началом». Но эти столкновения он видел преимущественно в сфере правовой и политической.
Известный интерес представляют взгляды Базили на государство — вопрос, которому в русской историографии уделялось большое внимание. Здесь у Базили своя точка зрения. По его мнению, государство не имело самодовлеющего значения. История государства не воплощала истории народа. Государственная власть могла соответствовать интересам общества и тогда способствовать его развитию. Если же она не соответствовала или препятствовала движению общества, то общество развивалось «вопреки умыслам власти», что приводило к гибели этого государства.
Османская государственная власть, полагал Базили, тормозила общественное развитие угнетенных народов империи, поэтому, «когда дело идет о Турции… бесстрастие налагает на вас обязанность строго отличать государственный интерес от интересов общественных». В таком государстве «подвластным племенам остается надежда внутреннего развития вопреки враждебным умыслам власти». И Базили убежден, что это развитие приведет к падению Османской империи. По-видимому, происхождение и сочувствие освободительному движению народов Османской империи привело его к более радикальным взглядам в отношении государства, чем те, которые разделяли его соотечественники — русские историки.
В духе этих взглядов Базили видит разрешение так называемого восточного вопроса. Ему принадлежат знаменательные слова: «Давно прошли для Азии те времена, когда европейский гений 30 тысячами войска и тремя сражениями решал судьбу этого пространного материка. Народы азиатские таят сами в себе зародыш и гений своих грядущих судеб»[39]. Иными словами, не в европейском завоевании, не в разделе Османской империи между европейскими государствами — решение судеб народов империи, а в их внутреннем развитии.
Внутреннее развитие народов империи, по мнению Базили, должно было привести к разрушению их «феодального общества» и возникновению нового «муниципального устройства». «Мы обозрели сирийские события в три последних века, — пишет он, — и тщательно исследовали начало и развитие феодального общества горских племен… Мы усмотрели первые признаки муниципального направления народных масс и влияние правительственных преобразований… на направление это, равно подчиненное повсюду законам естественного развития гражданских обществ. Мы видели борьбу этих двух начал и едва ли не последние торжества феодального права в ливанском обществе, предшествующем в гражданственности другим племенам огромной арабской семьи»[40]. Таким образом, он полагает, что «феодальные порядки» в Ливане — стране, опередившей в своем общественном развитии другие арабские страны Азии, — переживают свои «последние торжества» и что развитие и победа «муниципального направления» — «закон естественного развития гражданских обществ». Победа «муниципального направления» (как понимал это Базили) еще не означала крушения феодального строя, но лишь установление в рамках феодального общества политических порядков, ускоряющих его разложение.
37
Записки Императорского Одесского общества истории и древностей. Т. 14. 1886. Ведомости Одесского городского общественного управления. 1884, № 13; Одесский вестник, 1884, № 34–36.
38
См. наст. изд. С. 38.
39
Там же. С. 104.
40
Там же. С. 391.