Страница 69 из 76
После смерти отца в 1391 г. Мануил бежал от Баязида и взошел на византийский престол как василевс (император) Мануил II Палеолог (1391 – 1425). Султан вскоре потребовал у императора более крупной дани, продления вассальной зависимости и учреждения в Константинополе должности судьи (кади) для нужд мусульманского населения. Для подкрепления этих требований Баязид привел к стенам города турецкую армию, которая по пути убивала или обращала в рабство фракийских греков-христиан. В 1393 г. на азиатском берегу Босфора османы начали возведение крепости Анадолухисар. После 7-месячной осады Мануил принял требования султана, но условия стали более жесткими. Помимо создания в Константинополе исламского суда, в городе также размещался 6-тысячный османский гарнизон и целый квартал города выделялся для мусульманских поселенцев. Вскоре призывы к молитве, звучавшие с минаретов двух мечетей, стали слышны по всему Константинополю.
В 1394 г. турки вторглись в Грецию, захватили важные опорные пункты в Фессалии и продолжили вторжение в Морее. При этом новые территории по обычаю, заведенному Мурадом I, заселялись османами. В то же время была завоевана большая часть Боснии. На долгие годы затянулось покорение Албании, жители которой оказывали туркам упорное сопротивление.
В 1396 г., когда огромная армия турок готовилась к новому походу на Константинополь, султану стало известно о вторжении в его владения крупной армии крестоносцев под предводительством короля Венгрии и Чехии Сигизмунда (1368 – 1437). Учитывая звучавшие ранее угрозы Баязида о завоевании самого Рима и осквернении собора святого Петра, с целью избавления Европы от турецкой угрозы под знаменами венгерского короля по призыву 3 июня 1394 г. папы римского Бонифация IX (1356 – 1404) собрались рыцари из Франции, Англии, Шотландии, Фландрии, Ломбардии, Германии, а также авантюристы из Польши, Италии, Испании и Богемии. После сбора в Дижоне крестоносное воинство двинулось к Буде (Будапешту), где должна была определиться стратегия похода. По пути к ним присоединялись новые отряды любителей посражаться во благо Христа и Креста, в том числе тевтонские рыцари и иоанниты (госпитальеры).
…Кстати сказать, христианская церковь давно и неоднократно призывала европейских монархов и их рыцарей призвать их к Крестовому походу против мусульман, в ту пору против турок-османов. Первым в этом поспешил отметиться папа римский Клемент VI. Еще в 1345 г. он написал письма двум самым могущественным властителям Западной Европы – Филиппу VI Французскому (1293 – 1350) и Эдуарду III Английскому (1312 – 1377). В них он просил положить конец развязанной ими Столетней войне и объединиться для участия в крестовом походе против сына основателя государства турок-османов Осман-Гази (1285 – 1326) султана Орхана (1326 – 1359), начавшего активно прибирать к рукам земли византийцев. Но сражение при Креси показало ему и всем вокруг, насколько далеки эти два монарха от событий на востоке Европы, в частности вокруг Константинополя. Прошли годы, прежде чем другой папа римский, Урбан V, опять попытался призвать королей Англии и Франции к Крестовому походу. Он очень рассчитывал, что после мира в Бретиньи, заключенного ими 10 лет назад, у обоих государей появилась возможность для совместных действий против османско-мусульманской угрозы западно-христианскому миру. Но замыслы-призывы обоих пап потерпели крах: оба государя, к которым они обращались, были заняты выяснением сугубо личных отношений – «кто из них ближе к французскому престолу». Каждый раз после папских писем Столетняя война получала свой новый виток! Но вот в 1396 г. дело сдвинулось с мертвой точки и всем показалось, что оба очередных монарха Франции и Англии вот-вот возглавят совместный поход против турок-османов. Однако оба государя предпочли переложить ответственность за эту кампанию на своих ближайших родственников: герцога Людовика Орлеанского, Филиппа Отважного графа Бургундского и Джона Гонта (Гентского) герцога Ланкастера. Но и те сочли нужным «отбояриться» от этого малоперспективного занятия. В конце концов во главе крестового похода оказался сколь амбициозный, столь и малоопытный бургундский принц Жан Бесстрашный герцог де Невер (ок. 1371 – 1419).
Общая численность крестоносного христианского войска, по разным источникам, сильно колеблется: до 60 тыс. человек – 10 тыс. французов, англичан, итальянцев, немцев, чехов, поляков и 50 тыс. венгров под командованием наследника бургундского престола, герцога де Невера, маршала Франции Жана де Менгра по прозвищу Бусик’о, коннетабля Франции Филиппа д’Артуа, адмирала Франции Жана Вьеннского, маршала Бургундии Гийома де ля Тремуаля, мессира Ангеррана де Куси VII и короля Сигизмунда. В начале лета крестоносцы наконец собрались в Буде, где после горячих дебатов под давлением франко-бургундских крестоносных рыцарей было решено перейти к наступательным действиям. Поначалу все шло хорошо: были захвачены Видин и несколько болгарских городов (именно тогда Жан де Невер и 300 его свитских приняли рыцарское крещение на поле брани), но затем увязли в осаде хорошо укрепленного Никополя (Болгария). Не встречавшие все это время серьезного сопротивления, многие рыцари стали воспринимать весь поход как своего рода пикник и не верили в то, что турки могут быть для них опасным противником.
Баязиду вовремя сообщили о победах крестоносцах и через шестнадцать дней после начала осады Никополя к стенам города через Адрианополь, Шипку и Тырново подошло крупное войско Баязида, осаждавшего в ту пору Константинополь. Прибывшие турки быстро разбили свой лагерь на холмистой местности в 5 – 6 км к югу от лагеря крестоносцев. Столь стремительное появление врага стало для крестоносного воинства полной неожиданностью. О случившемся они узнали лишь за день до битвы, когда враг уже занимал позиции.
…Кстати сказать, по разным источникам, турок могло быть от 40 тыс. человек до чуть ли не 200 тыс., причем на стороне Баязида сражалось 15-тысячное сербское войско Стефана Лазаревича. Правда, по другим, гораздо более реалистичным, данным, силы противников все же были гораздо меньше: либо 12 тыс. европейцев (у которых преобладала пехота) и 15 тыс. турок (преимущество было у конницы), либо даже они были равны (по 15 – 16 тыс. воинов; причем соотношение пехоты и кавалерии оставалось таким же).
Надо отдать должное Баязиду Молниеносному: его войска заняли очень выгодную позицию на господствующих высотах южнее Никополя. Турецкая пехота (янычары) расположились во рвах и за мощным заслоном из кольев. (Кое-кто из историков полагает, чтоэто было «поле, утыканное кольями на глубину полета стрелы».) Спереди их прикрывали конные лучники. За высотой укрылись «сипахи» под началом самого Баязида. В целом боевой порядок турок был достаточно глубок, а его опорой стали окопавшиеся пехотинцы (янычары). Правда, облачение султанова воинства не отличалось такой же степенью бронированности, как у христиан – с головы до ног закованных в латы, особенно это относилось к западноевропейским рыцарям под началом де Невера и его высокородных и высокопоставленных «братьев по оружию».
Крестоносное командование крепко задумалось, как сражаться против неожиданно свалившихся, словно снег, на их голову неприятелей. На ночном совете, срочно собранном королем Сигизмундом рагорелся горчий спор о том, кому первым атаковать врага. Порывистые французские рыцари, горячо жаждавшие славы победителей, настаивали на том, что им по статусу положено быть первыми. Особенно запальчиво вел себя 25-летний герцог де Невер, всячески стремившийся создать себе репутацию в средневековом мире рыцарства как грозный воин, способный на великие деяния на поле боя, как лидер Крестового похода против врагов-мусульман, попиравших христианскую веру. Сигизмунд, ранее уже имевший дело с турецкой армией, был иного мнения – более острожного и взвешенного. Он предлагал начать бой с введения в дело застрельщиков, способных прощупать вражеские возможности и попытаться спровоцировать османов на атаку с тем чтобы находившиеся как бы на вторых ролях франко-бургундские и все остальные рыцари нанесли бы зарвавшимся туркам внезапный удар с флангов. Его поддержал самый опытный из крестоносного рыцарского воинства Ангерран де Куси. Рыцарство презрительно отклоняло такой «пейзанский» (крестьянский) метод войны, горлопаня о том, что им и только им даровано право начать бой и победоносно завершить его. За молодого де Невера встал горой коннетабль Франции Филипп д’Артуа, который пользуясь своим большим влиянием и высоким постом наложил вето на оборонческую тактику венгерско-чешского короля и его сторонников. Обменявшись взаимными колкостями, крестоносное воинство к общему мнению так и не пришли и разошлось с ничем, недовольное друг другом.