Креольская честь

Вид у него был очень церемонный, пока он не улыбнулся и не подмигнул ей. Сбежавшая по лестнице Даниэль не удержалась и обняла ее.

— Хвала Всевышнему, с вами все в порядке. — Перекрестившись, она посмотрела на Николь своими круглыми серыми глазами, которые, казалось, умоляли понять ее беспокойство. — Месье герцог сказал, что вас могут арестовать. Я не знала, что делать. Я… я так беспокоилась за вас… — Ее неуклюжие пальцы нервно одергивали оборки платья.

— Все в порядке, Даниэль. — Николь тепло пожала ее пухлую ручку. — Ты поступила, как считала нужным… — Она умолчала о том, что Александр успел выручить ее из беды, ибо была уверена, что смогла бы постоять за себя.

— Но ты же не можешь жить вместе со мной в Новом Орлеане, — сказала она, вдруг вспомнив о женихе Даниэль. — Как насчет Рене?

Даниэль прыснула.

— Говорят, что разлука только укрепляет любовь. Может быть, Рене соскучится по мне и объявит наконец день нашей свадьбы.

Ники рассмеялась.

— Может быть, и так. — Она повернулась к Алексу. — Но вы привезли сюда и Фредерика.

— И Бетси… — Бетси была женой Фредерика. — Надеюсь, она чувствует себя лучше? — участливо спросил Алекс у дворецкого.

— Ребеночек, кажется, успокоился, — улыбнулся Фредерик, ярко сверкнув белыми зубами, особенно заметными на угольно-черном лице. — До его рождения мама может отдыхать. Но зато уж потом забот у нее будет достаточно — только вертись. — Первенец Бетси должен был родиться через шесть месяцев.

— Она женщина сильная, — сказал Алекс. — У нее никаких трудностей не будет.

Ники поглядела на него, словно хотела спросить, откуда у него такие сведения о младенцах, однако промолчала. Хозяин Бель-Шен должен знать обо всем.

Алекс улыбнулся ей.

— Я думал, тебе будет приятнее в окружении знакомых людей.

— Да. Спасибо за заботу.

— Есть еще один человек, с которым я хотел бы тебя познакомить. — Он провел ее в гостиную. Там, опираясь на серую мраморную каминную доску, стоял плотно сбитый человек с огромными руками и плечами. Одет он был в темно-синие брюки и домотканую рубаху.

— Николь, это Байрам Сит, мой старый друг. Мы познакомились с ним в Алжире. Друг еще с тюремных времен.

— Вы, кажется, о нем упоминали. — Они переглянулись, и она поняла, что права.

— Иногда меня зовут просто Рам, — с заметным акцентом сказал турок и слегка кивнул головой, видимо, в знак приветствия. — Вы можете звать меня Рамом.

Голова у Байрама Сита была чисто выбрита, а разрезом глаз он походил на монгола. Из-под его носа свисали густые черные усы. Она никогда еще не видела человека с такими чудовищно большими руками и ногами.

— Рада с вами познакомиться.

— Какое-то время Рам будет жить здесь, — сказал Алекс.

— В Бель-Шен?

— Здесь, — тихо повторил он.

— Здесь? — удивилась Ники: с какой стати такой человек будет жить в городском доме?

— Он проследит, чтобы с тобой ничего не случилось, пока я буду занят работой на плантации.

— Но мне же ничего не… — Ники запнулась, поняв, для чего тут будет этот человек. — Он приставлен для слежки, как бы я не удрала? Это вы хотите сказать?

— Тебе понадобится какое-то время, чтобы освоиться.

— Так этот человек — тюремщик? Я буду такой же пленницей, как и в тюрьме на Барон-стрит?

— Рам здесь для того. Чтобы заботиться о тебе, — подчеркнул Алекс. — А ты явно нуждаешься в заботе.

Ники сделала глубокий успокаивающий вдох, прежде чем заговорить.

— Я немного устала, — сказала она, проходя мимо него. — Пожалуй, я поднимусь к себе в комнату.

Алекс не, стал ее останавливать, но последовал за ней. Она стояла в коридоре, не зная, какая именно комната ей отведена.

— Вот эта, — подсказал он сзади, указывая на дверь, ведущую в хозяйские апартаменты.

У Ники сжалось сердце. Неужели он и в самом деле потребует, чтобы она спала в комнате Лизетт? Она просто задохнется в атмосфере, насыщенной запахом ее духов!..

— Нет ли какой-нибудь другой комнаты? — спросила она, надеясь, что он правильно ее поймет.

Не отвечая, Алекс подтолкнул ее к двери. К ее удивлению, комната была совершенно пуста, если не считать придвинутой к стене огромной кровати с четырьмя опорными столбиками для балдахина.

— Я оставляю выбор за тобой. Я хочу, чтобы тебе было здесь хорошо. Это лучшая комната во всем доме. Я надеялся, что ты обставишь ее по своему вкусу и желанию. Кровать принадлежала моему отцу. Я очень ею дорожу. Но если она тебя раздражает, я прикажу, чтобы ее убрали.

Ники внимательно огляделась, удивленная, что он взвалил на себя столько хлопот ради нее.

— Обставить комнату стоит недешево, А Я знаю, что у вас нет лишних денег.

— Сумма, которая на это потребуется, просто жалкие гроши по сравнению с тем, что я должен Фортье. Чуть больше, чуть меньше, какая разница?

Комната была чудесная. Свежевыкрашенная, с прекрасным паркетным полом и изящными ставнями на окнах. С прелестного чугунного балкона можно было видеть сад, Все вокруг было залито солнцем.

— Эта комната подойдет.

— Должен ли я велеть убрать кровать?

Не только белье, но и перьевой матрас были убраны.

Ярко сверкало отполированное красное дерево. Все было чисто, опрятно.

— Прекрасная кровать. Я буду счастлива спать на такой.

— Мой отец был бы счастлив это слышать.

Ники выпрямилась.

— Вряд ли ваш отец был бы счастлив, узнав, что вы собираетесь разделить это ложе со мной.

Алекс не стал спорить. Шарль дю Вильер приказал бы выпороть сына на конюшне, если бы знал, какое будущее он готовит для дочери старинного друга. Алекс и сам с трудом понимал, что заставляет его действовать так, а не иначе.

— Я рад, что ты согласилась. Со временем ты увидишь, что все это к лучшему.

— Да поймите же вы, черт возьми, я ни с чем не согласилась! Все, что я говорила, остается в силе. Ни за что на свете я не буду вашей любовницей.

Сжав зубы, Алекс подавил закипающий гнев.

— Я возвращусь через неделю. Надеюсь, что к этому времени ты образумишься. Мы еще будем счастливы на этой кровати.

— Катитесь ко всем чертям! — крикнула она.

Трудно было, однако, надеяться, что это проклятие возымеет силу. Да, Алекс уедет, но в Бель-Шен. Наступило время уборки урожая. Работники будут трудиться до самого Рождества по шестнадцать часов в сутки. Удивительно, что в таких случаях никто обычно не жалуется на изнурительный труд.

Атмосфера царит праздничная. Угощения вдоволь, выдают виски и табак, а в конце работ и вознаграждение. Завершается все, разумеется, общим балом, который так и называют — «сахарный».

В дни сборки урожая мать Ники всегда помогала ее отцу.

Но кто поможет Алексу? Никто. Во всяком случае, в этом году. В следующем году он будет женат. Кларисса Эндикот, несомненно, будет хорошей помощницей для своего мужа. Она будет выполнять обязанности жены плантатора так же хорошо, как этому обучена Николь, а может быть, и лучше.

Присев на подоконник, Ники выглянула в сад. Свадьба Алекса назначена на десятый день нового года. Как раз перед истечением срока займа. Остается чуть больше двух месяцев начиная с сегодняшнего дня. До этого времени Ники должна уехать. И никто не сможет ее задержать — ни сам Алекс, ни его верный Рам. На этот раз она должна тщательно продумать свой побег. Дождаться, когда Алекс ослабит наблюдение. Получше узнать своего тюремщика Рама и его уязвимые места.

Раздобыть достаточно денег для поездки на корабле. Только после этого она сможет совершить задуманный побег.

А пока она займется тем, что обставит комнату. Что же касается его желания присоединиться к ней в большой отцовской кровати, то тут ему предстоит настоящий бой.

В пятницу приехал Франсуа. Из платьев, кем-то заблаговременно повешенных в шкафу, она выбрала модное темно-лиловое из саржи, которое походило и для этой прохладной осенней погоды.

— Я приехал сопровождать вас в поездке по городу, — сказал Франсуа. — Алекс говорит, что вам нужны зимняя одежда и мебель для спальни.