Страница 4 из 168
В семействе Рузвельт твердо придерживались мнения, что их предки происходили именно из достопочтенного Харлема, художественного и научного центра на западе Нидерландов (современная провинция Северная Голландия). Когда же появилась версия, что их корни уходят в другую часть этой небольшой страны, в провинциальный поселок Воссемеер, который ничем и никем не прославился за всю свою историю, она была отвергнута как досадная выдумка. Даже в 1938 году в ответ на просьбу журналиста разъяснить, откуда в самом деле приплыли Рузвельты в Америку, президент, едва сдерживая бушевавшее негодование, произнес, что он уверен в гарлемской версии и что всякие иные слухи — это только пропаганда с целью привлечения туристов…{31}
Росла колония медленно, торговля особых доходов не приносила. Постепенно потомки первых поселенцев перебирались в лежавшие неподалеку плодородные сельские местности по реке Гудзон, покупали там земельные участки и в основном переключались на земледелие, хотя не оставляли торговли и ремесла. Трудолюбивые и бережливые, подчас даже скупые, некоторые из бывших голландцев из поколения в поколение накапливали состояния и даже становились миллионерами.
Именно к числу таковых относилась семья Рузвельт, которая пользовалась почтением соседей по Гайд-Парку, находившемуся примерно в 150 километрах к северу от Нью-Йорка на берегу Гудзона. Этот зеленый и тихий городок неподалеку от невысокого горного хребта Кэтскиллс, синеватые вершины которого были хорошо видны местным жителям, вырос по соседству с полями и фермами, принадлежавшими Рузвельтам и их соседям, большинство которых к концу XIX века было значительно беднее их. Но Джеймс Рузвельт вел себя с соседями дружески, носа не задирал. В Гайд-Парке его часто величали Old Money — «Старые деньги», имея в виду, что Рузвельты не были выскочками, а накапливали свое богатство постепенно и при этом вели себя сравнительно скромно, во всяком случае не выпячивали свою родословную и благосостояние. Видимо, поэтому его называли аристократом, патрицием, хотя в полном смысле слова ничего аристократического в его происхождении не было.
Собственно говоря, к тому времени, когда родился Франклин, Рузвельты — Джеймс и его родственники — были уже не только землевладельцами. Капиталы вкладывались в медные рудники, угольные шахты, железнодорожные компании и даже торговые корабли. Джеймс был одновременно богатым фермером, коммерсантом и светским человеком. Он не был блестяще образованным, но обладал практической сметкой, хорошей памятью, мог блеснуть в обществе цитатой, любил театр, особенно оперу Близость Нью-Йорка позволяла быть в курсе театральных и светских новинок.
Богатство Джеймса Рузвельта было немалым: от родителей он унаследовал акции нескольких угольных и транспортных компаний, в которых к тому же был либо членом наблюдательных советов, либо даже вице-президентом. Он, однако, не стремился активным предпринимательством приумножить свои доходы, предпочитал спокойную жизнь полурантье-полупомещика (разумеется, не в русском, а в западном смысле, ведшего хозяйство при помощи наемных рабочих под руководством управляющего) и старался получить максимальное удовлетворение от жизни.
Несколько склонный к романтике, несмотря на то, что был вполне трезвым и расчетливым землевладельцем, Джеймс назвал свое имение Спрингвуд, то есть Весенний лес, и все члены его семьи потом часто вспоминали зеленые рощи и живописные клумбы, которые украшали их детство, пробуждали у них любовь к природе. Особой гордостью семьи была старинная дубовая аллея. По преданию, эти «белые дубы», как их называли по необычному цвету коры, росли еще с тех времен, когда район Гайд-Парка заселяли индейские племена{32}.
До наших дней в Гайд-Парке и его окрестностях сохранились «именные тропы» — излюбленные маршруты прогулок по зеленым массивам членов рузвельтовского семейства и близких к ним людей — тропа Элеоноры, прибрежная тропа Вандербильта, горная тропа Хэккетта и другие подобные им памятные места, по которым водят туристов.
Джеймс мог себе позволить более или менее вольготную жизнь — хозяйство вели управляющие, он же пользовался благами жизни в Гайд-Парке, общаясь с соседями, занимаясь обширной семьей и даже включившись, хотя и без особых амбиций, в политическую жизнь.
Его симпатии оказались на стороне Демократической партии, которая, в отличие от нынешних ее позиций, во второй половине XIX века была более консервативной, чем Республиканская. Республиканцы опирались на промышленников северных штатов и на тамошние низшие слои населения и являлись главной опорой президента Авраама Линкольна в войне Севера против Юга, приведшей к ликвидации рабовладения. Именно Демократическая партия в южных штатах была инициатором раскола, провозглашения Южной Конфедерации, за которой последовала Гражданская война 1861 — 1865 годов.
Живя в северной части страны, где рабства не было уже очень давно, Джеймс Рузвельт присоединился к демократам отнюдь не потому, что на них опирались плантаторы Юга. К вопросу о рабстве он относился почти безразлично, а вот принципы свободы предпринимательства и государственного невмешательства в хозяйственную жизнь, которые исповедовали тогда демократы, были для него несравненно важнее. Пройдут годы, и место партий в хозяйственно-политической расстановке сил круто поменяется — именно Демократическая партия станет в XX веке адептом государственного вмешательства в экономику, тогда как республиканцы будут провозглашать, что государственные органы должны играть лишь роль «ночного сторожа», обеспечивая неприкосновенность частного предпринимательства. Так что вопрос о том, какая из партий была «правее» и какая «левее», относится к разряду таковых, на которые невозможно дать однозначного ответа.
Молодость отца Франклина была довольно бурной. Он некоторое время учился в Университете города Нью-Йорка, затем перевелся в менее престижный и более спокойный Юнион-колледж в городке Скенектади. Но особого внимания академическим делам Джеймс не уделял. Ведший дневник соученик Рузвельта Альберт Ингхэм вспоминал о своем товарище главным образом по совместным пьянкам{33}.
Так и не завершив высшего образования, Джеймс отправился в путешествие по Европе. Оно продолжалось с ноября 1847 года по май 1849-го. Такая точная хронология важна потому, что это было бурное время европейских революций, которые Джеймс «не заметил», предаваясь радостям жизни, что вполне позволяло его состояние. Правда, позже он хвастал, что участвовал в походе Джузеппе Гарибальди на Неаполь, и его знаменитый сын даже как-то повторил эту версию. Но ни отец, ни сын не позаботились о том, чтобы проверить даты: на самом деле осада Неаполя «краснорубашечниками» Гарибальди происходила через 11 лет — в 1860 году, так что «гарибальдийский поход» Джеймса Рузвельта оказался чистейшей фантазией.
Справедливость требует сказать, что после европейского путешествия Джеймс посолиднел — он окончил школу права Гарвардского университета и некоторое время проработал клерком в известной нью-йоркской правовой фирме Бенджамина Силлмэна.
Правда, вскоре, получив наследство и женившись, он отправился на постоянное жительство в провинцию, где в середине 1860-х годов приобрел в Гайд-Парке то самое имение, которое стало называться Спрингвудом. Некоторое время Джеймс был избранным старостой городка, что свидетельствует о безусловном авторитете, которым он пользовался среди местных жителей самого разного социального положения. Он занимал и другие выборные должности — церковного старосты, управляющего местной больницей, коммодора (капитана) яхт-клуба.
Семья придерживалась протестантских религиозных взглядов, регулярно посещала епископальную церковь, соблюдала те обряды, которые требовались в обязательном порядке, жертвовала средства на госпиталь Святого Франциска, расположенный неподалеку. Короче говоря, это было во всех отношениях добропорядочное семейство.