Страница 1 из 71
Александр Гарда
Колизей. «Идущие на смерть»
«Курицы» для ланисты
– Куда прешь, сын раба? – раздался над ухом лани сты Гая Федрины грубый мужской голос, и тот вздрогнул, приходя в себя. Великий Юпитер! Он чуть не налетел на самого претора Марка Валерия Максима и его сына – префекта претория, шедших навстречу в сопровождении ликторов почетной охраны. И что за манера у знати лезть в самую толчею римских улиц, вместо того чтобы передвигаться по городу в носилках, как подобает членам одного из самых богатых семейств Рима?
Стараясь не выдать крамольных мыслей, ланиста изобразил на лице сладчайшую из улыбок, весьма резво для своих габаритов скользнул в сторону и, рассыпавшись в извинениях, согнулся в поклоне. Еще не хватало быть побитым за непочтительность на глазах у десятков римлян, образующих бурную реку человеческих тел, текущую по улице во всех направлениях. Каждое мгновение то тут, то там возникали маленькие буруны у цирюлен, таверен или бродячих жрецов незнамо каких богов, наводнивших город. Свою долю в общую сумятицу вносили всадники и носилки, которые тащили дюжие рабы всевозможных оттенков кожи – от золотистой до иссиня-черной.
Дождавшись, пока важные персоны пройдут мимо, Федрина тяжело вздохнул и сердито зыркнул на сопровождавшего его раба – не скалит ли тот зубы, но хитрая бестия склонился в поклоне еще ниже своего господина, и ланиста при всем желании не мог рассмотреть выражение его лица. Отвесив на всякий случай рабу затрещину, тучный хозяин «Звериной школы», побрел дальше, проклиная в душе всех и вся.
Сегодня явно не лучший день в его жизни. Мало того, что гнусная шавка, обожаемая ненавистной супругой, нагадила в его новые башмаки, так его еще вызвал Гней Рутилий, организовывавший гладиаторские игры еще при Веспасиане – отце нынешнего императора Тита, да продлят боги его жизнь! – и сообщил потрясающую новость. В связи с грядущим завершением строительства восьмого чуда света – амфитеатра Флавиев – Цезарь собирается устроить потрясающий воображение праздник, рассчитанный на сто дней. Сто дней!
От восторга Федрина чуть не взвизгнул, но потом снова погрустнел.
Конечно, это шанс, которого иные ждут всю жизнь: его, владельца небольшой школы венаторов, пригласили принять участие в грандиозном событии, о котором вся Империя будет вспоминать на протяжении десятилетий! Какая реклама!! Какие перспективы!!! Случай показать мастерство охотников «Звериной школы»; лазейка, через которую он пролезет в круг избранных! Пусть у него не гладиаторы, а венаторы, которых выпускают сражаться днем, оставляя вечер для любимцев публики, но и его парни тоже кое-чего стоят! Недаром владельцы амфитеатров в Арле и Помпеях купили у него недавно сорок шесть лучших охотников! Еще вчера он буквально раздувался от гордости за такую сделку – и на тебе! – тут же оказался наказан богами: кого теперь ему выставить на венацио? Ох, лучше не думать…
А тут еще негодяй Рутилий, который (из достоверных источников точно известно!) презирает бои с животными, с ухмылкой заявил, что принцепс ждет доселе невиданного зрелища! Ну что он может показать такого, чего еще не было на арене?
Ланиста даже застонал от досады. Со львами его венаторы дрались, с дикими кабанами дрались, даже носорога один раз привезли, хоть он и передавил по дороге кучу рабов. Чтобы покрыть убытки, понесенные торговцами, поставляющими зверей для римских арен, тогдашнему эдитору пришлось выплатить обществу «Таврески» немалую премию, которую он до сих пор припоминает Федрине.
Так, что дальше? Леопарды из Африки были, медведи были, страусы были. Быков на арене вообще как на дворняге блох. Бегемотов и крокодилов еще Марк Эмилий Скавр выставлял больше сотни лет назад. Сейчас, вон, по случаю привезли два десятка невероятного размера псов откуда-то с севера, то ли из Британии, то ли еще откуда подальше…
Ну и что он с этими исчадиями ада может эдакого придумать? Может, его парней безоружными против них выпустить? Нет, не пойдет – псы их в момент загрызут. Шутка ли – кобели размером с теленка! А может натравить волкодавов на медведей или львов? Тоже не славно – недавно на торжествах, посвященных вступлению Домициана – младшего брата принцепса – в консульскую должность уже было подобное. Да Тит его за это в каменоломнях сгноит! Далеко пойдет венценосный выскочка: еще недавно его папашу, до того как тот стал божественным Веспасианом, «ослятником» дразнили, а теперь благодаря Фортуне и преданным легионам ишь как вознесся! Цезарь, принцепс, император, Великий Понтифик, Отец Отечества! Язык сломаешь, храни его боги от всякой напасти!
Углубившись в размышления о политике, ланиста так разволновался, что начал что-то бурчать себе под нос, размахивая руками, словно обуянный Манией, и не обратил внимания, как над головой распахнулось окно одного из доходных домов, изуродовавших в последнее время городской пейзаж. Раздался предостерегающий крик раба – но было уже поздно, и на голову Федрине с третьего этажа обрушился поток помоев, выплеснутых прямо на мостовую нерадивой кухаркой, не желавшей дожидаться ночи.
Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения ланисты, тем более что стоящие рядом горожане залились дружным смехом, тыкая пальцами в тучного господина, мгновение назад вызывавшего осторожное почтение нарядной одеждой и странными манерами, а теперь похожего на деревенского дурачка, возомнившего себя Церерой. Смахнув с парадной тоги ошметки капусты, свеклы и прочей дряни, превратившей его платье в грязную тряпку, ланиста воздел руки к небу и разразился такой замысловатой руганью, что стоящие у дома напротив нищие мальчишки восторженно затихли, разинув рты.
А ланиста продолжал изрыгать проклятия, смысл которых сводился к тому, чтобы нерадивую бабу пожрали все чудовища, как известные в Римской империи, так и живущие далеко за ее пределами. Федрина как раз описывал, что будет с проклятой кухаркой, если она попадет в зубы трехглавому Церберу, как вдруг его озарила мысль, осветившая закоулки темной души лучом надежды. Оборвав на середине описание кровавых подробностей, он подхватил край измазанной тоги и, резво сорвавшись с места, помчался в сторону невольничьего рынка со всей возможной для его почтенного возраста скоростью. Не ожидавший такой прыти от своего тучного господина, раб замешкался, и теперь, пробираясь вслед за хозяином через толпу зевак, делал нечеловеческие усилия, чтобы не потерять из виду мелькавшую впереди знакомую спину.
Вихрем ворвавшись на форум, где свил гнездо невольничий рынок, и растолкав зевак, лениво рассматривавших выставленных на продажу людей, задыхавшийся от непривычного бега Федрина жадно впился глазами в испуганные лица стоявших тесной кучкой рабынь. Слава Юпитеру, после окончания иудейской войны юных дев было в избытке, и цены на них радовали даже самое скупое сердце. Но сегодня ему понадобились не нежные черноокие красавицы, а крепкие и рослые германские девицы, лучше всего маркоманки, хаттки или тенктерки.
Так, что он имеет?
Ланиста принял чинный вид и обошел вокруг выставленных на продажу несчастных. Хм, три десятка бедняг, в основном женщины и дети. Увидев, что хорошо одетый господин (ошметки ботвы на плече не в счет) явно заинтересовался живым товаром, к ланисте подскочил торговец и начал на все лады расписывать достоинства каждого мужчины, стоявшего на помосте.
– Посмотрите, господин, – заливался он соловьем, – какие у меня отличные рабы! Вот этот умеет играть на флейте. А этот искусен в уходе за виноградником!
Федрина недовольно поморщился, и ушлый торгаш, решив, что клиент – владелец лупанария, тут же переключился на девушек, особо подчеркивая их искушенность в ласках и невинность, причем явный антагонизм этих характеристик его совершенно не смущал. Ланиста еще больше скривился и попытался конкретизировать задачу: нужны молодые здоровые девицы, не боящиеся животных. Торговец еще секунду подумал и начал навязывать капризному покупателю здоровенную беззубую тетку, умеющую виртуозно доить самых норовистых коров.