Страница 3 из 23
Растерзанные тени , 1995 – Растерзанные тени. Избранные страницы из «дел» 20–30-х годов / Сост. Ст. Куняев, С. Куняев. М.: Голос, 1995. 480 с.
РГАСПИ – Российский государственный архив социально-политической истории, Москва
РГВА – Российский государственный военный архив, Москва
Реабилитация: как это было, 2000 – Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. В 3-х томах. Том 1. Март 1953 – февраль 1956 / Сост. Артизов А.Н., Сигачев Ю.В., Хлопов В.Г., Шевчук И.Н. М., 2000. 504 с.
РГБ – Отдел рукописей Российской государственной библиотеки, Москва.
РНБ – Российская национальная библиотека, Санкт-Петербург
Рюрик Ивнев, 2008 – Рюрик Ивнев. С Осипом Мандельштамом на Украине / Публ. Н. Леонтьева // Сохрани мою речь. Вып. 4. М., 2008. С.120-132.
с. – страница, село
СВЭ – социально-вредный элемент
с-з – совхоз
СОЭ – социально-опасный элемент
ССП – Союз советских писателей
Тименчик, 2008 – Тименчик Р. Что вдруг. Статьи о русской литературе прошлого века. Иерусалим, 2008. 684 с.
тр. – троцкистский
ул. – улица
УМВД – областное управление МВД СССР
УРЧ – Учетно-регистрационная часть
УСО – Учетно-статистический отдел
УНКВД – областное управление НКВД СССР
УСВИТЛ – Управление Северо-Восточных исправительно-трудовых лагерей, Магадан
ф. – фонд
ф-ка – фабрика
х. – хутор
ч. – часть
ЦА МВД – Центральный архив МВД, Москва
ЦА ФСБ – Центральный архив Федеральной службы безопасности, Москва
ЦГАЛИ – см. РГАЛИ
Шнейдерман , 1996 – Шнейдерман Э. Бенедикт Лившиц: арест, следствие, расстрел // Звезда. 1996. № 1. С. 82–126.
Элиасберг, 2005 – Элиасберг Г.А. «Один из прежнего Петербурга»: С.Л. Цинберг – историк еврейской литературы, критик и публицист». М., 2005. 574 с.
ЮВЖД – Юго-Восточная железная дорога
В оформлении и иллюстрировании книги использованы материалы АВП РФ, АП РФ, ГАРК, ГАРФ, ГЛМ, РГАЛИ, РГАСПИ, РГВА, ЦА МВД, ЦА ФСБ , собраний Мандельштамовского общества (Москва), С.Василенко (Фрязино) и Б.Фрезинского (Санкт-Петербург).
Моя первая благодарность – моим соавторам: Д. Зубареву и Н. Поболю , умершему 27 января 2013года, редактору первого издания книги – С. Василенко, его дизайнерам (А. Грошеву, Е. Прокофьевой и В. Ванюкову) и издательству «Петровский парк» (директор В. Каневский).Заново благодаря и всех остальных, кто помогал мне при подготовке первого издания, здесь перечислю лишь тех, чьи суждения помогли при подготовке второго. Это – М. Бейзер, Н. Громова, В. Драницын, А. Дмитренко, В. Зарубин, Л. Кацис, К. Морозов, В. Мочалова, А. Поморский, Г. Суперфин, А. Тепляков, Д. Черашняя и Г. Элиасберг.
Особый отдел департамента полиции (1912): «Некий еврей Мандельштам…»: К вопросу о любознательности охранки [7]
1
Дело, из которого почерпнуты публикуемые ниже документы, – под номером 122А, т. 4 делопроизводства Особого отдела Департамента полиции [8] за 1911 год (ныне фонд Р-102 ГАРФ) – называлось так: «Разработка адресов, обнаруженных по обыску у Веры Дилевской и Мячина». В нем 262 листа, начато в ноябре 1911, закончено в августе 1914 года.
Это настоящее пособие по теме «Борьба карательных органов Российской империи с революционным подпольем накануне мировой войны». Одним из его фигурантов, сам того не подозревая, оказался и Осип (тогда еще Иосиф) Мандельштам.
…Пансион Линде [9] под Петербургом в Мустамяках (ныне станция Горьковская) вошел в историю – но не столько как лечебница для легочников с отменной молочной кухней, сколько как место, где чуть ли не постоянно жили или отдыхали революционеры всех мастей и направлений. В нем « находили приют все скомпрометированные в глазах петербургской жандармерии лица… Меньшевики, большевики, бундовцы, социалисты-революционеры, анархисты, – все перебывали на правах пансионеров в скромном, населенном, как улей, мустамякском доме » [10] . По соседству были дачи Екатерины Федоровны Крит, поклонницы Максима Горького, и Марии Карловны Иорданской, по первому мужу – Куприной (дом не сохранился, будучи в 1924 году, перед выездом хозяев в Россию, продан на снос). Пансион принадлежал Полине Фелициановне Жанковской (по мужу Линде) и ее сыновьям Ивану (Иоганну-Альберту-Фридриху) и Федору (Фридриху-Михаилу) Линде [11] .
Летом 1911 года, в частности, там находились Вера Дилевская и знаменитый большевистский боевик–экспроприатор – неуловимый Константин Мячин [12] . В 1911 году, живя в Финляндии, он занимался подъемом оружия с затопленного в 1905 году у берегов Ботнического залива парохода «Джон Графтон». В начале августа 1911 года здесь была устроена внезапная облава, но самая крупная «дичь» ушла: бросив важные документы, Мячин и Дилевская сумели бежать. Арестованы были только хозяева пансиона – братья Линде [13] .
Зато информационный «улов» был богатым: захваченных бумаг было столько, что на годы была обеспечена работа жандармских управлений и охранных отделений чуть ли не по всей России. Письма и телеграммы так и шныряли из столицы – в Ашхабад, Баку, во Владивосток, Вятку, Гродно, Екатеринбург, Екатеринодар, Екатеринослав, Иркутск, Калугу, Киев, Ковно, Нижний Новгород, Одессу, Пермь, Ростов, Рыбинск, Севастополь, Тамбов, Тверь, Тифлис, Томск, Уфу, Харьков – и обратно. В деле – секретные и совершенно секретные циркуляры, перлюстрированная и расшифрованная конспиративная переписка, адреса и особые приметы «нелегалов», протоколы столичных и провинциальных обысков и допросов, справки паспортистов, шифротелеграммы с особо секретными сведениями.
Нашлось занятие и для заграничной агентуры. Ее начальник А.А. Красильников, чиновник для особых поручений при Министре внутренних дел, слал из Парижа донесения об эмигрантах, упоминаемых в захваченной переписке, об их замыслах и заговорах, плетущихся в Цюрихе и Давосе, Вене и Неаполе, Берлине и Мюнхене, Лондоне и Льеже.
В деле упоминаются сотни «известных Департаменту полиции» имен революционеров – эсеров и эсдеков, большевиков и меньшевиков, анархистов и максималистов. А имена Засулич, Плеханова, Бурцева, Брешко-Брешковской, Савинкова и Троцкого уже тогда были известны не только Департаменту полиции, но и всей России. Пройдет время, и столь же известными станут и другие имена: Якова Свердлова и Анатолия Луначарского, Адольфа Иоффе (будущего посла в Германии) и Арона Сольца (будущего председателя ЦКК). Здесь, в деле, впервые сошлись имена Варвары Яковлевой – будущего председателя Петроградской ЧК – и Вадима Чайкина – будущего члена ЦК партии социалистов-революционеров (вторично эти имена встретятся в списке расстрелянных по приказу Сталина в Орловской тюрьме в сентябре 1941 года).
Словом, работа кипела, и полиция, кажется, уже знала всё и обо всех!
И вдруг – «сигнал» о «некоем еврее», связанном с дачей Линде и совершенно неизвестном Департаменту полиции!Всякий, кто имел хоть какое-то касательство к этому пансиону, определенно возбуждал к себе сыщицкий интерес. Но никаких точных сведений ни о личности О.М. (не считая блестящей разгадки его национальности [14] ), ни о характере его противоправительственной агитации в донесении не содержится, кроме упоминания, что он – «по слухам»! – проживал в 1911 году в пансионе Линде и скрылся оттуда во время арестов летом того же года. Однако и слух, всерьез взволновал полицию, уязвленную неудачей с поимкой Мячина. После чего высшим чинам политического сыска Российской империи не лень было возиться с этим «неким евреем» целых полгода!
2
Началось всё, по-видимому, с рукописной анонимки, «любительского» доноса, поступившего к помощнику начальника Финляндского жандармского управления [15] по Бьернеборгскому пограничному району полковнику Базаревскому [16] . Тот передал сведения в несколько адресов: в районное охранное отделение, своему непосредственному начальнику полковнику Утгофу [17] (который, очевидно, не придал доносу никакого значения) и генерал-майору Лампе [18] , начальнику жандармского полицейского управления Финляндских железных дорог, который, напротив, дал делу энергичный ход. В пользу предположения, что неизвестный нам донос был рукописным и анонимным, говорит то, что гельсингфорские жандармы не могли проверить изложенные в нем сведения, а одна из упоминаемых в нем фамилий была при перепечатке неразборчивого рукописного текста переврана – «Фейсранов» вместо «Феофанов». На основании этого доноса Лампе отправил 24 июня 1912 года в Санкт-Петербургский департамент полиции секретное донесение о том, что «некий еврей Мандельштам» проживал в пансионе «Лейно» в деревне Неувола, где занимался «противуправительственной агитацией». Но мало того: чины местной финской полиции ему покровительствуют и даже выполняют его поручения!