Страница 15 из 39
Папа не все знал про смерть Антона. Лена, придя в себя после похорон, стала расспрашивать его про обстоятельства смерти Антона. Виктор Степанович рассказал все, что ему удалось узнать…
Начальник налоговой, не сомневаясь, что Антона подставили коллеги по бизнесу, нанес сокрушительный визит в «Джонс А.С.» и узнал все – о разваливающимся оборудовании, переведенных на скрытые заграничные счета крупных суммах, и самое главное – о людях, которые пострадали от преступной халатности своего начальства. Эти люди были сейчас ослаблены, напуганы или банально подкуплены, потому и не заявляли никуда о страшных случаях на производстве.
Узнал Михайлов и о смерти Ветрова. Заперся с генеральным директором фирмы в кабинете на полчаса, угрожал проверками, инспекциями, даже заведением уголовного дела, прессовал со всех сторон – и тот раскололся. Как выяснил Виктор Степанович, к ликвидации последствий были причастны только сам Антон, два сотрудника с производства и сам генеральный. Так кто же мог звонить Антону и пугать его? Явно не кто-то из этой троицы…
Все это Лена узнала от отца. Она была в ужасе от того, в чем принимал участие ее муж, но любовь к нему в ней не угасла… Более того – внутренне она оправдывала мужа. Он хотел поставить на ноги свой бизнес, чтобы они не зависели ни в чем от папы, хотел обеспечить ее всем, чем она пожелает, ее и ребенка, о котором они мечтали…
Смутило ее другое. Отец случайно также обмолвился о смерти невропатолога Султыгиной, это почему-то зацепилось в памяти Лены. Она поговорила с Олей – та ничего не знала об этой женщине, была очень удивлена тем, что ее кузину сейчас интересует какая-то докторша. После осторожных расспросов остальных друзей Лена также ничего нового не узнала. И только вчера всплыла правда. Ради этого Лене пришлось целый вечер держать у себя Коляна Колючего и поить его текилой. Тот охмелел, расслабился и выложил ей все…
- Понимаешь, Ленок, любил он тебя, заботился, переживал… - Колян пьяно заикался, чуть не выпадая из кресла. – Мы все это знали. И детей хотел, только все свой бизнес хотел наладить. И не изменял совсем, даже когда мы с ним расслаблялись в Питере. Но была у него одна зазноба, правильно ты сказала – интуиция женская тебе подсказывала…
Раньше Лене интуиция не подсказывала ничего, она и в мыслях не держала, что у Антона может быть другая, тем более сильно любимая им женщина. Но теперь та самая интуиция наводила ее на неутешительные мысли…
- Была у него девчонка, еще до армии, с тобой он тогда даже знаком не был… Осетинка, медсестра, ровесница ему. Марьяна. Там такая история была непонятная, то ее отец выдал замуж насильно, увез на родину, она и на проводы к нему не пришла. Потом она овдовела, вернулась в Химки, кажется, лет через пять-семь… И представляешь, Лен, он ее простил, все те годы помнил и ждал, готов был принять! Ну то есть были у него женщины, конечно, но так, ничего серьезного. Они встретились, он прямо летал от счастья. Но через неделю эта Марьяна опять неожиданно исчезла. Антон был в ярости, пытался ее найти, потом даже имя ее запретил произносить, а через три года познакомился уже с тобой, к тому времени уже и не помнил о ней. А она опять сюда приехала, уже с сыном, купила дом где-то неподалеку и устроилась здесь работать, в платное отделение больницы. Как раз, по-моему, незадолго до вашей свадьбы.
- Коля, скажи, ты как узнал, что Султыгина вернулась в город? И говорил ли ты об этом Антону? – нахмурившись, спросила Лена. Ей не доставляло удовольствия копаться в прошлом покойного мужа, тем более что всплыла такая сильная любовь…
- Нет, что ты! У одной моей знакомой были проблемы на нервной почве, она лежала как раз в платном отделении. Я ездил, навещал, там и увидел Султыгину. Подошел, посидели один раз в кафе, поговорили, молодость вспоминали… Я, признаться, и приударить пытался, однако она так грамотно отшила меня, сказала, что не хочет связывать свою жизнь еще с кем-то, так как скорбит о муже. Об Антоне говорила спокойно, мне вообще показалось, что она его и не любила никогда. Я об этом эпизоде умолчал, и все, больше мы с ней не виделись…
Лена налила себе текилы. Захотелось напиться, так же ничего не соображать, как Николай.
- Ты знаешь, что на Султыгину напали в ее доме накануне самоубийства Антона?
Николай, казалось, резко начал трезветь и посмотрел Лене в глаза осмысленным взглядом.
- Марьяну убили? Я не знал…
- Папе рассказал об этом главврач. Ее толкнули, и она разбила себе висок. А сына увезли. Говорят, что это привет от осетинских родственничков.
- Лен, я тебя понял, - Колян взял ее за руку. – Ты думаешь, что он наглотался таблеток из-за смерти Марьяны?
Лена ничего не отвечала. Она плакала без всхлипов, без судорог, только слезы катились по щекам…
Колян растерялся, обнял ее, гладил по голове, как маленькую.
- Не плачь, милая. Я не знаю, почему он так воспринял эту смерть… Возможно, повлияло все вместе – проблемы в бизнесе, нервы, тут еще это… Вот он и не выдержал. Я сам в шоке, мы с ним друзья со школы! А ты, Ленка, еще молодая. Всего двадцать восемь лет… Еще будешь счастлива.
Сейчас Лена вспоминала вчерашний разговор в деталях. Ей было горько, противно от предательства Антона… Зато прошла скорбь, стало легче.
Одно решения она приняла неожиданно даже для самой себя. Родить ребенка. Она не успела осуществить свою мечту с Антоном, но это будет все равно как будто бы их ребенок. Растить она его будет сама. Это отвлечет ее и от переживаний, и от воспоминаний, и даст стимул жить дальше, без любимого мужа...
* * * * * *
Клиника была элитной, хотя и находилась далеко не в центре Москвы. Само здание - двухэтажное, из красного кирпича, с темно-коричневой кровельной крышей, похожее на пряничный домик. При входе небольшой фонтанчик, выложенный на дне разноцветными камнями. Девушка модельной внешности сидит на ресепшене, приветливо улыбается посетителям, предлагает посетителям чай и кофе. Рядом с ресепшеном стоит дорогой кожаный диван, покрытый медвежьей шкурой, на таком диване можно дожидаться своего доктора с комфортом и удовольствием, почитывая разную прессу, в изобилии разложенную рядом, на журнальном столике. Сам холл выдержан в уютных оттенках кофе с молоком, освещен неярким мягким светом, исходящим от светильника, похожего на лампу Аладдина. В общем, внешний лоск клиники был прямо пропорционален суммам, которые были прописаны в ее прейскуранте за медицинские услуги.
В этой клиники работала одна замечательная врач, специалист по репродуктивному женскому здоровью, акушер-гинеколог Алла Георгиевна Смыслова. Эта замечательная женщина за свою практику помогла забеременеть очень многим женщинам. Она изучала и лечила как бесплодие, причиной которого являлись различные болезни и аномалии, так психологические комплексы и страхи своих пациенток, которые также были помехой наступлению здоровой беременности. Она рассматривала все причины, какие в принципе поддавались лечению: гормональные расстройства, врожденные заболевания и пороки, инфекции, неврологические проблемы. Через какое-то время после лечения у Смысловой (каждая женщина - по-разному, у всех индивидуальные проблемы) почти все оказывались в положении, даже те, кто не смог забеременеть за многие годы в браке, чей возраст уже не был юным...
Да, были у Аллы Георгиевны и неудачные случаи, она это и не скрывала, не стыдилась. Но на фоне огромного количества счастливых новоявленных матерей эти огрехи ее работы терялись, тем более что каждая ее пациентка могла подтвердить: у Смысловой, может быть, и не получится вылечить именно твою болезнь, но хуже она точно не сделает, только принесет пользу твоему женскому здоровью, в котором что-то нарушилось. Ей верили, передавали ее телефон подругам и знакомым, которые мучились от такой же проблемы. В клинике и начальство, и персонал боготворили ее. И называли за глаза - Большая Мама. Прозвище оправдывало себя - благодаря Алле Георгиевне на свет появилось очень много детей.