Страница 23 из 24
Затем мы распрощались с Германом. Обнимая ставшего в эту минуту еще более дорогим для меня человека, я что-то говорил ему, но было уже поздно. К нему стали подходить многие находившиеся на старт-площадке.
Невдалеке стояли космонавты. Они поджидали Германа. Увидев их, он замахал рукой и побежал к ним. Я пытался приостановить его, но, прежде чем я успел это сделать, он уже смешался с ребятами, неуклюже обнимая каждого из них.
Герман отправлялся в космос уверенно, с хорошим настроением. Это видели все — и члены Государственной комиссии, и конструкторы, и друзья-космонавты, провожавшие его в дальнюю дорогу. Его уверенность и спокойствие, видимо, передались и всем окружающим. На этот раз, в отличие от первого старта, никто не нервничал, не курил папиросу за папиросой. Все держались собранно, ровно. Кто-то даже шутил, смеялся.
Стоя у радиостанции, мы слышали радостно возбужденный голос Германа и видели на экране телевизора его красивое, мужественное лицо. Шлем скафандра подчеркивал его высокий лоб, прямой нос, слегка выдвинутый вперед подбородок.
До старта оставалось десять минут. Руки Германа потянулись к пульту управления. Он был готов к работе. Еще раз — больше для порядка — проверил приборы, связь. Все нормально! Приветливо улыбнулся всем тем, кто видел его на экранах телевизоров, и закрыл шлем скафандра.
Раздалась последняя команда:
— Подъем!
Ракета очень плавно и устойчиво, все набирая и набирая скорость, пошла вверх.
Герман кричит, охваченный радостью:
— Пошла, родная! Будьте здоровы, товарищи! До скорой встречи!
В отличие от первого полета, когда все оставшиеся на космодроме, проводив Юрия, стали дожидаться его приземления через 108 минут, теперь каждый спешил к своему рабочему месту. Предстояла суточная вахта — суточная напряженная работа. Каждая минута могла принести любую тревожную или радостную весть. От дееспособности группы руководителей полетом с земли многое зависело. Она вела постоянную радиосвязь в космическим кораблем. Ее «тонус» распространялся на всю сеть наземных средств. Она готовила информацию радио и печати для широких масс советских граждан. Хотя полет протекал как нельзя лучше, надо признать, что, пока корабль Германа Титова семнадцать раз облетел нашу планету, нам всем казалось, что прошла целая вечность… Нет, мы не беспокоились за космонавта. Мы еще задолго до полета были уверены: у Германа все будет хорошо. Всем нам нетерпелось поскорее увидеть Германа и узнать: «Ну как? Значит — сутки в космосе можно жить и работать?», «Каковы особенности влияния на человека суточной невесомости?», «Что надо внести в подготовку тех космонавтов, которые отправятся в очередные полеты?..».
Тысяча вопросов! И только Герман может ответить на них… О том, как замечательно вел себя весь полет Космонавт Два, рассказано и написано очень много. Вряд ли следует повторяться.
Первым из космонавтов Германа встретил Космонавт Три. Произошло это в помещении райкома партии, куда героя доставили с места приземления. Он стоял у стола и что-то возбужденно говорил собравшимся людям. Увидел друга, запнулся на очередном слове и бросился навстречу: «Дружище, здорово…» Они обнялись, похлопали друг друга по спине, будто не сутки, а целую вечность не виделись. Но по-серьезному здесь поговорить не удалось — Герман попал в объятия других людей. Прибыл специальный самолет, на котором нового героя предстояло доставить к месту заседания Государственной комиссии.
В самолете друзей-космонавтов Два и Три снова разъединили: Германа взяли в «плен» врачи. Выбрав удобную минутку, Космонавт Три спросил Германа:
— Ну, как там?
Герман знал, что интересует друга. С присущей ему темпераментностью он ответил:
— Очень интересно. Потом подробно все расскажу. А пока самое главное: надо серьезно тренировать вестибулярный аппарат. Невесомость в общем штука серьезная… и всем нам из этого надо будет исходить в последующей работе. А работать в космосе — будем. Это теперь уже факт.
Герман хорошо перенес свой суточный полет в космосе. Многократные обследования и проверки, проведенные дотошными медиками, подтвердили, что он, как и был ранее, остается совершенно здоровым человеком.
К незаурядным способностям этого молодого и очень активного человека прибавился такой бесценный опыт!
Видится далеко
Под стеклом моего письменного стола лежит любопытный снимок. Взглянув на него, сразу не поймешь, где происходит действие. Вид необычный: человек, одетый в летно-космические доспехи, распластав руки, плывет под потолком. Так можно плавать только при отсутствии тяжести, или, как мы говорим, в состоянии невесомости. В приятном лице молодого человека можно узнать Космонавта Три. На лице немного изумленная и в то же время очень довольная улыбка. Глядя на снимок, будто сам ощущаешь, как приятно ему двигаться, вращаться в этих необычных условиях. Руки точно крылья.
Где это происходит? Неужели в космическом полете? Нет. Это ознакомительно-тренировочные полеты. Невесомость создается в полете на специально приспособленном самолете ТУ-104. Правда, длится она сравнительно короткое время — всего несколько десятков секунд. В одном полете самолет совершает пять-шесть горок, и космонавт в общей сложности находится в таком состоянии две минуты. Серии полетов оказывается вполне достаточно, чтобы хорошо ознакомить человека с необычными ощущениями, о которых и ученые, и писатели, да и сами летчики немало фантазировали. После того как ознакомительные полеты проведены, начинаются регулярные тренировки. Во время тренировок летчики выполняют различные специальные и гимнастические упражнения, перемещаются по кораблю. Методика тренировок, как обычно, состоит в постепенном переходе от простого к сложному.
В состоянии невесомости многократно побывала вся группа. Когда после полета спрашиваешь: «Как самочувствие?», ответ у всех один и тот же: «Прекрасно. Легко. Приятно».
Мы не рассчитывали обнаружить у наших космонавтов каких-либо отклонений физиологической переносимости этого фактора — слишком кратковременен он по времени действия. Цель этого раздела подготовки была в том, чтобы познакомить космонавтов с состоянием невесомости и дать им возможность попробовать поучиться активно вести себя в этих условиях. Хотя цель была достигнута, космонавты, как и естественно ожидать от всех летчиков, которые очень любят полеты, постоянно просят: «Дайте нам еще полетать». На этом же настаивают руководитель раздела летной подготовки космонавтов опытный летчик-испытатель Иван Алексеевич и его помощник известный летчик Герой Советского Союза Борис Борисович. Они правы: летная подготовка очень полезна для космонавтов. Полеты на боевых самолетах-истребителях и на специально приспособленных самолетах являются незаменимым дополнением ко всем другим, постоянно ведущимся тренировкам, которые, вместе взятые, и позволяют космонавту постоянно находиться в необходимой «форме» — в постоянной готовности к выполнению космических полетов. И действительно, невозможно создать такой стенд или установку, которые бы смогли так всесторонне, так комплексно и естественно воздействовать и тренировать без исключения все физиологические системы и психологические процессы человека, как это достигается в полетах. Космонавты стараются поддерживать и поднимать уровень своей прежней летной выучки. Они летают на реактивных самолетах-истребителях, на транспортных самолетах и на специально приспособленных самолетах, о которых велась речь выше. В их новой профессии все это весьма важно.
Борис Борисович, как и многие другие наставники-инструкторы космонавтов, строг к своим ученикам. Он не любит говорить о себе: скромный человек. Но космонавты знают, как он воевал. У этого уже немолодого офицера огромный жизненный и боевой опыт, и с его мнением космонавты особенно считаются.
Они уже привыкли к тому, что с каждым днем усложняются специальные тренировки. Это и понятно: теперешний уровень техники и ее постоянное развитие предъявляют к организму человека очень высокие требования. Ведь каждый новый полет в космос — это качественно новый скачок. В каждом полете неизмеримо возрастает роль космонавта как пилота, как работника. Герман Титов, как известно, во время своего полета произвел испытание ручного управления космического корабля. Он по своему желанию многократно разворачивал и стабилизировал корабль. В очередных полетах Космонавты Три, Четыре, Пять и каждый последующий представитель их большой семьи всякий раз будут делать «кое-что» посложнее. Можно ожидать, что появится принципиально новый пилотаж. В полете космонавт будет вести большую и полезную работу. В скором времени он сможет и производить посадку корабля точно в заданном месте. Что это, мечты? Нет, реальные возможности.