Низвергатели легенд

Именно эти соображения высказал Гунтер.

– Как я люблю интеллигенцию, – откровенно фыркнул Сергей, как раз тогда, когда его не спрашивали. Сэр Мишель глянул на германца, ожидая перевода фразы. – Сидят в захолустье, жрут пиво и решают судьбы мира, на которые никак не могут повлиять ни словом, ни действием. Кстати, почему Ричард-то не в счет?

– Ты Вальтера Скотта начитался? – Гунтер соболезнующе посмотрел на русского. – Ах, не только? Да пойми ты, что Ричард – не король. Он просто… просто… рыцарь. Война, личная слава…

– Ясненько, otmorozok, – ввернул непонятное слово Казаков. – Торцевать и жопу рвать.

– Чего? – Мишель прислушивался, но, как обычно, ничего не понимал.

– Имеется в виду, – сладенько проворковал Гунтер, – что мессир Серж полностью поддерживает наше мнение о короле Ричарде как о рыцаре без страха и упрека, не способном, однако, заниматься политическим управлением государства.

– Ага, ага, – кивнул сэр Мишель. – Как впереди скакать на белом коне – так он первый, как страну спасать – все делает его престарелая мать и шевалье де Фармер со своим оруженосцем.

– Гордыня – грех, – машинально напомнил отец Колумбан, услышав слова рыцаря. – В том-то и беда, что мы слишком много знаем, но ничего не можем поделать.

– Именно, – безобразно коверкая норманно-французский, подтвердил Казаков. – Что мы сейчас делаем, джентльмены? Правильно, разговариваем. Размазываем сопли по столу. Вот Гунтер военный, он со мной согласится. Приказ есть? Есть.

– Есть, – кивнул германец. – На руках письмо от канцлера и принца, которое мы обязаны доставить лично в руки Ричарду и королеве-матери.

– Тогда о чем… bazar? Приказ получен – выполняйте, доложите об исполнении и ждите дальнейших распоряжений непосредственного начальника.

– Он прав, – глубоко кивнул отец Колумбан, и повернулся к русскому. – А потому… Серж, сын мой, ты немного пообвыкся у нас?

– Самую малость, – деревянно ответил Казаков, не желая углубляться в подробности.

– Замечательно. Делай, что должно, и будь, что будет, – не без патетики процитировал старец главнейший рыцарский девиз. – Посему – езжайте на юг, встречайтесь с королем… Жаль, что я не смогу полететь с вами на драконе, а так бы хотелось!

– Др-ракон, – рыкнул сэр Мишель самым недовольным образом. – Нет, чтобы как люди! Мне вот папенька может целое копье выделить. Десять лучников во главе с старым Виглафом. Конюх еще с дедушкой воевал, наше дело знает. Два оруженосца. Свой вымпел…

Мишель говорил быстро, поэтому Гунтер наскоро перевел для Сергея слова рыцаря на английский.

– Gniloy pont, – отозвался Казаков новыми непереводимыми словами. – Скажи ему, что любая автономная операция, проводимая без прикрытия, поддержки официальных властей и способная привлечь к себе внимание потенциального противника должна проходить максимально бесшумно. Гунтер, ты представь: у нас с собой засекреченное послание от премьер-министра главе государства, теоретически мы находимся под прицелом ваших арабских террористов, этих, как их…

– Ассассинов? – подсказал германец.

– Во! Как ты мне говорил, вы еще грабанули бывшего канцлера на внушительную сумму. Этим могут заинтересоваться. Третье: если верить в самое невероятное, за нами старательно наблюдает существо, называемое тобой дьяволом. Не верю в сверхъестественные штучки, пока сам с ними не столкнулся, но все же не учитывать эту силу тоже нельзя. Раз уж вы в нее верите. Надо ехать быстро, незаметно и так, чтобы не успели перехватить. Никаких торжественных процессий. Ваша летающая консервная банка – лучший вариант.

– Особенно в союзе с определением «незаметно», – усмехнулся Гунтер. – Представляешь, какой фурор будет во время нашего приземления в Сицилии?

– А ты не уподобляйся вашему соотечественнику Матиасу Русту – потом расскажу эту историю – и не сажай машину на главной площади города, – отрезал Казаков. – Тогда и будет незаметно.

Отец Колумбан и сэр Мишель напряженно слушали перепалку на английском. Рыцарь разбирал от силы одно-два слова, а куда более опытный и многознающий старче сдвигал густые брови. Ему этот язык был в достаточной степени знаком.

– У вас писали романы про шпионов? – как бы невзначай осведомился Гунтер у Казакова. – Понимаешь, твои выкладки больше напоминают плохой детектив, который можно купить в любом книжном магазине Берлина. Имелся у нас один литературный герой, порождение фантазии писателя Альбрехта Шредера. Агент Абвера. Воображаю, как он повел бы себя здесь и сейчас. Прямо как ты. Враги кругом, на нас охотятся все и каждый, драки, стрельба, злобные шпионы английской или французской разведки…

– Не наезжай, – серьезно покачал головой Сергей. – Во-первых, шпионы английской разведки, если уж говорить строго – это мы. И никак иначе. Во-вторых, сколько бы ты не разглагольствовал о всяких премудрых разностях типа менталитета, особенностей поведения человека двадцатого века в веке двенадцатом, ты все равно их немножко презираешь. Считаешь более примитивными. Тайные службы существовали всегда и везде, и у меня есть такое ощущение, что сотрудники византийского или священно-римского гестапо куда умнее, изворотливее и проницательнее служащих контор далекого будущего. В нашем распоряжении имелась снимающая значительную часть проблем техника – в Германии твоего времени попроще, у нас посложнее. Местные спецы полагаются только на свою сообразительность. Если я хоть в чем-то прав, то противник нам попался выдающийся. Потому что мы его не знаем, не представляем себе, какие методы он используют, каковы связи, резидентура, оперативный охват, есть ли специальные подразделения…

– Остановись, – простонал Гунтер. – Шпионский роман, один к одному! Ты еще скажи, что ко мне и Мишелю по выезде из Лондона хвоста прицепили! Либо Дугал, либо Гай… Смешно!

– Совсем не смешно, – германец впервые видел Казакова настолько озабоченным. – Раньше, не зная ваших заморочек, я был полностью спокоен. Да, двенадцатый век, рыцари-гербы-прекрасные дамы… А ты умудрился влезть в сферу, касающуюся по-настоящему Большой Политики. И, похоже, не представляешь, насколько это опасно. Плевать, откуда родом эта Большая Политика – из древнего Рима, Германии Адольфа Гитлера или России начала третьего тысячелетия. Проигравших в такой игре сжирают без масла.

Гунтер закатил глаза.

– Когда выезжаем? – Мишелю категорически надоело слушать языколомную болтовню и он решил взять быка за рога.

Решили следующее: вылет состоится сегодня ближе к вечеру, с таким расчетом, чтобы появиться в небе над Сицилийским королевством перед рассветом. Меньше возможность привлечь внимание. Топлива в самолете более чем достаточно – следовало бы сдержанно поблагодарить Князя Ночи, однажды из любезности к Гунтеру наполнившего баки горючим. Тяжеленные бомбы с «Юнкерса» давно сняты, их заменили хитроумно приспособленные отцом Колумбаном бочки с великолепно очищенным спиртом. Гунтер не совсем хорошо представлял, как в случае чего двигатель и карбюратор самолета примут новое топливо, однако надеялся на лучшее.

Вещи собраны – германец и сэр Мишель недаром ездили несколько дней назад в Аржантан за припасами. Сергею выдали новую одежду, состоявшую из стандартного набора – рубаха длиной чуть выше колен, штаны из тонкой кожи и грубоватая, но удобная куртка с совершенно непроизносимым французским названием. Более всего Казакову понравились сапоги, скроенные без разницы на правую и левую ногу. Вскочив при тревоге, хватай любой и запросто натягивай.

Днем Гунтер и Мишель съездили в поместье, к господину барону – попрощаться. Отец Колумбан и новый оруженосец подготовили лошадей, поклажу и небольшой запас еды.

Первому в истории двенадцатого века дальнему перелету по маршруту «Нормандия – Сицилия» предстояло начаться перед закатом.

От Средненормандской возвышенности до королевства Сицилийского, ныне находящегося под скипетром Танкреда из рода Гискаров, по прямой насчитывается меньше полутора тысяч километров. То есть максимальный запас дальности пикировщика «Юнкерс-87». Никаких удобств наподобие подробных карт, радиомаяков, а уж тем более аэродромов не предполагалось, но, как известно, техника времен Второй Мировой куда менее прихотлива летающих аппаратов эпохи техногенной цивилизации – «Юнкерс» отлично может приземлиться не только на бетонированном поле, но и на достаточно широкой грунтовой дороге, заливном лугу или крестьянском поле.