Грешные обещания

— Извини, Сидни, вот если бы ты попросил о чем-то другом…

Договорить граф не успел. Элизабет, топнув стройной ножкой, раздраженно бросила:

— Я бы хотела, чтобы вы перестали говорить обо мне в третьем лице! Это крайне невежливо и неуважительно! — Огромные, полыхающие огнем и отчаянием зеленые глаза встретились с глазами Николаса.

— Ну наконец-то заговорила, — усмехнулся он.

Но Элизабет не проронила больше ни слова, лишь отвела взгляд. Ник подошел к девушке, на ходу оглядывая ее с головы до ног и восхищаясь увиденным. Остановившись прямо перед ней, он вынудил ее снова обратить на него внимание.

— Сидни говорит, что вы упрямы, а временами бываете своевольны. Что вы на это скажете, мисс Вулкот?

Элизабет гордо вскинула голову, при этом на подбородке у нее образовалась крошечная ямочка, очень мило подчеркивавшая полную нижнюю губу.

— Если упрямством называется то, что я отказалась выйти замуж за исчадие мерзости под названием Оливер Хэмптон, то я и в самом деле упряма. Если своеволие означает то, что у меня есть сила воли, то я своевольная.

Граф усмехнулся. А девочка, оказывается, с характером! Он окинул ее пристальным взглядом. От него не укрылось, что руки ее слегка дрожат.

— Полагаю, Сидни вам обо мне рассказывал?

— Мне известно, что вы собой представляете, если вы меня спрашиваете именно об этом. Я знаю, что девять лет назад вас обвинили в убийстве Стивена Хэмптона, что срок наказания вы отбывали на Ямайке и вернучись в Англию менее двух лет назад.

— И, зная все это, вы тем не менее хотите остаться под моей крышей? Но ведь вам страшно. Вы боитесь.

Элизабет выпрямилась, расправив плечи:

— Опасность мне угрожает от Бэскомба. Я не сомневаюсь, что он воспользуется первой же подходящей возможностью, чтобы вынудить меня стать его женой. Не представляю, почему он вбил себе в голову, что женится на мне, ведь я вовсе не скрывала, что испытываю к нему лишь омерзение и пойду на что угодно, лишь бы этого не случилось. Кроме того, мистер Бердсолл уверяет меня, что вас мне бояться нечего.

Сидни, стоявший чуть поодаль, подал голос:

— Николас, мне, конечно, известно о твоей подмоченной репутации. Но знаю я и то, что за личиной повесы и распутника скрывается человек чести и необыкновенной храбрости и что если ты согласишься взять заботу об этой молодой девушке на себя, ты будешь защищать ее даже ценой собственной жизни.

Ник ничего на это не ответил. Сидни сказал истинную правду: если он согласится принять девчонку в свой дом, он ни за что не отдаст ее такому лютому зверю, как Бэскомб.

Он перевел взгляд на Элизабет Вулкот.

— Ваше поместье в Суррее расположено рядом с поместьем графа, верно?

— Да. Именно поэтому я знаю, что представляет собой этот человек. Лорд Бэскомб — обманщик и лгун. Он всегда берет что хочет, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Даже сейчас, когда он, если это можно так назвать, ухаживает за мной, наша горничная Присцилла Твид носит его ребенка. Бедняжка была его служанкой. Бэскомб изнасиловал ее, а когда выяснилось, что она беременна, вышвырнул из дома.

Ник стиснул зубы. Подобные истории были ему знакомы, даже слишком знакомы. Впрочем, удивляться нечему, Оливер и Стивен сделаны из одного и того же прокисшего теста.

Он снова взглянул на девушку, отметил про себя, что губы ее слегка дрожат, и повернулся к своему поверенному.

— Ладно, Сидни, ты выиграл. Я позволю девушке остаться в моем доме и прослежу за тем, чтобы она была в безопасности… но только при одном условии.

— И что это за условие? — спросил Сидни, бросив на Элизабет взгляд, полный надежды.

— Она и ее тетушка займут дальнее западное крыло, и, когда ко мне будут приезжать гости, они должны оставаться в своих апартаментах. Я не желаю менять свой образ жизни из-за того, что в моем доме поселится мисс Вулкот и вообще кто бы то ни было. Если она согласна на это условие…

— Согласна, — перебила его Элизабет, и по глазам девушки было видно, что с плеч ее свалился тяжелый груз. — Спасибо вам, милорд, ваше условие вполне приемлемо для меня и моей тети.

Граф едва сдержал улыбку.

— Хорошо. Тогда, быть может, мы с вами и уживемся.

— Я в этом не сомневаюсь, — проговорил Сидни, улыбнувшись впервые с тех пор, как приехал, и хлопнул Ника по плечу. — Я знал, что могу рассчитывать на тебя, мой мальчик. Спасибо тебе, Николас. Теперь, когда Элизабет находится под твоей надежной защитой, я смогу спать спокойно.

Ник промолчал. Девушка находится на его попечении, и в Рейвенуорте она будет в безопасности. Он дал слово и намерен его сдержать.

Повернувшись, он зашагал прочь, твердо решив поскорее забыть огромные зеленые, словно листва, глаза и отливающие медью волосы Элизабет Вулкот.

Через три дня в Рейвенуорт-Холл прибыла тетушка Софи. Граф послал за ней карету в поместье, где она жила вместе с Элизабет, и несколько дней спустя невысокого роста, крепко сбитая, пухленькая седовласая матрона по имени миссис Софи Крэбб появилась на пороге его дома, по своему обыкновению радостная и оживленная. Долгое путешествие из Вест-Клэндона — маленькой деревушки, расположенной в трех милях к востоку от Гилфорда, — похоже, ничуть ее не утомило.

Увидев тетю, Элизабет бросилась к ней и крепко обняла. Старушке шел уже шестьдесят пятый год. Она доводилась матери Элизабет старшей сестрой, а самой Элизабет — самой близкой родственницей из всех оставшихся в живых.

Поцеловав племянницу, тетя Софи окинула ее придирчивым взглядом и кивнула, похоже, довольная увиденным.

— Что ж, детка, по-моему, первые дни в этом доме ты выдержала. — Отдав дворецкому теплый шерстяной плащ, тетя Софи огляделась. — Так где же он? Я бы хотела поздороваться с этим великаном-людоедом, оказавшимся нашим спасителем.

В этот момент перед ними неслышно, словно призрак, возник Николас Уорринг, и Элизабет мгновенно вспыхнула. Это была их первая встреча с той поры, как они беседовали в кабинете.

Ник слегка улыбнулся. По-видимому, слова тети Софи ничуть его не смутили.

— Николас Уорринг, — представился он, слегка склонив голову. — Счастлив с вами познакомиться, миссис Крэбб.

Голос его звучал вполне искренне, однако Элизабет знала, что граф кривит душой. Он вовсе не был счастлив видеть этих свалившихся ему как снег на голову женщин, однако у него хватило такта этого не показать.

Тетушка Софи так и просияла, и ее круглые, как яблоки, щеки окрасил легкий румянец.

— Как же вы похожи на своего покойного батюшку! — воскликнула она. — Такой же красавец!

Густые черные брови графа поползли вверх.

— Я и забыл, что вы были знакомы с моим отцом.

— И с вашей очаровательной матушкой Констанс тоже. Прекрасные люди были ваши родители, Господь упокой их, бедняжек, души. Представляю себе, как вам, должно быть, их не хватает.

Серебристо-голубые глаза графа сверкнули. Его поза стала более напряженной.

— Да. К сожалению, меня не было здесь, когда они умерли.

— Да-да. Ужасно, что вас выслали из страны. И за что? За то, что вы убили этого мерзавца Хэмптона, который именно такой участи и заслуживал! Я в этом ни капельки не сомневаюсь.

— Тетя Софи… — Элизабет незаметно стиснула пухлую руку тетушки, давая тем самым понять, что графу неприятно говорить на эту тему, однако старушка продолжала щебетать, не обратив на знак племянницы ни малейшего внимания.

— А как ваша очаровательная сестрица леди Маргарет? Как она поживает?

Улыбка окончательно покинула лицо графа.

— Моя сестра предпочла удалиться в монастырь Святого Сердца. Хотя мы уже давно не виделись, письма от нее я получаю регулярно и знаю, что живет она хорошо.

Однако по лицу Николаса Уорринга было видно, что судьба сестры ничуть его не радует. Тетя Софи уже открыла рот, намереваясь сказать что-то еще, однако Элизабет этому решительно воспрепятствовала.

— Думаю, тетушка устала после столь долгого путешествия. Если вы не возражаете, милорд, я провожу ее наверх и помогу ей устроиться. — Заметное нежелание графа говорить о своей сестре тем не менее чрезвычайно заинтересовало Элизабет.