Страница 7 из 19
Для темы нашего исследования важно то обстоятельство, что модернизация общества на этапе «консолидации модернизаторского руководства» представляет собой трансформацию структуры «государство – элита – народ» и сопровождается перераспределением ресурсов в рамках этой структуры. Таким образом, некоторые трансформации структуры, необъяснимые с позиций демографически-структурной теории, могут быть объяснены через теорию модернизации.
Важно отметить, что в «стадии консолидации» развитие транспорта, торговли и сельскохозяйственных технологий позволило индустриальным странам Запада резко увеличить «средства существования» для своих народов и снять мальтузианские ограничения. Резкое расширение экологической ниши индустриального общества привело к нарушению характерного для традиционного общества чередования демографических циклов. Однако в России влияние агротехнической модернизации стало сказываться на увеличении урожайности лишь с 1950-х годов и было относительно ограниченным. Более существенно было то, что модернизация в демографической сфере привела к изменению типа воспроизводства населения, к снижению рождаемости и к уменьшению естественного прироста. Эти демографические перемены приводят некоторых исследователей к выводу о том, что применение концепции демографических циклов при анализе развития России во второй половине XX века требует существенной корректировки.
В работах Теодора фон Лауэ, одного из наиболее известных историков XX века, была подробно разработана «теория вестернизации».[80] В целом эту теорию можно считать частью более общей теории модернизации и в то же время элементом диффузионистской концепции. Согласно теории фон Лауэ, процесс вестернизации был главным содержанием мировой истории XIX–XX веков; он был обусловлен военным, техническим и культурным превосходством Европы – результатом промышленной революции, которая началась в Англии в конце XVIII столетия. Государства, оставшиеся независимыми, были вынуждены перед лицом военного и экономического давления спешно перенимать вооружение, технику, промышленную и социальную организацию, материальную, а затем и духовную культуру Запада.[81] Вестернизация наносила сокрушительные удары по традиционной культуре и традиционным общественным отношениям. «…Господство Запада делается явным не только в прямолинейной форме превосходящих машин или экономического вторжения, – писал фон Лауэ, – но в более коварной форме всеобщей модели. Эта форма давления, наименее заметная среди инструментов империалистов, была все же наиболее мощной и действовала как постоянная тихая подрывная деятельность. Она разрушала престиж традиционной власти и подрывала преданность людей к их традициям и к их правительству. Никогда во всей истории не существовало такой обширной подрывной силы, как сила Запада… Почти все, что делал белый человек, вплоть до его прихотей, вызывало подражание, иногда просто потому, что это было необычным. Некоторые важнейшие понятия, подобно демократии и свободе, носили такой ореол престижа, что и сегодня они служат как ключевые лозунги – и даже в тех странах, которые извратили их значение в противоположное… То же самое излияние западных норм, которое подорвало различные неевропейские цивилизации, ниспровергало также традиции и нравы имперской России. Тихая революция извне разрушала традиционную власть царской России намного раньше того, когда она физически разрушилась».[82]
Модернизация не сводилась к простому перениманию отдельных западных институциональных и технических инноваций; она часто наталкивалась на традиционалистскую (фундаменталистскую) реакцию и периоды усвоения нововведений прерывались периодами частичного возврата к прежним традициям. В дальнейшем происходил процесс синтеза привнесенных и традиционных элементов. «Во многих обществах, – писал Д. Рюшемейер, – модернизированные и традиционные элементы сплетаются в причудливые структуры… Частичная модернизация представляет собой такой процесс социальных изменений, который ведет к институционализации в одном и том же обществе относительно модернизированных социальных форм и менее модернизированных структур».[83] Более того, такое частично модернизированное общество может существовать в течение поколений и развиваться по своей, определенной толчком частичной модернизации траектории, отличной от траектории развития Запада. При этом – если это общество достаточно сильно для проведения изоляционистской политики – оно может некоторое время отторгать дальнейшие диффузионные импульсы, идущие с Запада. Таким образом, модернизация в периферийных странах распадается на два процесса – эндогенное развитие как следствие частичной модернизации и экзогенное развитие под действием постоянной диффузии, которая, однако, может частично блокироваться.
Родиной промышленной революции была Англия, и именно Англия стала исходной моделью, которой подражали страны, вступившие на путь вестернизации. Характерными чертами английского общества были неприкосновенность частной собственности, свобода частного предпринимательства, свобода личности, экономический индивидуализм и парламентаризм; Адам Смит и другие экономисты того времени доказывали, что именно эти характерные черты (ставшие принципами либерализма) способствовали началу промышленной революции и бурному процессу английской индустриализации. Однако, как отмечает У. Мак-Нил, во второй половине XIX века, появилась другая, германская, модель индустриализации, основанная на активном государственном регулировании экономических и социальных отношений.[84] Появление этой модели было результатом культурного и социального синтеза привнесенных из Англии новых элементов с традиционным прусским этатизмом, и поскольку Германия стала самым могущественным государством Европы, германская модель, в свою очередь, стала образцом для вестернизации периферийных государств. Таким образом, в конце XIX века существовали две конкурировавшие между собой модели вестернизации, английская и германская, и процесс модернизации стал более сложным.[85] Это обстоятельство весьма существенно для анализа модернизации в России и в странах Восточной Европы.
Мы не ставим перед собой цель подробно изложить теорию модернизации, ее изложению и анализу развития России с позиций модернизации посвящена многочисленная литература.[86] Как отмечалось выше, в данном случае речь идет о том, чтобы объяснить трансформации структуры, происходящие под действием технологического фактора. Влияние этого фактора описывается, в частности, концепцией диффузионизма, теорией «военной революции, и теорией модернизации. Эти теории связаны между собой и содержат общие элементы, но при этом освещают течение исторического процесса с разных сторон, взаимно дополняя друг друга.
1.5. Трехфакторная модель исторического процесса
Суммируя изложенное выше, мы можем констатировать, что современное состояние теории факторов исторического процесса позволяет описать механизм совместного действия трех факторов, демографического, технологического и географического. При этом воздействие географического фактора отличается по своему характеру от воздействия других рассматриваемых факторов. Численность населения и технология являются переменными, динамическими величинами, в то время как природные условия остаются относительно постоянными на протяжении тысячелетий.[87] Географический фактор является формообразующим, он участвует в формировании обществ земледельцев и кочевников, а в дальнейшем его влияние проявляется в процессах социального синтеза, которые начинаются после завоевания земледельческих обществ кочевниками.
80
Laue Тh. von. Why Lenin? Why Stalin? A Reappraisal of Russian Revolution. 1900–1930. Philadelphia and New York, 1964; Laue Th. von. The World Revolution of Westernization. The Twentieth century in Global Perspective. N. Y, 1987.
81
Laue Th. von. The World Revolution… Р. 37.
82
Laue Тh. von. Why Lenin… P. 8–9, 33.
83
Цит. по: Побережников И. В. Социальное изменение в теоретических проекциях / Уральский исторический вестник. 2001. № 7. С. 63–63.
84
Мак-Нил У. Указ. соч. С. 942–950.
85
Там же.
86
Помимо работ, отмеченных выше, см., например: Красильщиков В. А. Вдогонку за прошедшим веком: Развитие России в XX веке с точки зрения мировых модернизаций. М., 1998; Поляков Л. Российская модернизация: социо-психо-аналитический подход / Коллаж. М., 1997. С. 55–75; Уткин А. И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000; Хорос В. Русская история в сравнительном освещении. М., 1996; Зарубина Н. Н. Социокультурные факторы хозяйственного развития: М. Вебер и современные теории модернизации. СПб., 1998; Модернизация в России и конфликт ценностей. М., 1994; McDaniel T. Autocracy, Modernization, and Revolution in Russia and Iran. Princeton, 1989.
87
Гринин Л. Е. Эпоха формирования государства. М., 2007. С. 61.