Страница 3 из 6
Старик остановился перед ребятами, вздохнул и произнёс, обращаясь неизвестно к кому:
– Так-так, весёлые детские забавы! Весёлые невинные детские забавы!
Старик Грен всегда так говорил, и они его иногда передразнивали. Конечно, чтобы он не слышал. Когда Калле попадал футбольным мячом прямо в папину витрину или когда Андерс как-то слетел с велосипеда и угодил лицом прямо в крапиву, Ева-Лотта вздыхала и говорила: «Так-так, весёлые детские забавы, так-так!»
Они благополучно пересекли мост. И на этот раз никто не свалился. Андерс оглянулся на всякий случай, чтобы убедиться, что их никто не видел. Малая улица оставалась пустынной, только старик Грен шёл вдалеке. Его всегда можно было узнать по ковыляющей походке.
– Никто так чуднó не ходит, как этот Грен, – сказал Андерс.
– Грен вообще чудной, – заметил Калле. – Может быть, потому, что он такой одинокий?
– Бедняга! – вздохнула Ева-Лотта. – Подумать только, жить одному в таком мрачном доме, и никого нет рядом, кто бы мог убрать, или приготовить еду, или просто помочь.
– Вот ещё! – возразил Андерс поразмыслив. – Без уборки вполне можно обойтись. Да и одному пожить некоторое время тоже неплохо. Можно хоть спокойно заняться моделями.
Человек, который, подобно Андерсу, ютился в малюсенькой квартирке с кучей сестрёнок и братишек, не прочь был получить в своё распоряжение целый дом!
– Да ты через неделю свихнёшься, – сказал Калле. – То есть я хочу сказать, ты станешь ещё чуднее, чем сейчас. Такой же, как Грен.
– Папа не любит этого Грена, – сообщила Ева-Лотта. – Он говорит, что Грен ростовщик.
Ни Андерс, ни Калле не знали, что такое ростовщик, но Ева-Лотта объяснила:
– Папа говорит, что ростовщик – это такой человек, который одалживает людям деньги.
– Смотри, какой молодец! – заметил Андерс.
– Совсем даже не молодец, – возразила Ева-Лотта. – И вот почему. Представь, что тебе нужно занять двадцать пять эре, ну просто до зарезу понадобились двадцать пять эре.
– На мороженое, – предположил Калле.
– Вот именно, – подхватил Андерс. – Я уже чувствую, что они мне нужны!
– Так вот, – продолжала Ева-Лотта, – ты идёшь к Грену или ещё к какому-нибудь ростовщику, и он тебе даёт двадцать пять эре.
– Ну да? – спросил Андерс, приятно удивлённый такой возможностью.
– Да. Но ты должен обещать, что вернёшь их через месяц. И мало того – ты должен вернуть не двадцать пять, а пятьдесят эре.
– Дудки, – возмутился Андерс. – С какой это стати?
– Ребёнок! – сказала Ева-Лотта. – Ты что, не проходил проценты в школе? Грен хочет получать проценты за свои деньги, понимаешь?
– Уж брал бы тогда по-божески! – Калле встревожился за бюджет Андерса.
– Вот этого-то ростовщики никогда не делают, – объяснила Ева-Лотта. – Они не берут по-божески. Они берут слишком большие проценты. А по закону этого делать нельзя. Поэтому папа и не любит Грена.
– Но почему же люди такие чудаки и занимают деньги у ростовщиков? – удивился Калле. – Неужели больше не у кого на мороженое занять?
– Балда ты! – сказала Ева-Лотта. – Тут, может, речь идёт не о двадцати пяти эре на мороженое, а о тысячах крон. Представь, что кому-то сию минуту понадобилось пять тысяч крон и нет никого, кто бы мог их дать. Никого, кроме таких ростовщиков, как Грен.
– К черту Грена! – воскликнул Андерс, вождь Белой розы. – Вперёд, на бой, победа за нами!
Вон и дом почтмейстера, а за ним, в саду, – сарай, который служит одновременно гаражом и штабом Алой розы, потому что вождь этой таинственной ватаги – сын почтмейстера Сикстен.
Судя по всему, сейчас гараж пуст. Уже издали было видно, что к двери приколот лист бумаги. Проще простого пройти через садовую калитку к гаражу и прочесть, что там написано. Но кто же станет так поступать во время войны Роз? Вдруг там засада! Что, если Алые залегли в штабе, готовые броситься на простаков, которые осмелятся появиться тут?
Вождь Белых роз наставлял своё войско:
– Калле, пробирайся за кустами, пока не окажешься позади штаба, вне поля зрения врага. Влезь на крышу. Достань лист живой или мёртвый!
– Лист живой или мёртвый – что ты хочешь этим сказать? – спросил Калле.
– Да ну тебя! Это ты живой или мёртвый, неужели не понятно? Ева-Лотта, ты тихонько лежи здесь и высматривай их из-за кустов. Если заметишь, что Калле угрожает опасность, свистни, как условлено.
– А ты что будешь делать?
– Я пойду спрошу мамашу Сикстена, где он.
Все принялись выполнять задание. Калле быстро добрался до штаба. Вскарабкаться на крышу – дело нехитрое. Калле часто делал это и раньше. Надо было только пробраться сквозь кусты и влезть на мусорный ящик позади гаража, а уже с него – на сарай.
Как можно тише, чтобы враг его не услышал, Калле пополз по крыше. В глубине души он отлично знал, что гараж пуст, знала это и Ева-Лотта и, разумеется, Андерс, который пошёл в дом спрашивать, где Сикстен. Но война Роз велась по всем правилам, и поэтому Калле полз так, словно его жизни действительно угрожала опасность, а Ева-Лотта напряжённо следила за каждым его движением, готовая свистнуть по-разбойничьи, если это, против ожидания, будет необходимо.
Вернулся Андерс: мама Сикстена понятия не имела, где пропадает её любимое чадо.
Калле осторожно перегнулся через край крыши и, изловчившись, схватил бумагу. Затем вернулся тем же путём, тихо и осторожно. Ева-Лотта не сводила с него глаз до последней секунды.
– Чистая работа, молодец! – сказал Андерс одобрительно, когда Калле передал ему бумагу. – Ну-с, посмотрим!
Подписал знаменательное послание «Благородный Сикстен, вождь Алой розы». Правда, для благородного рыцаря послание было составлено в удивительно сильных выражениях. От столь знатного вельможи следовало ожидать более утончённых оборотов…
Вы – подлые псы, да, именно вы, Белые розы, отравляющие своим мерзким присутствием сей город! Сим извещаем вас, что мы, благородные рыцари Алой розы, отправились на поле битвы в Прерии. Приходите туда как можно скорее, чтобы мы могли уничтожить отвратительный сорняк, именующий себя Белой розой, и высыпать его прах во двор к Юхансону на навозную кучу, где он по праву должен находиться.
А ну, выходите, подлые псы!!!
Ни один человек, читая эти «тёплые» слова, не догадался бы, что Алые и Белые розы на самом деле закадычные друзья. Если не считать Калле и Евы-Лотты, Андерс не знал товарища лучше Сикстена; разве что Бенка и Йонте могли с ним сравниться – тоже отличные Алые розы. И если Сикстен, Бенка и Йонте кого и ценили в этом городе высоко, так это «подлых псов» Андерса, Калле и Еву-Лотту.
– Так, значит, в Прерии! – заключил Андерс, прочитав послание. – Вперёд, на бой, победа за нами!
3
Хорошо, что на свете существовали Прерии! Не одно поколение детей играло там с незапамятных времён в индейцев. Сердца суровых отцов семейств смягчались, когда они вспоминали своё детство и игры в Прериях.
Если Калле приходил вечером домой в разодранной рубашке после особенно жаркой баталии, то бакалейщик Блюмквист не слишком журил его, потому что вспоминал рубаху, разодранную весенним вечером в Прериях лет тридцать тому назад. И как бы фру Лисандер ни хотела, чтобы её юная дочь побольше времени проводила в обществе своих сверстниц, вместо того чтобы гонять с мальчишками по Прериям, настаивать на этом не имело смысла, потому что булочник лукаво смотрел на неё и говорил:
– Послушай, Миа дорогая, когда ты была маленькая, кто из здешних девчонок больше всех пропадал в Прериях?