Невеста джентльмена

Оставив всякие надежды на то, что выбрала правильный путь, Мэри остановила первого попавшегося джентльмена, чтобы спросить, идет ли она в верном направлении. Тот вопросительно посмотрел на Мэри и, покачав головой, неопределенно махнул куда-то рукой, пояснив, что искомый отель, вне всякого сомнения, расположен к востоку. Следующая пара женщин, неторопливо прогуливающаяся мимо, прикрывшись от солнца зонтиками, отрицательно покачала головами и, приподняв подолы платьев, резко ускорила шаг. Мальчик, подметающий перекресток, оказался также бесполезен, хотя и был счастлив поговорить, дабы прервать работу. Из того, что он сказал на своем чудовищном английском, Мэри удалось понять не более половины, но по его словам выходило, что ей следует идти дальше. Последней оказалась женщина, толкающая тележку, наполненную овощами и фруктами, по другой стороне улицы, которая окончательно сбила Мэри с правильного пути.

По мере своего продвижения она замечала, что все больше одиноких прохожих бросают на нее быстрые любопытные взгляды. Полагая, что все это связано с простоватостью ее платья, а оно действительно совсем не совпадало по стилю с одеждой встречающихся по дороге женщин, Мэри продолжала свой путь. Но, кроме этого, через несколько минут она осознала другое: она была единственной девушкой, следующей в одиночестве, за исключением разве что торговки овощами. Большинство женщин либо шли, опираясь на руку хорошо одетых джентльменов, либо ехали в экипажах. Остальные шли как минимум парами или в сопровождении своих горничных, которые шествовали или рядом, или, чуть отстав, позади. Такое положение вещей казалось Мэри весьма своеобразным. Неужели все они оставались сидеть дома, если не было возможности найти сопровождающих?

Открытие еще больше отдалило Мэри от этих людей: из окна экипажа все смотрелось иначе, и она на пару секунд растерялась. Да, погруженной в мрачные мысли, это путешествие давалось ей совсем нелегко. Как можно было рассчитывать на разговор с собственным дедом, если ее даже в дом не пустили? Прекрасно осознавая, как сложно будет уговорить старого человека принять ее и сестер – его родных внучек – и удастся ли это сделать вообще, Мэри и предположить не могла, что даже не сможет вручить графу документы!

По крайней мере, измотанной и удрученной, ей наконец удалось разыскать постоялый двор. Первое, что Мэри услышала, зайдя внутрь, – оживленный смех сестер, доносящийся из маленькой гостиной, и она направилась туда. Толкнув дверь, она ошеломленно застыла на пороге.

Среди сестер, собранный и необыкновенно статный, восседал сэр Ройс Уинслоу.

Он прекрасно осознавал, что вчера у него не было никаких намерений крутиться возле сестер Баскомб. Да, он показал им приличную гостиницу, а они, в свою очередь, выразили искреннюю благодарность за то, что находятся теперь в безопасности, подальше от ужасных доков. Но ведь теперь-то у него не было никакой нужды беспокоиться о том, что с ними будет дальше.

Помимо всего, он явно не относился к тому сорту людей, которые взваливают на свои плечи чьи-нибудь чужие проблемы.

Это его кузен Оливер был готов брать на себя ответственность за людей своего круга, Ройс же имел совсем иную закваску. Он не являлся главой семейства, как кузен, а был лишь сыном богатого и знатного дворянина с приличным наследством и, без сомнения, заботился о собственных доходах – уж что-что, а папаша накрепко вбил ему в голову, что с поместья глаз спускать нельзя. Любого из арендаторов, обращающихся к нему за помощью в случае нужды, ожидала самая горячая поддержка, но сам он всегда проявлял осторожность, избегая лишней ответственности, и не совал нос куда не следовало.

И проблемы четырех молодых американок, с которыми он совершенно неожиданно столкнулся прошлым вечером, вовсе не были его делом. Но ведь не мог же он оставить их одних среди портовых доков! Прежде всего он все-таки был джентльменом. Однако, даже обнаружив их в полной безопасности, он почему-то решил не оставлять их одних…

Так или иначе, он вдруг почувствовал, что не может не думать о сестрах. Уж слишком они выглядели… заброшенными, очень хорошенькие, но совершенно отставшие от моды, наивные и невинные, но в то же время готовые за себя постоять. Ну кто слышал о молодой леди, носящей с собой привязанный к ноге нож? Или о четырех девушках, способных без посторонней помощи, в одиночку, пересечь океан, словно это было делом вполне естественным? Почему Шарлотта и его другие многочисленные кузины никогда не выбирались дальше парка без сопровождения или по меньшей мере без горничной?

И самое удивительное, почему им оказалась так важна эта злосчастная сумка? Быть может, в ней находились деньги? Но она была слишком легка, чтобы содержать достаточно крупную сумму. Ничего там не могло находиться, кроме монет, побрякушек или даже пачки документов…

Ройс поймал себя на мысли, что больше всего думает о Мэри Баскомб… И что за имя такое избитое для столь нестандартной девушки?

«И все-таки Мэриголд», – решил для себя Ройс и улыбнулся.

Нет, она вовсе не была нежным цветком – слишком прямая, грубоватая и способная на решительные поступки, – но сама экзотичность этого имени очаровала Ройса. Ему еще не приходилось встречать такого гармоничного совершенства. Никакой напыщенной воздушности классической леди, никакой девичьей жеманности, никакого намека на показную чувственную нерешительность… Никаких признаков влюбить в себя, разыгрывая беспомощную святую простоту, как это делает большинство девушек, рассчитывая на бескорыстную помощь в безвыходном положении. А она действительно окажется в таковом, если не согласится принять его помощь.

Хватит, пора прекратить эту до дыр заезженную софистику. Мэри, несмотря на сложность положения, была слишком далека от поджидающих ее опасностей, и несмотря на потрясение, испытанное ею, очевидно, после первого разговора с ним, с незнакомым мужчиной, она не собиралась вступать в нечестную игру.

Он вспомнил их поцелуй, и улыбка снова пробежала по лицу Ройса: мягкие податливые губы на его собственных… Черт, а ведь он вовсе не хотел ее целовать… Он желал показать, что, несмотря на выбранный ею столь эксцентричный путь, этот путь принесет ей успех, но только не сразу, а он, в случае чего, не сможет встать на ее защиту. Он вдруг почувствовал на губах незабываемый аромат пухлых губ Мэри. Каким легким казался этот запах по сравнению с его собственным, едва ощутимым, находящимся почти на грани восприятия… Забыть его Ройс был не в силах.

Этот запах преследовал Ройса слишком долго, он едва смог заснуть, а на следующее утро, одевшись и побрившись, пришел к выводу, что Мэри Баскомб все еще продолжает владеть его разумом. Ну и ее сестры, конечно, тоже… По его глубокому убеждению, все они явно были непорочными детьми природы, в одночасье оказавшимися в диких зарослях Лондона и совершенно неспособными выжить в каменных городских джунглях. Мэри уже упомянула о том, что хочет увидеться с дедом, но что это за родственник такой, не встретивший родных внучек в доках? Ну а коли не может сам, почему он не послал кого-нибудь из доверенных лиц? Это было совершенно удивительно, если, конечно, сестры говорили правду или не держали в головах исполнения другого, совсем иного плана.

В конце концов, Ройсу было не важно, что именно задумали сестры, но он сильно подозревал, что осуществить задуманное окажется намного сложнее, чем они сами ожидают. Оказавшись в чужой стране и ничего о ней не зная, они однозначно нуждались в поддержке. И в Англии нашлось бы немало мужчин, весьма далеких от гнусных намерений, готовых прийти на помощь четырем привлекательным девушкам. Кроме того, даже если считать «Вепрь и медведь» достаточно достойным местом, сестрам могло бы прийти в голову отправиться на самостоятельную разведку, а это, по мнению Ройса, рано или поздно должно было случиться.

С тяжелым вздохом он был вынужден признаться самому себе, что не способен чувствовать себя спокойным этим мирным тихим утром до тех пор, пока не навестит сестер Баскомб вновь и не получит от них более внятных объяснений.