Седьмая принцесса (сборник)

— Ягоды со взбитыми сливками, — добавил Эйб.

— Но беляши всё-таки самая лучшая еда на свете! — пропищал Хэл. — Вкуснотища!

— Вкуснотища! — дружно заорали братья в четыре глотки, распустили пояса, расселись вокруг стола и, похватав ножи и вилки, дружно заорали — Подавай обед!

: — Видишь, Долл, твои братья сейчас друг на дружку с голодухи накинутся. Доставай беляши…

— Не могумамань.

— Почему, это?

— Не подошли.

— Ни один? — воскликнула Мамаша Кодлинг.

— Ни-'один.

— Обед подавай! Обед! — вопилй дюжие парни и дубасили кулачищами об стол.

— Подошли не подошли — вынимай, — велела Мамаша Кодлинг. — Нельзя больше ждать. Они и непропечённые живо сметут. Вынимай!

— Но как же их вынимать, если они не подошли? — спросила Долл.

— О чём говорит эта девочка? — терпение у Мамаши Кодлиш кончилось. Она подошла к Долл и заглянула поверх её плеча в печку. — ГосподибожемойI Да куда ж они подевались? — ахнула она.

— Обед! Обед! Обед! — горланили парни.

Мамаша Кодлинг взяла Долл за плечи и принялась трясти.

— Куда — делись — беляши? — сурово спросила она.

— Я их съела, — ответила Долл.

— Ты… их… съела?.. — оторопела мать.

— Да, мамань.

— Все беляши?..

— Да, мамань.

— Целую дюжину?

— Да, мамань.

У Мамаши Кодлинг перехватило дыхание. Наконец ей удалось набрать воздуха и она прорычала:

— Так ты говоришь, что съела дюжину огромных, толстых, круглых, сочных беляшей, и у тебя даже живот не болит?

— Нет, мамань.

— А жаль, — подвела итог Мамаша Кодлинг. — Стыд! Позор! Оставила голодных братьев без обеда! Кусок у них изо рта вынула!

— Стыд! — проревел Эйб.

— Позор! Позор! ПозорI — проревели Сид, Дейв и Хэл.

— И чего вы раскричались, не понимаю, — пожала плечами Долл. — Что я плохого-то сделала? Вы же, маманя, сами говорили, что беляши подходят каждые полчаса.

— Я вне себя! — сказала Мамаша Кодлинг и рухнула на стул как подкошенная. — Моя дочь! = простонала она. — Дюжину беляшей. Моя дочь съела дюжину беляшей. Дюжину беляшей съела моя дочь. За полчаса! Бел остановки! Беляш за беляшом. Целую дюжину. Два раза по шесть. Три раза по четыре. Я вне себя. Целую дюжину! За полчаса! Моя дочь! Целую дюжину.

— Дюжину чего? — донёсся с порога голос, В дверях стоял высокий и тощий молодой человек, а на плече у него восседала маленькая старушка.

— Ой, к нам гости!.. — Полл вскочила.

Молодой человек пригнулся, чтобы старушка не ударилась о притолоку, и вошёл в кухню. Здесь он повторил свой вопрос:

— Так дюжину чего сделала ваша дочь? Что повергло вас в такую оторопь?

Мамаша Кодлинг осмотрела молодого человека с головы до ног, с золотой короны на макушке до золотых пряжек на туфлях. И принялась грузно приседать в реверансах:

— Силы небесные! Да к нам же сам король пожаловал! Король Норфолка собственной персоной! А ну встаньте! — крикнула она сыновьям. — Встаньте, болваны неотёсанные, поклонитесь Его Величеству.

Эйб, Сид, Дейв и Хэл поднялись и, схватив себя за вихры, потянули головы вниз. Изобразив таким манером поклон, парни тут же уселись обратно за стол.

— Очень приятно, — сказал Нолличек. Он опустил старушку на пол и представил её: — Моя няня, госпожа Нянюшка.

Мамаша Кодлинг снова присела и подтолкнула вперёд младшую дочку, которая вытаращила на гостей огромные, точно блюдца, глазищи.

— Это моя меньшенькая, Полл, — сказала Мамаша Кодлинг…

— Очень милая девочка, — произнёс король. Полл быстренько сделала книксен, а Мамаша Кодлинг сказала:

— Очень приятно.

И, тогда Нолличек спросил в третий раз:

— Так дюжину чего сделала ваша дочь? О чём вы говорили? Что вас так изумило?

Мамаша Кодлинг покраснела до корней волос и, ухватив Полл за руку, пробормотала:

— Что отвечать-то?

— Скажи уж как есть, мамань, — ответила Полл шёпотом.

— Ни за что! В такой стыдобе королю признаться? Ославить Кодлингов на всю страну? Ни за что! Ты подумай, Полл — целых двенадцать! Ровным счётом — дюжина!

На последних словах голос Мамаши Кодлинг снова зазвенел от возмущения.

— Чего дюжина, в конце-то концов? — Нолличек грозно сдвинул брови — он не любил ждать.

Полл шагнула внерёд и бодро провозгласила:

— Двенадцать мотков льна, Ваше Величество.

У Мамаши Кодлинг отвисла челюсть. А Полл, широко улыбнувшись, крутанула колесо прялки и продолжала:

— Целую дюжину мотков, и всего за полчаса. Это маманю и изумило. Ясно, Ваше Величество?

«Уж теперь-то он будет доволен», — подумала Полл.

Она, однако, так и не успела понять, доволен король или нет, потому что вперёд выскочила его маленькая Нянька и взволнованно воскликнула:

— Двенадцать мотков льна за полчаса! Неслыханно! Есть от чего оторопеть! И это спряла ваша собственная дочь? — обратилась она к Мамаше Кодлинг.

— Д-д-да, госпожа — еле слышно произнесла та. — Моя самая что ни на есть собственная дочь.

Нянька пронзила Полл острым взглядом и ткнула в неё пальцем.

— Вот твоя невеста, — сказала она Королю.

Нолличек испуганно оглядел девочку и с отчаяньем сказал:

— Но, Нянюшка, она же совсем маленькая.

— Ничего, вырастет, — отрезала Нянька и обратилась к Полл. — Подойди поближе, дитя моё.

Полл повиновалась.

— Сколько тебе лет? — спросила Нянька.

— Двенадцать, если позволите.

— Вот видишь, она совсем ребёнок! — снова запротестовал Нолличек.

— Повзрослеет, — твёрдо сказала Нянька. — Если ребёнок в двенадцать лет прядёт за полчаса двенадцать мотков, то сколько же она будет прясть в двадцать?

— Госпожа, — наконец решилась Полл. — Это не я спряла лён. Маманя изумлялась не мне.

— А кому же? — растерялась Нянька.

— Моей сестре. Вот она.

И она указала на Долл, безмятежно глядевшую в раскрытую дверцу печки. Нянька с Нолличеком разом повернулись и…

— Это твоя сестра? — спросил Нолличек у Полл.

— Это ваша дочь? — спросила Нянька у Мамаши Кодлинг.

— Встань, дурёха, — прошипела старшей дочери вдова мельника. — Встань, поклонись.

Долл медленно поднялась, обратив к королю прелестное личико, слегка присела в реверансе и тут же выпрямилась, не сводя с Нолличека сонно-нежного взгляда.

— Она милая, — не сдержался Нолличек и обратился к девушке. — Так, значит, это ты? Целую дюжину?..

— Я, если позволите. — Доллечка снова поклонилась.

— Она очень милая! — сказал Нолличек Няньке.

— Красота недолговечна, — заявила Нянька. — Подойди ко мне, умелица.

Долл подошла к Няньке вплотную.

— И сколько же тебе лет?

— Восемнадцать будет на Михайлов день, — нежно проворковала Долл.

— Нянюшка, она очень, очень милая!

— Тсс! Тихо ты! Нянька отодвинула воспитанника в сторону. — Ты порядочная, девушка? — снова обратилась она к Долл.

— Да, госпожа, если позволите.

— А жених у тебя есть?

— Нет, госпожа, если позволите.

— Ой, Нянюшка! — снова встрял Нолличек. — Она просто страсть какая милая!

— Да тихо ты — шикнула Нянька и про должила допрос: — Милочка, ты и впрямь сделала то, что привело твою мать в такое изумление?

— Да, госпожа. Маманя страшно изумилась. А я… просто не смогла удержаться. Простите.

— Не смогла удержаться! — возопила-Нянька. — Не удержалась и спряла двенадцать мотков льна за полчаса?! Не смогла удержаться? — Старушка открывала и закрывала рот, точно рыба, силясь подобрать слова. Наконец, указав на Доллечку перстом, она нровозгласила:

— Вот твоя невеста!

— Невеста короля?! Наша Долл?! — воскликнула Мамаша Кодлинг.

— Никогда бы не подумал, — подал голос Эйб.

— Во сне не приснится, — сказал Сид.

— Ну и ну — протянул Дейв.

— Дела… — подытожил Хэл.

— А чему вы удивляетесь? — спросила у братьев Полл, но ответа не получила.

Пока все кругом жевали глотали и переваривали своё удивление, Нолличек взял Доллечку за нежную, пухлую ручку.