Страница 21 из 26
– Ну, вроде, всё… – сказал Вольфгер, выдёргивая оружие из тела мертвеца. – Отец Иона, никто не сбежал?
– По-моему, когда началась драка, кто-то выскочил за дверь, – неуверенно пробормотал монах.
– А вот это очень плохо! Тогда нам нужно уходить отсюда, потому что скоро здесь будет полдеревни с косами и вилами, они не станут с нами сражаться, а просто обложат постоялый двор соломой и подожгут!
– Один ещё жив, – сказал Карл, осматривавший разбойников. – Тот, первый, которого вы накололи на его собственный нож, господин барон.
– Ну-ка, переверни его, – приказал Вольфгер, – попробуем допросить.
Но из допроса ничего не вышло. Раненый уже был при смерти, ничего не понимал и не мог сказать ни слова, на его губах пузырилась розовая пена.
– Добей! – приказал Вольфгер и отвернулся.
Карл одним стремительным движением перерезал раненому горло от уха до уха. Потом вытащил из-под стойки кусок дерюги и набросил на оскаленное лицо мертвеца.
– Плохо, что наши лошади не успели поесть и отдохнуть… – сказал он, – а других в конюшне нет.
– Что ж, значит, придётся им бежать натощак. Даже если их придётся загнать, другого выхода всё равно нет. Седлай лошадей, Карл, мы уезжаем сейчас же.
Оборотень кивнул и вышел.
– Надо бы поискать здесь чего-нибудь съестного, – сказала Ута, – поужинать-то мы не успели, хоть что-нибудь возьмём с собой.
– Посмотри, – кивнул Вольфгер, – может, что-нибудь и найдёшь.
Ута, не обращая внимания на мертвецов, стала обходить трактир и, наконец, пригнувшись, шагнула в дверь за стойкой, откуда вскоре раздался её удивлённый крик:
– Вольфгер, иди сюда, по-моему, здесь кто-то живой!
– Кто там ещё? – недовольно спросил Вольфгер, – у нас нет времени!
– Не знаю, тут какая-то каморка вроде кладовой, а в ней человек лежит, он связан по рукам и ногам.
Вольфгер кое-как пролез в дверцу, подошёл к Уте, нагнулся к дверце кладовки и выволок связанного за ноги. Судя по росту, это был подросток.
– Ребёнка связали! – ахнула Ута.
– Вот только ребёнка нам и не хватало! – сумрачно сказал Вольфгер, – куда прикажешь его девать? Не бросить же его здесь? А с собой этакую обузу тоже не потащишь. Кстати, а почему ребёнок с бородой?
– Развяжи его, – попросила Ута.
Вольфгер достал кинжал и срезал верёвки, кольцами упавшие на пол. Ута склонилась над пленником.
– Это не ребёнок! – удивлённо сказала она.
– А кто? – поднял брови Вольфгер, – уродец что ли из балагана?
– Да нет, по-моему, это гном…
– Кто-о?!!
Ута нагнулась над лежащим и легонько похлопала его по щекам. Гном, находившийся до этого без сознания, открыл глаза и посмотрел на Уту. Странный у него был взгляд, нечеловеческий. Да и какой ещё может быть взгляд у существа, у которого глаза с вертикальными кошачьими зрачками?
Гном был не очень похож на классического подземного жителя из сказок. Настоящему гному положено иметь чёрную густую бороду, а у этого бородка была жиденькой, да ещё русой, дважды пропущенной через золотое кольцо с выгравированными на нём рунами. Длинный, какой-то извилистый нос, маленькие, глубоко сидящие глазки, личико, похожее на луковицу… Крыса, а не гном. Правда, плечи широченные, а цепкими пальцами он, наверное, способен вытаскивать забитые по самую шляпку гвозди, а вот верёвки разорвать не смог…
Человечек упёрся руками в пол, с кряхтением встал и, безошибочно признав в Вольфгере главного, почтительно поклонился ему:
– Гном Рупрехт из колена Серебряной Наковальни к вашим услугам, благородный рыцарь. Я перед вами в неоплатном долгу. А также и перед вами, прекрасная фройляйн, – гном повернулся к Уте и ещё раз поклонился.
– Меня зовут Ута, – сказала ведьма.
– К вашим услугам, фройляйн Ута, – ещё раз поклонился гном.
Они вышли в зал и гном увидел трупы разбойников в лужах крови.
– Ого! – сказал он, – кажется, кто-то, наконец, получил по заслугам. О-о-о, и славный трактирщик, упокой господь его нечистую душу, тоже здесь. Это ваших рук дело, благородные господа? Но что я вижу? Вот этот бедняга получил в грудь удар файерболлом! Стало быть, здесь владеют магией?
– Послушай, гном, – сказал Вольфгер, – хватит болтать. Один из разбойников улизнул, и скоро здесь будет полно народу, вооружённого всякими острыми железками. Мы уходим немедленно. Ты свободен, можешь идти, куда хочешь, но оставаться здесь не советую.
– Куда хочешь… – неожиданно помрачнел гном, – а могу я узнать, куда держат путь благородные господа?
– Вообще-то в Дрезден, – сказал Вольфгер, – но это конечный пункт нашего пути, а сейчас нам бы надо оказаться как можно дальше от этих милейших поселян. Направление особого значения не имеет.
– Если господа позволят, – нерешительно сказал гном, – я мог бы показать дорогу. Тут недалеко есть речка, через неё переброшен мостик, если бы мы смогли оказаться на другом берегу, у нас бы появился неплохой шанс, знаю я там одно местечко…
– Тогда веди! – сразу же принял решение Вольфгер. – Только вот на чём ты поедешь? Лошади для тебя у нас нет, да и мал ты ростом для лошади, а пони в этих краях не найти. Осёл не может быстро бежать, что же нам с тобой делать? Отец Иона, возьмёшь почтенного гнома к себе на лошадь? Он вроде не особенно тяжёлый…
– Ох, грехи наши, – закряхтел монах, – гореть мне в аду за это, ну, что же делать, не бросать же его?
– Спасибо, ваша святость, – вежливо поклонился гном.
Отец Иона только отмахнулся.
Из задней двери вышла Ута, волоча за собой большой мешок:
– Вот, я кое-что собрала в дорогу…
Гном хлопнул себя по лбу:
– А вещи, мои вещи! Как же это я забыл?! Ведь где-то здесь должен быть мой мешок! – и он заметался по залу, заглядывая в тёмные углы. Наконец, он обнаружил его под стойкой и с радостным воплем вытащил на середину зала.
– Цел! Цел мой мешочек-то, даже не порылся в нём боров-трактирщик, вот повезло-то! Сейчас, сейчас, ещё минутку, с позволения вашей милости!
Он развязал свой мешок, извлёк связку каких-то позвякивающих железок и опять полез под стойку. Повозился там, царапая железом по железу, и вскоре что-то щёлкнуло, и послышался звон монет.
– Эй, почтенный, ты что там делаешь? – спросил Вольфгер.
– Ну, должен же я получить хоть какую-то компенсацию за то, что почти сутки валялся связанным, как окорок, в пыльной кладовке?! – возопил гном.
– Так ты что, денежный ящик трактирщика вскрыл? – с неудовольствием спросил Вольфгер.
Гном промолчал. Он вылез из-под стойки, распихивая что-то по карманам.
– Где-то тут у хозяина должно быть пиво «для своих». Маленький такой бочоночек… О! Вот и он! Заберём?
– Сам понесёшь, – сказал Вольфгер. Вороватый гном нравился ему всё меньше и меньше.
– Кстати, а зачем это тебя связали? – поинтересовался барон.
– Ну, они думали получить за меня выкуп, – поморщился гном, – только просчитались. Никто за меня не дал бы и пфеннига, поэтому я бы так и помер у трактирщика в кладовке.
– Но ведь гномы, как говорят, своих никогда не бросают, не так ли? – удивилась Ута.
– Своих точно не бросают, – подтвердил гном, – но я-то не свой. Меня… изгнали.
– Как изгнали? За что? – неожиданно вмешался в разговор отец Иона, у которого проснулся интерес к судьбе гнома, но тот не успел ответить, потому в зал ввалился Карл и заявил:
– Лошади осёдланы. Если ехать, то прямо сейчас, пока совсем не стемнело.
На этом разговоры и кончились.
Вскоре кавалькада выехала за ворота постоялого двора и, руководствуясь указаниями гнома, который трясся на лошади монаха, свернула налево к реке.
Отряд двигался рысью, Вольфгер всё время оглядывался, опасаясь увидеть преследователей, но дорога сзади была пуста.
Впереди показалась неширокая, но быстрая река, чёрную в сумерках воду которой закручивали водовороты у опор каменного моста, построенного в незапамятные времена.
Перед въездом на мост стояло высокое вкопанное в землю старинное каменное распятие, почти до перекладины поросшее мхом.