Страница 8 из 16
Западные области Монголии заселяли найманы. Рашид-ад-дин [т. I, кн. 1, с. 137] об этнической принадлежности найманов высказывается очень осторожно: «…их обычаи и привычки были подобны монгольским». Найманы были известны в государствах Ляо и Цзинь под именами няньбагэ и няньбасы. При династии Цзинь они подчинялись государству кара-китаев Западному Ляо. Центром расселения найманов являлся Алтай. На западе их кочевья располагались до Иртыша, Алея и верховьев Оби, на севере найманы граничили с киргизами[15], на востоке соседями найманов были кереиты, на юге их границы простирались до Черного Иртыша. Авторы «Юань чао ши», развивая точку зрения Хань Жулиня, полагают, что найманы, возможно, «часть киргизов, переселившихся на юг после династии Тан» [Юань чао ши, т. I, с. 33]. П. Рачневский, также считая найманов тюрками, высказывается в пользу того, что «найман» – это монгольское наименование тюрков («сэкиз огуз», «восемь огузов»). На Алтае они поселились после разгрома Уйгурского каганата киргизами в 840 г. Найманы потеснили киргизов на Енисее и вытеснили кереитов с Иртыша и Алтая на восток [Рачневский, с. 2]. Найманы испытали сильное культурное влияние уйгуров. Они, как полагают специалисты, имели самую развитую государственность среди прочих насельников Алтая и Халхи. Правитель найманов Тукуса упоминается в «Ляо ши» под 1097 г.
Современный монгольский ученый Чулууны Далай относит найманов «к кочевникам ойрат-монголам». Он пишет: «К концу XII в. найманы, обитавшие по соседству с уйгурами и другими тюрками и находившиеся под влиянием их культуры, по-видимому, уже давно пользовались уйгуро-монгольским алфавитом. Однако, на наш взгляд, пока еще нет оснований соглашаться с выводами тех исследователей, которые считают, что найманы «были уйгуро-тюркского происхождения» или «были монгольским племенем, говорящим на тюркском языке», и что алфавит, которым они пользовались, был «чисто уйгурской письменностью» [Чулууны Далай, с. 151]. Найманы так же, как и кереиты, были христианами-несторианцами.
В Восьмиречье (Секизмурэн) жили ойраты: «ой-арат» – «люди лесов». В эпоху юности и возмужания Чингиса они жили между Ангарой и Енисеем. Авторы «Юань чао ши» считают, что четыре главных ойратских племени еще с глубокой древности жили в верхнем течении реки Енисей, в верховьях современной реки Улуг-Кэм. Любопытно, что если в юаньскую эпоху древние киргизы (сягасы) именуются цзили-цзисы, то местность, в которой проживали ойраты, именовалась Шисы-цзисы [Юань чао ши, т. I, с. 24].
Эти самые общие сведения о народах Халхи и Алтая в годы, предшествовавшие объединению Монголии, хотелось бы завершить цитатой из «Юань чао ши»: «Таким образом, на Монгольском плато с X по XIII в. на восток от хребта Хан-гай до Большого Хингана образовалась территория, заселенная монголоязычными племенами. Однако переселившиеся на запад монголоязычные племена, несомненно, в той или иной степени включили в свой состав оставшиеся на данной территории тюркоязычные племена, что сильно повлияло на собственно монгольский язык, обычаи, хозяйство и произвело у монголов большие изменения» [Юань чао ши, т. I, с. 32].
Такие выводы получили признание в науке в последние пятнадцать-двадцать лет.
Описание монголов в эпоху Ляо мы находим в источнике 1180 г. «Цидань гочжи» Е Лун-ли. «Прямо на севере земли киданей доходят до владения Мангули. В этом владении нет правителя, который бы управлял народом. Население не занимается земледелием, основным занятием является охота. Люди не живут постоянно на одном месте, а кочуют в каждый из четырех сезонов года в поисках хорошей травы и воды. Пищей служат только мясо и кумыс. С киданями не воюют, а лишь торгуют с ними изделиями из шкур и шерсти крупного рогатого скота, овец, верблюдов и лошадей» [Е Лун-ли, с. 305]. Быстрое развитие и успехи монголов в XII в. китайские авторы не прочь были приписать себе. В данном случае характерен следующий текст: «С годов правления Тянь-цзюань (1138–1140) монголы начали возмущаться. Главнокомандующий войсками Цзун Би несколько раз подряд высылал против них войска, но эти войска не смогли их покорить. Тогда он разделил войска, которые заняли и стали удерживать стратегически наиболее важные пункты. С другой стороны, им были даны щедрые подкупы. Их государства государь также назвался цзуюань хуанди – «император – основоположник династии». Иногда они устраивали на границах беспорядки. И если им дарили юношей и девушек, яшму и парчу, то враги, вспомнив о своих домашних делах, возвращали войска обратно. Монгол назвался императором. И поскольку они нападали на государство Цзинь, они захватывали китайских и киданьских детей и женщин и делали этих [женщин] своими женами и наложницами. С этих пор родившиеся [от таких браков и связей] дети уже совершенно не походили на монголов. Итак, [монголы] постепенно стали есть вареную пищу, а когда прибывали ко двору, то именовали свое государство Да Мэнгу го – Государство Великих Монголов (цит. по [Комаи Ёсиаки, с. 331]). В данном случае в достаточно раннем изложении мы сталкиваемся с китайской идеей о роли смешанных браков в ассимиляции иноплеменников.
Сведения о жизни монголов в XII в. и ранее очень ограниченны. Но если нам не удастся заглянуть попристальней в XII в., давайте посмотрим на жизнь монголов первой половины XIII в. глазами их современников: даосского монаха Чан Чуня, у которого Чингис пытался заручиться рецептом бессмертия, сунских дипломатов Чжао Хуна, Пэн Да-я, Сюй Тина и Чжан Дэхоя, посланца папы Иннокентия IV францисканского монаха, итальянца Плано Карпини, еще одного монаха-минорита, фламандца Гильома Рубрука, посланного к монголам французским королем Людовиком IX, перса Ата-Малика Джувей– ни, приехавшего в столицу монголов со своим отцом на выборы нового хана, наконец знаменитого венецианца Марко Поло.
Все эти люди, посетившие Монголию (Чан Чунь в 1220–1224 гг., Чжао Хун в 1221 г., Пэн Да-я в 1233 г., Сюй Тин в 1235–1236 гг., Плано Карпини в 1246–1247 гг., Чжан Дэхой в 1248 г., Гильом Рубрук в 1253–1255 гг., Ата-Малик Джувейни в 1251 г. и Марко Поло в 1274 г.), описали ее в период могущества и расцвета, и тем не менее только они и те их современники, которые описывали монголов с чужих слов или столкнулись с ними как с завоевателями, увидели эту страну во многом и такой, какой она была в юные годы Темучжина.
Для всех них – китайского даоса и китайских дипломатов, европейских монахов и венецианского купца, сына персидского царедворца из Хорасана – это был новый мир, «народ безвестный и чужой». О нем они стремились поведать своему миру, каждый по-своему, но одинаково убеждая, как Плано Карпини, «верить тому, что мы пишем для вашей пользы и предосторожности, вы должны верить тем безопаснее, что мы или сами видели все своими глазами, странствуя одинаково у них и вместе с ними… или пробыв в их среде» [Путешествия, с. 24].
Монголия поражала воображение приехавших в страну чужеземцев. «Куда бы взор ни достигал, – писал Чан Чунь, – не видно конца горам и рекам; ветер и туман беспрерывны, и реки вечно текут. Для чего Творец, образуя вселенную, в этих странах повелел людям пасти коней и коров?» [Си юй цзи, с. 289]. «Дом татар и место их происхождения и рождения, – писал Джувейни, – гигантская долина, размеры которой составляют семь или восемь месяцев пути как в длину, так и в ширину. На востоке она граничит с землей Китай, на западе – со страной уйгуров, на севере – с киргизами и рекой Селенгой и на юге – с тангутами и тибетцами» [Джувейни, I, 21–22].
Соседи делили монголов на лесных и степных, а также на белых, черных, или диких. Северные районы обитания монгольских племен – Восточные Саяны, хребет Танну-Ола и Южный Алтай – заселяли так называемые лесные племена. Занимались они охотой и рыболовством, жили в легких шалашах из коры березы и других деревьев, приручали диких животных, в особенности марала-изюбря и косулю, мясом и молоком которых они питались. На маралов-изюбрей навьючивали они и свой нехитрый скарб, когда, блуждая по лесам, перебирались с места на место. Использовали они также и лошадей. Зимой охотились и передвигались по лесу на лыжах. Одежды шили из шкур животных. Особенно много били они соболей и белок, мехом которых славились их края. «Лесными» по образу жизни и способу ведения хозяйства были и многие монголы северных районов Монголии, пока не перешли на кочевое хозяйство.
15
Китайский историк Хань Жулинь считал найманов вообще частью киргизских племен.