Ория (сборник)

Они вышли из конюшни, миновали задние ворота и оказались в пригороде. За спиной остались серые каменные стены Кеева Детинца, а за ними — шумный Савмат, который несмотря на годы, прожитые при дворе Светлого, оставался для Войчи чужим и непонятным.

Мать умерла, отца убили. Войчемир сын Жихослава, внук Светлого Кея Хлуда и тридцать второй потомок Кея К-авада, вырос в маленьком городке, точнее в обычной приграничной крепости, под названием Ольмин. Почему он, Кей, племянник самого Светлого Кея Мезанмира, очутился на холодной полночи, среди мшистых болот и темно-зеленых хвойных лесов, Войча как-то не задумывался. Он не любил загадок и воспринимал вещи просто— А жизнь его казалась и вправду простой. Был Ольмин — два десятка домов под крышами из темной дранки, окруженных частоколом, был суровый дядька, который воспитывал еще его батюшку — славного альбира Жихослава, была есь — невысокие, одетые в дубленые шкуры воины, то и дело нападавшие на крепость. Это было привычно и понятно. А потом, когда дядьку задрал на охоте медведь, в Ольмин приехал Хальг Лодыжка, которого г прислал Светлый. Жизнь изменилась, но не стал;! сложнее. Просто теперь не есь нападала на Оль-мин, а Кеевы кметы под командой Хальга ходили в долгие походы, сжигая убогие селища врагов. Д в коротких перерывах между походами Хальг учил Войчу рубиться коротким мечом, обращаться с кривой огрской саблей и даже показывал, как пользоваться великим чудом — привезенным откуда-то из неведомой западной земли двуручником Так шли годы. Мальчик стал крепким рослым парнем, а два года назад гонец привез повеление Светлого. Хальга и Войчу вызывали в столицу — далекий Савмат, который казался городом за тридевять земель.

Теперь Войча жил в Савмате, который в последнее время все чаще называли Кей-городом или просто Кеевым. Он научился — в пределах, положенных альбиру,

— придворному вежеству, познакомился с целой толпой родичей, но так и не прижился в шумной столице. Он тосковал по Ольми-ну, по холодным просторам севера, и даже есь, с которой приходилось рубиться каждую неделю. теперь стала казаться какой-то привычной, даже домашней.

Итак, ВоЙчемир так и не стал до конца своим в Кеевых Палатах. Он чувствовал это кожей, хотя она у Войчи была достаточно толстой. В этом каменном дворце, так непохожем на скромный деревянный терем с резным Змеем на коньке крыши. где он прожил много лет, Войча оставался чужаком. Над ним не смеялсь — пудовые кулаки и слава лучшего ученика Хальга Лодыжки заставляли самых записных острословов держаться на почтительном расстоянии. Однако даже сквозь прочную, закаленную северным холодом шкуру Войчемир ощущал некоторое не то чтобы презрение — до этого, хвала Золотому Соколу, не доходило, — но нечто вроде легкого пренебрежения. Светлый был с Бойчей ровен, приветлив — но не более. Если в Ольмине Войчемир считался, пусть на словах, самым главным, и даже сам Хальг был прислан как бы в помощники, то здесь ему дали десяток молодых необученных кметов — и все. А ведь его двоюродные братья — и чернобородый Рацимир, и пышноусый Валадар, и рыжий Сварг, и даже совсем юный Улад — уже правили каждый в своем уделе, как и надлежит Кеям. Z Не то чтобы это очень расстраивало Войчеми-ра, но все-таки время от времени хотелось чего-то другого, кроме сторожевой службы в Детинце и редких поездок по ближним селам на полюдье. В Ольмине он слыхал, что на юге настоящему альбиру есть где разгуляться. В степи за полноводным Денором рыщут страшные огры, а от далекого моря то и дело налетают Огненные Змеи, которых не победить никому — кроме, разумеется, настоящего Кея, Кея Победителя, потомка Великого Кавада. Так казалось, но в Савмате выяснилось, что со страшными ограми, вековечными врагами, уже много лет как заключен скрепленный клятвой мир, а Змеев вообще давно не видели — то ли попрятались, то ли сгинули. И, странное дело, оказалось, что среди молодых кметов лишь он один имел какой-то военный опыт. Конечно, белоглазая есь — не огры, но Кеевы альбиры не скрещивали свои купленные за полновесное серебро мечи даже с есью. Все это так, но все же на Войчу смотрели слегка искоса, поэтому молодой альбир был так рад, когда сам Светлый вызвал его для секретного разговора. Наконец-то Бойче поручили что-то важное! Не Змеи, конечно, не огры, но все-таки… Увы, это «все-таки» оказалось узкоплечим худосочным Ужиком, которого следовало куда-то вести, оберегать и, поскольку недотепа-чаклун не догадался взять с собой припас, еще и кормить.

Впрочем, Войча привык смотреть на жизнь легко, как и надлежит альбиру. Поэтому он быстро прогнал сомнения прочь и, весело насвистывая, зашагал, придерживая за уздечку брыкливого Ба-саврюка. Недотепа-Ужик шел следом, ведя в поводу Ложка. Правда, оглянувшись через некоторое время, Войча не без удивления заметил, что повод заброшен на шею коня, а Ложок идет рядом со странным парнем сам по себе, как собачонка. Раньше за огрским конем такого не водилось, и Войча решил, что ежедневная выездка сделала свое дело.

Когда последние дома, точнее грязные, врытые по самую крышу в песчаный грунт землянки, остались позади, Войчемир внезапно сообразил, что не имеет ни малейшего представления о том, куда им следует направляться. Точнее, куда

— ему было сказано, а вот в какую сторону…

— Эй! — воззвал он, придерживая Басаврюка. — Не спеши!

Ужик послушно остановился. Странно, но Ложок сделал то же самое, хотя ему вообще ничего не приказывали.

— Отсюда верхами поедем. Сам сядешь, или помочь?

Ужик оценивающе поглядел на Ложка, смирно стоявшего рядом, и покачал головой.

— Чего? — не понял Войча. — Ты словами говори!

— Мы не ездим верхом, — все тем же равнодушным спокойным тоном пояснил его спутник. — Нам нельзя.

— Кому это «нам»? — вздохнул Войчемир, чувствуя, что забот с этим худосочным будет даже больше, чем он боялся.

— Рахманам.

— Значит, нельзя?

— Нельзя.

Войча почесал щеку, куда его уже успела укусить какая-то наглая комаха, и прикинул, что этого недотепу лучше всего связать и бросить поперек седла. Но, подумав, решил покончить дело миром.

— Понимаешь, Ужик, нам идти далеко. Очень далеко.

— Неблизко, — согласился Ужик все тем же тоном.

— А ты босиком/

— Босиком, — Ужик мельком взглянул на свои необутые ноги, — мы всегда босиком ходим.

— Даже зимой? — не поверил Войча, привыкший на севере к тяжелым кожаным сапогам.

— И зимой.

— Так ведь холодно! — Войчемир представил себе, как он босиком идет по зимнему промерзшему до дна болоту, и его передернуло.

— Холодно, — послушно согласился Ужик, — иногда совсем невтерпеж.

— Ну и Косматый с тобой' — Войча махнул рукой, прогоняя целый рой мошки, слетевшейся на запах пота, человечьего и конского. — Хочешь пешком идти — иди! Только я тебя ждать не буду! Спешить нам надо.

— Успеем, — все так же односложно откликнулся странный парень.

Разговор становился уже совсем нелепым. Вдобавок последнее слово заставило Войчу насторожиться.

— А… А ты знаешь, куда нам?

— Знаю. В Акелон.

— Ага!

Именно это слово, которое Войча с трудом, но запомнил, и произнес Светлый во время их разговора. Следовало, конечно, переспросить, но Войчемир ждал, что Светлый пояснит все сам. Пояснений, однако, не последовало, и теперь Войча поспешил схватиться за спасительную ниточку.

— Ты вот чего, Ужик… Урс. Давай-ка поговорим…

Войча отвел Басаврюка к обочине, пристроил в тени ближайшего дерева и повернулся к своему спутнику, спокойно продолжавшему стоять на солнцепеке.

— Эй! Ходи сюда!

— Вот чего, — начал Войча, когда Ужик послушно подошел поближе (при этом обычно строптивый Ложок безо всякой команды сделал то же самое). — Я — альбир, Кеев кмет. Воин, одним словом. Это понятно?

Последовал кивок. Войча хотел было потребовать словесного ответа, но на этот раз сдержался.

— Мы с тобой получили приказ. От самого Светлого, понял? И приказ наиважнейший. Так что давай думать, как его выполнить, да чтоб точно, неукоснительно и в срок.