Страница 2 из 2
– Как куда? – решил папа. – Пусть тоже в детский сад идёт.
У входа в младшую группу стояла старшая воспитательница Елизавета Николаевна. Папа ей сказал:
– А у нас прибавление!
Елизавета Николаевна обрадовалась и говорит:
– Ребята, какая радость, у нашей Веры родился братик.
– Это не братик, – сказал папа.
– Дорогие ребята, у Веры в семье сестричка родилась!
– Это не сестричка, – снова сказал папа.
А Анфиса к Елизавете Николаевне мордочкой повернулась. Воспитательница совсем растерялась:
– Какая радость! У Веры в семье родился негритёнок.
– Да нет же! – говорит папа. – Это не негритёнок.
– Это обезьянка! – говорит Вера.
И все ребята закричали:
– Обезьянка! Обезьянка! Иди сюда!
– Можно ей побыть в детском саду? – спрашивает папа.
– В живом уголке?
– Нет. Вместе с ребятами.
– Это не положено, – говорит воспитательница. – Может быть, ваша обезьянка на лампочках висит? Или всех колотит половником? А может, она любит цветочные горшки по комнате рассыпать?
– А вы её на цепочку посадите, – предложил папа.
– Ни за что! – ответила Елизавета Николаевна. – Это так непедагогично!
И решили они так. Папа оставит Анфису в детском саду, но будет через каждый час звонить – спрашивать, как дела. Если Анфиса начнёт горшками бросаться или с половником за директором бегать, папа её сразу заберёт. А если Анфиса будет себя хорошо вести, спать, как все дети, тогда её навсегда оставят в детском саду. Возьмут в младшую группу.
И папа ушёл.
Дети окружили Анфису и стали ей всё давать. Наташа Грищенкова дала яблоко. Боря Голдовский – машинку. Виталик Елисеев дал ей зайца одноухого. А Таня Федосова – книжку про овощи.
Анфиса всё это брала. Сначала одной ладошкой, потом второй, потом третьей, потом четвёртой. Так как стоять она уже не могла, она легла на спину и по очереди стала свои сокровища в рот засовывать.
Елизавета Николаевна зовёт:
– Дети, за стол!
Дети сели завтракать, а обезьянка осталась на полу лежать. И плакать. Тогда воспитательница её за свой стол посадила. Так как лапы у Анфисы были подарками заняты, пришлось Елизавете Николаевне её с ложечки кормить.
Наконец дети позавтракали. И Елизавета Николаевна сказала:
– Сегодня у нас большой медицинский день. Я буду учить вас чистить зубы и одежду, пользоваться мылом и полотенцем. Пусть каждый возьмёт в руки учебную зубную щётку и тюбик с пастой.
Ребята разобрали щётки и тюбики. Елизавета Николаевна продолжала:
– Взяли тюбики в левую руку, а щётку в правую. Грищенкова, Грищенкова, не надо зубной щёткой сметать крошки со стола.
Анфисе не хватило ни учебной зубной щётки, ни учебного тюбика. Потому что Анфиса была лишняя, незапланированная. Она увидела, что у всех ребят есть такие интересные палочки со щетиной и такие белые бананчики, из которых белые червячки вылезают, а у неё нет, и захныкала.
– Не плачь, Анфиса, – сказала Елизавета Николаевна. – Вот тебе учебная банка с зубным порошком. Вот тебе щётка, учись.
Она начала урок.
– Итак, выдавили пасту на щётку и стали чистить зубы. Вот так – сверху вниз. Маруся Петрова, правильно. Виталик Елисеев, правильно. Вера, правильно. Анфиса, Анфиса, ты что делаешь? Кто тебе сказал, что зубы надо чистить на люстре? Анфиса, не посыпай нас зубным порошком! А ну-ка, иди сюда!
Анфиса послушно слезла, и её привязали полотенцем к стулу, чтобы она успокоилась.
– Теперь переходим ко второму упражнению, – сказала Елизавета Николаевна. – К чистке одежды. Возьмите в руки одёжные щётки. Порошком вас уже посыпали.
Тем временем Анфиса раскачалась на стуле, упала вместе с ним на пол и побежала на четырёх лапках со стулом на спине. Потом влезла на шкаф и там села, как царь на троне.
Елизавета Николаевна говорит ребятам:
– Смотрите, у нас царица Анфиса Первая появилась. На троне сидит. Придется нам её заякорить. Ну-ка, Наташа Грищенкова, принеси мне из гладильной самый большой утюг.
Наташа принесла утюг. Он был такой большой, что она по дороге два раза упала. И проводом от электричества Анфису к утюгу привязали. Её скакательность и бегательность сразу резко упали. Она стала ковылять по комнате, как старушка столетней давности или как английский пират с ядром на ноге в испанском плену в средние века.
Тут телефон зазвонил, папа спрашивает:
– Елизавета Николаевна, как там мой зверинец, хорошо себя ведёт?
– Пока терпимо, – говорит Елизавета Николаевна, – мы её к утюгу приковали.
– Утюг электрический?
– Электрический.
– Как бы она его в сеть не включила, – сказал папа. – Ведь пожар будет!
Елизавета Николаевна трубку бросила и скорее к утюгу.
И вовремя. Анфиса его в самом деле в розетку вставила и смотрит, как из ковра дым идёт.
– Вера, – говорит Елизавета Николаевна, – что же ты за своей сестрёнкой не следишь?
– Елизавета Николаевна, – говорит Вера, – мы все за ней следим. И я, и Наташа, и Виталик Елисеев. Мы даже за лапы её держали. А она ногой утюг включила. Мы и не заметили.
Елизавета Николаевна вилку от утюга лейкопластырем забинтовала, теперь её никуда не включишь. И говорит:
– Вот что, дети, сейчас старшая группа на пение пошла. Значит, бассейн освободился. И мы с вами туда пойдём.
– Ура! – закричали малыши и побежали купальники хватать.
Они пошли в комнату с бассейном. Они пошли, а Анфиса плачет и к ним руки тянет. Ей никак с утюгом ходить нельзя.
Тогда Вера и Наташа Грищенкова ей помогли. Они вдвоём утюг взяли и понесли. А Анфиса рядом шла.
В комнате, где бассейн, было лучше всего. Там цветы росли в кадках. Везде лежали спасательные круги и крокодилы. И окна были до самого потолка.
Все дети как начали в воду прыгать, только водяной дым пошёл.
Анфиса тоже в воду захотела. Она к краю бассейна подошла и как свалится вниз! Только она до воды не долетела. Её утюг не пустил. Он на полу лежал, и провод до воды не доставал. И Анфиса около стенки болтается. Болтается и плачет.
– Ой, Анфиса, я тебе помогу, – сказала Вера и с трудом утюг с края бассейна сбросила.
Утюг на дно ушёл и Анфису утащил.
– Ой, – кричит Вера, – Елизавета Николаевна, Анфиса не выныривает! Её утюг не пускает!
– Караул! – кричит Елизавета Николаевна. – Ныряем!
Она как была в белом халате и в шлёпанцах, так с разбегу в бассейн и прыгнула. Вытащила сначала утюг, потом Анфису.
И говорит:
– Эта меховая дурочка меня измучила, будто я три вагона угля лопатой разгрузила.
Она завернула Анфису в простыню и всех ребят из бассейна достала.
– Всё, хватит плавания! Сейчас мы все вместе пойдём в музыкальную комнату и будем петь «Теперь я Чебурашка».
Ребята быстро оделись, а Анфиса так мокрая в простыне и сидела.
Пришли в музыкальную комнату. Дети встали на длинную лавочку. Елизавета Николаевна села на музыкальную табуретку. А Анфису, всю спелёнутую, посадили на край рояля, пусть сохнет.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.