Дерзкий вызов

– А мне мало что известно о родственниках, – сказала Александра. – Я знаю только, что брата назвали в честь кого-то из них, живших в двенадцатом или тринадцатом веке. Его звали Рейнер Аугустус. Кроме этого, я ничего о нем не слышала. Жаль, что не удалось расспросить папу, пока он был жив.

– Мой отец тоже пожил мало, – сказал Дамиан. – Он был для меня очень близким человеком. Жаль, что умер так рано.

Александра хорошо понимала его чувства. Когда не стало ее отца, ей было всего тринадцать. Через несколько месяцев она потеряла старшего брата, Криса. До сих пор ей не хватало их обоих.

– Мой отец был очень мягким человеком, – сказала она. – Братья совсем на него не похожи.

Жалко, что ты не застал его живым. Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились.

– Я бы тоже этого хотел, – сказал Дамиан с ласковой улыбкой.

Во второй половине дня он неожиданно признался ей в одном из своих увлечений.

В удаленной части замка, возле крепостной стены находился птичник, где Дамиан держал редких птиц.

Александра с немым почтением осматривала одну клеть задругой, пораженная буйством красок, разнообразием форм и размеров.

– Они великолепны, – с изумлением повторяла она, переводя взгляд с одной птицы с ярким оперением на другую. – Никогда не подумала бы, что тебя могут интересовать подобные вещи.

Он улыбнулся.

– Интересно, ты и дальше будешь так же удивляться? Что ты скажешь, если узнаешь, что я люблю поэзию? Или что мне доставляет удовольствие хорошая живопись?

– Пожалуй… снова удивлюсь, – сказала она, чувствуя, как по телу проходит тепло. – Но это меня радует. – Несколько секунд она пристальнее смотрела на него, сознавая, что ее муж далеко не ординарный человек. Видимо, ей предстояло еще многое о нем узнать. С этими мыслями она вновь повернулась к птицам. – А тех я узнала. – Александра показала на большой загон с полом из серого камня, усыпанным зернами. – Это фазаны. Я помню, таких птиц одно время привозили из Китая. А остальных я не знаю.

Они обошли птичник, останавливаясь перед каждой клеткой. Дамиан с любовью рассказывал о своих прекрасных птицах, показывал их кормушки и поилки. Птицы подлетали к нему, ворковали и гулили, словно общались с давним другом.

– Вон тот белый, с хохолком из длинных пушистых перьев – какаду, – пояснил он. – А там его сородичи, красные и зеленые. – Потом Дамиан показал на приземистую черную птицу с оранжево-красным оперением и огромным крючковатым клювом. – Это тукан. Он привезен из Южной Америки. Те маленькие птички – ткачи. Их родина – Африка.

– Ты давно увлекаешься птицами?

– Сколько себя помню. Это семейная традиция. Говорят, что с тех пор как возник род Фэлонов, у них появился интерес к птицам. Мои далекие предки держали охотничьих птиц: соколов, ястребов и других, им подобных. Редкие птицы были страстью отца, а ему эту любовь привила его мать. В замке всегда держали какую-нибудь диковинную породу. Видимо, с этой привычкой связано возникновение фамильного герба… или, наоборот, герб натолкнул кого-нибудь на мысль разводить птиц. Не знаю, откуда это пошло.

– Мне кажется, это замечательное увлечение. Он повернулся к ней с улыбкой:

– А мне кажется, что это ты замечательная. Наклонив голову, он поцеловал ее. Она почувствовала его тепло, и от охватившего ее желания у нее появилась слабость в коленях.

На обозрение птичника у них ушло несколько часов. Среди других птиц были куропатки и зуйки, а также множество голубей.

Она остановилась перед клеткой с упитанными серыми птицами, обратив внимание, что у некоторых из них на лапках надеты крошечные металлические кольца.

– Это почтовые голуби? – спросила она.

Дамиан слегка изменился в лице и передернул плечами.

– Да нет, – безразличным тоном сказал он. – Просто одно время я интересовался ими, а сейчас их откармливают для кухни.

– Почему бы нам не выпустить их, чтобы они…

– А почему бы нам не пойти домой? – прервал он. – Уже поздно, и к тому же мне еще нужно кое-что сделать до ужина.

Она с любопытством посмотрела на него.

– Хорошо, только при одном условии.

– Каком?

– Ты расскажешь мне о своей матери.

Это была тема, которой они до сих пор избегали. В то же время Александра хотела знать, почему у ее мужа сложились такие странные отношения с матерью. Ей нужно было знать правду, потому что она касалась Дамиана и была не менее важна для нее самой.

– В другой раз, – категорично отказал он и стал увлекать ее к дому.

Александра остановила его перед входом в сад. Сад Фэлонов не составлял и десятой части того, что было в Стоунли, но был в прекрасном состоянии.

– Ты считаешь, что не стоит посвящать меня в ваши проблемы? Я – твоя жена, и теперь твои мать и сестра – часть моей семьи.

Он тяжело вздохнул.

– Я не могу сказать, что люблю беседовать о Рэчел Фэлон Мелфорд.

Александра улыбнулась.

– Я это прекрасно понимаю, но когда-то все равно придется поговорить о ней. Скажи, что произошло между вами? Не была же она всю жизнь такой жестокосердной. Наверное, пока ты был маленьким, она относилась к тебе иначе?

На лице у него не осталось и следа доброты.

– Если хочешь знать правду, то моя мать и тогда была такой же. – Он отвел взгляд и начал смотреть вдаль, на последние золотистые лучи уходящего солнца. – Она всегда хотела быть в центре внимания и думала только о себе. На детей ей всю жизнь не хватало времени.

Александра вспомнила свою юность. В семье ее пестовали и баловали. О ней всегда заботились, и она тоже привыкла к всеобщему вниманию. Однако она не сомневалась, что ее ребенок всегда будет для нее на первом месте.

– Твоя мать, вероятно, была очень красива? – спросила она.

Он кивнул.

– Необыкновенно. Просто очаровательна. К несчастью, она знала об этом и всегда использовала красоту в своих целях. Она уехала в Лондон прямо с похорон моего отца. После того дня я редко видел ее. Для нее не имело значения, что у нее остался девятилетний сын, только что лишившийся отца. Ей в голову не приходило, что ребенок один и нуждается в материнской ласке.

– О Дамиан.

Она положила руку ему на плечо и почувствовала дрожь в его мышцах.

– С тех пор в доме все пошло кувырком, – продолжал он. – Большую часть времени мать проводила в столице. Там она оставила основную часть отцовских денег. Замок постепенно приходил в упадок. Как только истек положенный срок, она вышла замуж за лорда Таунсенда.

– И после этого жизнь стала налаживаться? Он невесело улыбнулся.

– У нас с Таунсендом была полная несовместимость. Меня злило, что из-за него мать уделяет мне меньше внимания. Она сердилась на меня за то, что я не почитал его. Когда мне исполнилось тринадцать, меня отправили во Францию к бабке.

Александра хотела спросить, как это произошло, но по выражению его лица поняла, что лучше воздержаться. Все, что посчитал нужным, он рассказал. Для остального, видимо, еще не пришло время.

– Извини, Дамиан. Я не собиралась бередить тебе душу. Но мне хотелось понять ситуацию и сделать что-то, чтобы всем стало лучше.

– Я специально тебе ничего не рассказывал, чтобы у тебя не возникало жалости, хотя я чувствовал, что тебе хочется допытаться. – Он внезапно схватил ее за руку сильнее, чем следовало. – Хватит этих разговоров. Пора возвращаться домой.

До конца вечера он оставался мрачным. Однако ночью они предавались плотским утехам с тем же пылом, что и накануне. Утром Дамиан встал другим человеком, словно вчерашний разговор о прошлом оказался чем-то вроде целебного средства. И все же Александра не очень ясно представляла себе, какие чувства он питает к ней. Они по-прежнему оставались для нее секретом.

Ранним утром следующего дня они отправились в рыбацкий поселок. На узких улочках, мощенных булыжником, стояли ряды небольших деревянных коттеджей с черепичными крышами. Дамиан пояснил, что традиция сооружения таких высоких узких домов, похожих на голубятни, возникла еще в шестнадцатом столетии. Когда они проходили по главной улице параллельно побережью, он сказал: