Страница 19 из 35
– Масса, а не личность играет первенствующую роль в жизни.
– Новая культура сменяет личность на коллектив.
– Машина должна стать основной производительной силой, а рабочий – ее организатором. Характерным для машины является точность и размеренность ее действий. Ее работа ясна и отчетлива. Это дает возможность ее беспредельного усовершенствования и развития. Культура под знаком машинизма приобретает все относительные свойства машины. Коллективизм и машинизм – вот основные элементы новой культуры.
– Где в наше время быт? У торговца, спекулянта, мещанина. Они ушли в свои покои и устраивают свои берлоги. Есть ли быт в рабочей среде? Нет. Раз нет застоя, нет и быта.
Связисты колонии им. Горького – Володя Зорень (слева) и Ваня Зайченко. 1927
Такие веяния витали над Советской Россией в 20-е годы. В них всего понемногу – и наивности, и самоуверенности, и нетерпения, и категоричности, и невежества. А в общем – безусловная крайность. При желании – простительная. По размышлении – временная.
Нельзя утверждать, что атмосфера тех лет, всеобщий гимн коллективизму никак не повлияли на Макаренко. Допустимо, что и его коснулось повальное увлечение. Ведь он не стоял в стороне от той жизни, наоборот, он стремился пристать к ее шествию, «войти в шеренги». Но что касается педагогики Макаренко, то ее коллективизм имеет более глубокие корни. К счастью педагога так совпало, что коллективизм педагогики «лег» на коллективизм эпохи. Они счастливо встретились. Что, однако, не обеспечило педагогике и педагогу счастливую и безбедную жизнь.
Антон Макаренко: «Воспитывая отдельную личность, мы должны думать о воспитании всего коллектива. На практике эти две задачи будут решаться только совместно и только в одном общем приеме».
Антон Макаренко: «Интересы коллектива выше интересов личности. Казалось бы, вполне понятная для нас, советских граждан, теорема. Однако на практике она далеко не понятна очень многим интеллигентным, образованным, культурным и даже социально культурным людям».
Коммуна им. Дзержинского. Рапорт командиров
Антон Макаренко: «И сейчас я склонен думать, что предпочтение интересов коллектива должно быть доведено до конца, даже до беспощадного конца, и в этом случае будет настоящее воспитание коллектива и отдельной личности».
Нет, Макаренко не отрицает личность, не опускает ее, как теперь говорят, ниже плинтуса, наоборот, именно интерес к личности и сделал его педагогом. В самом деле, какая еще у педагогики цель, если не «лепка» нового человека, не ваяние личности? Коллектив нужен разве что политику, предпринимателю, а не педагогу. Коллектив – не цель педагога, а его средство. Так, по крайней мере, у Макаренко. Средство отнюдь не придуманное Антоном Семеновичем, а взятое им, громко говоря, у истории человечества. Люди стали людьми – через коллектив. Если это всеобщий закон, то и педагогике следует следовать ему.
Кстати, и Макаренко не миновал опасений «вгонять каждую индивидуальность в единую программу, в стандарт». И Макаренко не хотел жертвовать «индивидуальной прелестью, своеобразием, особой красотой личности». И Макаренко не знал, как поступить, «когда подходишь к таким нежным отделам личности, как талант». И Макаренко испытывал страх «остричь всех одним номером, втиснуть человека в стандартный шаблон, воспитать узкую серию человеческих типов». Считать это отступлением от принципа? Не думаю. Тема одинаковости его волновала меньше, чем тема коллективизма. Одинаковость для педагогики тех лет (как и других) – не угроза. И не задача. И не цель. И если Антон Семенович иногда заговаривал о стандартах, то – так положено. Уж если работать в педагогике, то вроде бы надо высказаться по поводу стандартов, шаблонов и талантов. Макаренко и позволял себе это, иногда. Но то был не его конек. А истинная его позиция – такая: нельзя личность «то выпячивать в виде прыща, то размельчать в придорожную пыль».
Воспитание «на автопилоте»
У Антона Семеновича была и конкретная, актуальная причина прибегнуть к коллективу как средству воспитания. Новая власть взяла на себя задачу охватить воспитанием огромные массы людей, на которые до того государство не распространяло свое воспитательное влияние. Педагогика становилась массовой. Вставал вопрос: а где взять воспитателей – сразу и для всех? Взять негде. Макаренко понимал безнадежность «пассивного следования за каждым индивидуумом, попытки справиться с миллионной массой воспитанников при помощи разрозненной возни с каждым человеком в отдельности». Макаренко и предложил: коллектив. Упрощенно говоря, воспитанники могут воспитывать сами себя – в коллективе. Если, конечно, он есть – коллектив.
Антон Макаренко: «Мне кажется, что будущая теория педагогики особое внимание уделит теории первичного коллектива. Что же нужно разуметь под этим первичным коллективом? Первичным коллективом нужно называть такой коллектив, в котором отдельные его члены оказываются в постоянном деловом, дружеском, бытовом и идеологическом объединении».
Антон Макаренко: «Защищая коллектив во всех точках его соприкосновения с эгоизмом личности, коллектив тем самым защищает и каждую личность и обеспечивает для нее наиболее благоприятные условия развития».
Создание коллектива – вот работа для педагога. Была, есть и будет. Что такое футбольная команда? Коллектив, в котором каждый на своем месте и все звенья укомплектованы и согласованы. Что такое симфонический оркестр? Коллектив, и очень тонко настроенный. Что такое бригада строителей? Коллектив, в котором все рабочие психологически совместимы.
У педагога работа еще сложнее, чем у тренера, бригадира или дирижера – он должен сконструировать коллектив из тех детей, которые ему даны. У него нет выбора. Он не может «капризничать»: этот «пацан» мне не подходит, мне нужен другой.
Как раз в процессе «сколачивания» коллектива воспитатель присматривается к каждому подростку, изучает его, составляет о нем представление и отводит ему место среди других. И впоследствии – в конфликтах, в «тупиковых» ситуациях, при возникновении любых проблем – неизбежно выявляются личности, высвечиваются их характеры, открываются с новой стороны, дают о себе знать их сильные и слабые качества.
Антон Макаренко: «Настоящий коллектив – это очень трудная вещь».
Трудная. И, разумеется, коллектив не создается раз и навсегда. Но когда все-таки его «механизм» собран, когда закрутились «шестеренки», когда «машина» сдвинулась с места и пришла в движение – тогда педагог на некоторое время может отойти в сторону и увидеть, что его детище способно обходиться без него – жить самостоятельно.
Антон Макаренко: Коллектив коммуны жил «в известном смысле самостоятельно. И утром, когда я слышал сигнал „вставать“ и знал, что в моем коллективе нет ни одного взрослого человека, я не беспокоился». И только тогда, когда «они давали сигнал „на работу“, к ним приходили взрослые – инженеры, педагоги и я, которые вели день дальше».
Однако Макаренко понимал и то, что и «методом коллектива» не решить всех задач: педагог, способный выступить в роли организатора коллектива, – большая редкость. Поэтому он торопился из своей практики извлечь свою теорию, следуя которой даже «средний воспитатель» мог бы держать на должном уровне планку воспитания.
«Шхуна» педагогики и «корабль» производства
Вопрос о том, как воспитывать, – особая и, может быть, самая интересная глава в педагогике Макаренко. А особый интерес в том, что из работы с детьми, из вроде бы очень обособленной сферы жизни, из той сферы, которая вроде бы не должна соприкасаться с миром взрослых, потому что не готова к тому, то есть со «шхуны» педагогики Макаренко берет на абордаж «корабль» производства. В некоторых случаях он элементарно показывает производству, как достигать высшей эффективности. Он буквально стирает грань между педагогикой и производством. Так же, как грань между детьми и взрослыми. Он приближает педагогику к производству и, наоборот, производство – к педагогике. Он если не создает заново, то на новой основе возрождает хозяйственную педагогику.