Страница 43 из 60
И дело тут не в снотворном. Загрызают попавшего в капкан. Ладно бы хищники, а то и водяная крыса, и обычная крыса, и ондатра. Многие тысячи шкурок бывают испорчены из-за этого на ондатровом промысле. Часто животные нападают не только на больного или увечного, но и просто отличающегося чем-то от всех. Те же вороны преследуют своего собрата, воспитанного человеком.
Много в этом явлении странного, разные мнения существуют о его значении. Чарлз Дарвин считает такое поведение полезным. Стратегия природы в заботе о виде, а не об отдельных индивидуумах. Безжалостность оборачивается пользой. Особь все равно умрет, а виду жить надо, бороться. И не только сильным и здоровым быть, но и в чистоте. Потому и гонения не только на ущербных, но и просто отличных от других. В общем, по пословице: вперед не забегай и сзади не отставай.
Сильнее смерти. Все это правильно, полезно — рассудок соглашается, а на душе неприятно: неужели наши «братья меньшие» так несимпатично безжалостны друг к другу? Всегда ли это так?
Это было ранней весной, в пору волчьей любви. Волк и волчица наелись привады, начиненной люминалом. Подоспели люди. Идут за ними по следу. Оба зверя одурманены, их шатает, особенно волчицу. Она отстает от самца. Звери видят неотступно следующих за ними вдалеке людей и полны тревоги. Но волк не оставляет подругу. Он останавливается, терпеливо ждет ее, угрюмо и зорко наблюдая виднеющихся людей.
Подошла волчица, самец снова устремляется вперед, снова стоит и ждет ее. Так много раз. Жажда томит самку, она хватает разгоряченной пастью снег, как будто прибавляется сил, но лишь на мгновение; они снова покидают ее и с каждым разом все больше и больше. Ноги подкашиваются, и волчица бессильно опускается на снег. Люди видят, как волк, сам шатаясь и падая, возвращается к подруге, хватает ее за шею и тянет вперед... Тихо, жалобно и благодарно повизгивая, волчица находит в себе силы встать, и оба зверя ковыляют дальше. «Ты смотри-ка, быстрее пошли, как бы не разошлись,— говорит егерь своему подручному.— Пора кончать...»
Гремит выстрел, разрывая грохотом весеннюю солнечную тишину. Падает сраженная волчица. Волк поворачивается грудью к людям. Вторичный грохот, и картечь вонзается в волчье, опьяненное, наполненное любовью и снотворным сердце.
Горькие предчувствия. Разослав студентов в звероловные экспедиции, договорился с ними, что они будут сообщать о своих делах, успехах и неудачах, чтобы я полезный опыт срочно передавал другим. Но почему-то от них не было никаких вестей. Горькие предчувствия наполняли меня. Наверное, ничего не получается, не хотят огорчать, молчат, еще надеясь на удачу.
У нас с Павлом Васильевичем дело шло неплохо: поймали около десятка лисиц, четырех енотовидных собак, несколько разных птиц. Не так уж много, но дело прояснилось методически. Отработали дозировки, приемы скармливания снотворных приманок, способы поиска и поимки зверя, ухода за спящими.
Стало ясно, что идея реальна. Метод приобрел конкретные очертания. Но нужен массовый материал. Иначе возликуют скептики. Времени оставалось мало. До нас с Павлом дошли слухи, что часть ребят уже вернулась в институт. К нам не идут. Все ясно: не с чем идти.
Началась весна, мы стали сворачивать свои дела. И вдруг заявились Александр Девяткин и Роальд Горбушин. Они ездили в Абхазию с надеждой усыпить шакала. Вошли без улыбок, сдержанно поздоровались, закурили. Разговор шел какой-то скованный, о посторонних вещах, о погоде, видах на урожай. Мы с Павлом стали собирать на стол. Подогрели жареной картошки. Выпили по стакану чая. Опять какая-то натянутость. «Ну как у вас дела, что поймали?» — спрашивает Саша. Начинаем рассказывать. Не восхищаясь нашими успехами, ребята расспрашивают о деталях: какая доза, как скормили, далеко ли уходили звери. Чувствуется в их голосах скрываемая грусть неудачников. Чтобы не бередить их, не хвастаем, удачи приписываем не себе, а стечению обстоятельств, везению. Об их делах не спрашиваем. Поговорили, опять воцарилось молчание.
Сюрприз шакалов. Потом Саша медленно сказал: «Да... А у нас вот какие дела...» Оказывается, они поймали трех шакалов. «Что ж вы молчали, шакалы»?» — «Да, что мы. Вот русаки, да...»
«Русаки» — это Петр Романов и Анатолий Деревшиков, они ловили зайцев. «Что они? Русака поймали? Живого?»— «Живого! И еще пару лисиц».— «Живых?» — «Живых!»
И посыпалось, и посыпалось. Как из рога изобилия. Это поймали, то... Волк! Росомаха! Беркут! Куропатка! Вороны, сороки уже не шли в счет.
Немного в жизни у меня было таких счастливых минут, как эти, когда ребята перечислили, кто чего словил. Это была награда за риск, неудачи, терзания и сомнения, насмешки. В 15 мин из аспиранта-бедняка я превратился в аспиранта-миллионера. Всего было поймано около 40 зверей различных видов, не считая птиц. Это уже был материал. Сейчас можно спорить со скептиками! Ребята показывали фотографии пойманных зверей, справки и акты, которыми они запасались. Часть живых зверей привезли в Балашиху. Показали на кафедре Петру Александровичу, весь институт ходит смотреть на пойманного снотворным беркута и других животных. «А что же вы не приходили, бродяги?! Почему не шли?»— «Ждали, пока все соберутся, чтобы все трофеи подсчитать».
Все в душе у меня ликовало, пела радостно каждая жилка. Только ради этого вечера стоило жить и мучиться. Не менее меня радовались и ребята. Они так же, как и я, больно переживали неудачи, насмешки наших оппонентов. И так же сейчас гордились своей правотой, своими успехами.
По случаю успешного окончания зимнего сезона решено было учинить бал. Здесь в лесу, в милой Лосинке в следующее воскресенье.
Натуральный заяц во хмелю. Игорь Зайцев был сиротой. Подрабатывая к стипендии, он освоил изготовление «зайца во хмелю»: чучело зайца в залихватской позе с бутылкой в лапке. Это была объемная иллюстрация к популярной тогда басне Михалкова. Вместо зайцев он использовал маленьких кроликов-дохлячков из подсобного хозяйства. Мини-бутылочки точил из дерева и красил в зеленый цвет. Веселую композицию охотно брали комиссионные магазины. Когда я предложил Игорю заняться отловом зайцев с помощью наркотиков, он потупил глаза. «Знаешь, как-то неэтично с моей стороны это будет: заяц — мой кормилец».
Пришлось искать других исполнителей. За дело взялись Петр Романов и Анатолий Деревщиков. Они отправились ловить новым способом излюбленного героя басен и сказок.
Предварительные пробы показали, что кролики неплохо ели рубленую капусту, смешанную с барбиталом. Завернув ее в капустный лист и перевязав ниточкой, ребята положили этот «голубец» на угощение самому храброму из зверей.
От приманки ничего не осталось. Очевидно, заяц не жаловался на аппетит. Метров триста шел твердой походкой, но потом его стало пошатывать. Это была картина! По опушке шел натуральный хмельной заяц! И не в басне, и не в сказке, а наяву. Действительно, в нем пробудилась отчаянная храбрость. Обычно как всякий зверь, заяц таится, идет укромным местом, а сейчас косой, спотыкаясь и падая, шел не узкими тропинками, а широкой дорогой, никого не боясь...
Последующие опыты показали, что действительно у животных под действием снотворных веществ уменьшается осторожность. Например, маленький песик Тарзан, без ума боявшийся могучего пса Громилу, приняв дозу, изменил свое поведение и без страха пошел к нему, вел себя вызывающе, нагло, первым нюхал у обидчика под хвостом, хотя по извечному ритуалу это разрешено лишь сильному.
Одурманенный заяц прошел целый километр, но сон в конце концов одолел его. Он лег спать на открытом месте. Спал он не на животе, как обычно, готовый в любую минуту припустить, а беззаботно, на боку. В такой позе и нашли его ребята. Заяц оказался самцом, весил около 5 кг.