Сальватор

Перед фасадом гостиницы «Майен» Сальватор остановился. Он увидел того, кто ему был нужен.

Одетый в партикулярный плащ, в шляпе под Боливара и с зонтом под мышкой, господин Жакаль, беря щепотки табака из шартрской табакерки, увлеченно рассказывал кому-то, естественно, всячески понося полицию, о произошедших накануне событиях.

В тот момент, когда господин Жакаль поправил на носу очки, его взгляд встретился со взглядом Сальватора. Хотя господин Жакаль ничем это и не показал, Сальватор понял, что префект полиции его увидел.

Действительно, спустя некоторое время взгляд господина Жакаля снова устремился в том же направлении, и в его взгляде читался вопрос:

– Вы что-то хотите мне сказать?

– Да, – ответил Сальватор.

– Тогда идите вперед, я следую за вами.

Сальватор зашел под свод ворот какого-то дома.

Господин Жакаль последовал за ним.

Сальватор приблизился, кивнул, но руки не подал.

– Можете мне не верить, мсье Жакаль, – сказал он, – но я искал именно вас.

– Я вам верю, мсье Сальватор, – произнес с лукавой улыбкой начальник полиции.

– Да, и мне помог случай, – продолжал Сальватор. – Я только что из префектуры.

– Правда? – сказал господин Жакаль. – Неужели вы не поленились зайти ко мне?

– Да. И ваш дежурный может вам это подтвердить. Но поскольку он не смог сказать мне, где вас можно разыскать, мне оставалось об этом только гадать. И тогда я отправился на ваши поиски, веря в свою счастливую звезду.

– И чем я могу вам служить, дорогой мсье Сальватор? – спросил господин Жакаль.

– Чем? Боже, ну, разумеется, можете, – ответил молодой человек. – Вы можете оказать мне большую услугу, если, конечно, захотите.

– Дорогой мсье Сальватор, вы так редко предоставляете мне такую возможность, что я не могу упустить случая.

– Дело вот в чем, – сказал Сальватор. – Все очень просто, и вы можете сами в этом убедиться. Вчера во время свалки был арестован друг моих друзей.

– Ага! – выдохнул господин Жакаль.

– Вас это удивляет? – спросил Сальватор.

– Да нет, поскольку, как мне сказали, вчера было произведено много арестов. Но скажите мне, о ком вы говорите, дорогой мсье Сальватор.

– Все очень просто. Я вчера указал вам на него в тот момент, когда его арестовывали.

– Ах так!.. Значит, это тот самый?.. Удивительное дело!..

– Вы видели его среди арестованных?

– Не могу ответить вам точно. У меня ведь слабое зрение! Но если вы скажете мне его имя…

– Его зовут господин Дюбрей.

– Дюбрей? Постойте-ка, – произнес господин Жакаль, хлопнув себя по лбу, словно человек, старающийся собраться с мыслями. – Дюбрей?.. Да, да, да, мне знакомо это имя.

– Но если вам нужны подробности, я мог бы разыскать в толпе двух полицейских, которые его арестовывали. Их лица мне так хорошо запомнились, что, уверен, я смогу их узнать…

– Вы так считаете?

– Тем более, что я их уже видел в церкви…

– Это лишнее. Так что же вы хотели бы узнать об этом несчастном?

– Я хотел бы знать всего-навсего причину ареста этого, как вы изволили выразиться, несчастного.

– Ах! Этого я вам сейчас сказать не смогу.

– Но вы по крайней мере можете сказать мне, где он в настоящий момент находится?

– Естественно, в доме заключения… Если только не было какого-либо особого указания перевести его в тюрьму «Консьержери» или в «Форс».

– Вы говорите как-то уклончиво.

– Что поделать, дорогой мсье Сальватор! Вы застали меня врасплох.

– Вас, мсье Жакаль! Да возможно ли вас застать врасплох?

– Что ж! Вы такой же, как и все. Из-за того, что меня зовут Жакалем, у вас возникают аналогии и вы считаете меня хитрецом, подобным лису.

– Черт возьми! Такая уж у вас репутация!

– Так вот: я – обратная сторона Фигаро. Клянусь вам, что я стою много меньше, чем моя репутация. Нет, я всего лишь человек, и в этом моя сила. Все меня считают хитрым, все боятся моего коварства и попадаются на мою человечность. В тот день, когда дипломат перестанет лгать, он сможет провести всех своих собратьев по профессии: ведь им и в голову не придет, что он говорит правду.

– Помилуйте, дорогой мсье Жакаль, вы ведь не хотите меня уверить в том, что отдали приказ арестовать человека, не имея никаких причин для этого.

– Послушать вас, так можно подумать, что это я – король Франции.

– Нет. Вы – король Иерусалимский.

– Вице-король, и всего лишь префект полиции! Разве в моем королевстве не правят в первую очередь мсье Корбьер и мсье Делаво?

– Это значит, – произнес Сальватор, пристально глядя на начальника полиции, – вы отказываетесь дать мне ответ?

– Да разве я отказываюсь, мсье Сальватор? Я просто говорю честно, что не могу этого сделать. Ну что я могу вам сказать?.. Арестован мсье Дюбрей?

– Да, мсье Дюбрей.

– Ну, так вот: какая-то причина для его ареста была.

– Вот я вас и спрашиваю о причине.

– Он, вероятно, нарушил общественный порядок…

– Это не причина… Я видел, как его арестовывали. Он, напротив, вел себя очень спокойно.

– Ну, тогда, значит, была какая-то другая причина для ареста.

– Неужели такое у вас случается?

– Ах, – сказал господин Жакаль, беря понюшку табаку, – ведь только один святой отец безгрешен. Да и потом…

– Позвольте мне прокомментировать ваши слова, дорогой мсье Жакаль!

– Давайте. Но, по правде говоря, это для меня слишком большая честь.

– Вы не знали в лицо того человека, которого арестовали?

– Я видел его впервые.

– И вы не знали его имени?

– Дюбрей… Нет, не знал.

– И не знаете причин его ареста?

Господин Жакаль опустил очки на нос.

– Абсолютно не знаю, – сказал он.

– Из чего я делаю вывод, – продолжал Сальватор, – что причина его ареста весьма незначительна, а, следовательно, заключение его не должно продлиться долго.

– О, конечно! – ответил со слащавым видом господин Жакаль. – Вы именно это хотели узнать?

– Да.

– Так что же вы мне это раньше не сказали? Я не хочу сказать, что ваш друг будет выпущен на свободу в то время, когда мы с вами разговариваем. Но, поскольку он – ваш протеже, вам абсолютно не о чем беспокоиться. По возвращении в префектуру я распахну двери перед этим молодцом.

– Спасибо! – сказал Сальватор, с благодарностью глядя на полицейского. – Значит, я могу на вас рассчитывать?

– Это значит, что ваш друг может спать спокойно. В моих архивах… я говорю искренне, нет ни единого компрометирующего документа на мсье Дюбрея. Это все, что вам от меня было нужно?

– Да, все.

– По правде говоря, мсье Сальватор, – продолжал полицейский, видя, что толпа начала расходиться, – услуги, о которых вы меня попросили, очень напоминают собравшуюся толпу людей, когда думаешь, что держишь их в руках, а они, словно мыльные пузыри, исчезают.

– Наверное, – сказал со смехом Сальватор, – к тому и другому нужно отнестись серьезнее, ведь и то и другое явление нечастое и потому особо ценное.

Господин Жакаль поднял очки на лоб, посмотрел на Сальватора, понюхал табаку и снова спустил на нос очки.

– И что с того? – спросил он.

– А то, что я с вами прощаюсь, дорогой мсье Жакаль, – ответил Сальватор.

И, поклонившись полицейскому, и, как и при встрече, не подав ему руки, пошел по улице Сент-Оноре к стоявшему на углу улицы Нев-дю-Люксамбур фиакру, в котором его ждал Доминик.

Открыв дверцы кареты, он протянул Доминику руки.

– Вы – мужчина, – сказал он, – вы – христианин. Следовательно, вы знаете, что такое боль и покорность судьбе…

– Бог мой! – произнес монах, сложив белые тонкие руки.

– Так вот. Положение вашего друга серьезно, даже очень серьезно!

– Значит, он вам все рассказал?

– Напротив, он ничего мне не сказал. Это-то меня и пугает. Он не знал вашего друга в лицо, он впервые слышит фамилию Дюбрей, он не знает причины его ареста… Крепитесь, отец мой, повторяю, положение очень и очень серьезное!