Страница 62 из 76
Да, речь была красивой и возвышенной. Но таких ли слов ждали от президента соотечественники? А может быть, они хотели, чтобы он сказал, что намерен делать не для Франции, а для них, для того, чтобы их жизнь стала лучше и сытнее? Де Голлю такое и в голову прийти не могло.
Голосование 5 декабря страшно разочаровало президента. За него было подано 44,64 %. Миттеран собрал 32 %, Леканюэ – 16 %. Итак, генерал не смог получить половины голосов. Он считал, что французы отплатили ему черной неблагодарностью за его каждодневный, интенсивный труд на благо отечества. Теперь объявлялся второй тур. Его, «самого знаменитого из французов», сограждане подвергли унизительной баллотировке. Де Голль должен был вместе с каким-то Миттераном, к которому он относился с презрением, пройти повторное испытание всеобщим голосованием.
Президент даже хотел бросить все и отказаться от дальнейшей борьбы за власть. Но он быстро успокоился и стал готовиться ко второму туру. Генерал согласился, по совету сторонников, дать в телевизионном эфире три интервью журналисту Мишелю Друа. Перед де Голлем поставили задачу опуститься до уровня простых французов и попытаться им понравиться. Однако президент сам признавался: «Моя внешность и моя манера держаться никак не могут очаровать аудиторию»{557}.
Результаты второго тура, прошедшего 19 декабря, тоже не были блестящими. Де Голль набрал 54,49 % голосов. В восторг от таких цифр он, конечно, не пришел. Через десять дней генерал писал сестре: «Ничего другого от этих выборов и не следовало ожидать, учитывая, что наши французы с легкостью и даже рассеянностью смотрят на вещи – поэтому они и падки на демагогию политиканов»{558}. И тем не менее, как бы президент ни был разочарован, мандат на второй срок он получил и решил идти дальше. Де Голль не сомневался, что Франции необходимо продолжение его почина.
Разрядка
Свой второй президентский срок де Голль открыл важнейшим решением – о выходе Франции из военной организации НАТО. Генерал, видимо, думал об этом давно. Совершенно очевидно, что он стремился к полной независимости от Североатлантического союза. 9 сентября 1965 года президент Франции заметил: «Когда истечет срок действия взятых в свое время обязательств, то есть не позднее 1969 года, прекратится и наше подчиненное положение. Оно называется интеграцией, предусмотренной Североатлантическим договором и передающей нашу судьбу в чужие руки»{559}.
Однако дожидаться 1969 года де Голль не стал. Он принял решение сразу после переизбрания. 24 февраля 1966 года генерал пишет специальную записку для премьер-министра Жоржа Помпиду, министра иностранных дел Мориса Кува де Мюрвиля и министра обороны Пьера Мессмера. Она называется: «По поводу возвращения нашей обороны под национальный суверенитет»{560}. В ней четко указывается, что Франция покидает военную организацию НАТО. 7 марта де Голль официально известил об этом президента Соединенных Штатов Линдона Джонсона. В письме к нему генерал написал, что его страна «прекращает свое участие в интегрированных командованиях»{561}. На деле это означало, что все французские военные силы, где бы они ни находились, выводились из-под контроля альянса, а с территории Франции полностью удалялись американские и канадские военные части, штабы и базы.
Решение де Голля вызвало негодование в США и непонимание в других странах, входящих в Североатлантический союз. Тем не менее штаб-квартира НАТО переехала из Парижа в Брюссель, и все условия выхода Франции из альянса постепенно были выполнены.
Теперь взоры генерала обратились к востоку Европы и в первую очередь к Советскому Союзу. Еще в I960 году в одной из речей он сказал: «Франция расположена к разрядке, разоружению и сотрудничеству. У нее нет никаких серьезных споров с Россией. Она испытывает к народу этой страны традиционную тягу и желает, чтобы поднялся железный занавес»{562}. Через два года де Голль выдвинул формулировку «Европа от Атлантики до Урала», которая означала, что в единый европейский дом должен быть включен и Советский Союз. В 1966 году президент Франции прямо заявил: «В сегодняшнюю Европу входит Россия. Она всегда была могущественной, а сейчас сильна, как никогда… благодаря своему населению, полезным ископаемым и мощной экономике, которой она располагает впервые в истории. Одна из главных европейских реальностей и состоит в этой огромной советской державе»{563}.
Де Голль хотел побывать в Советском Союзе. Руководители СССР отнеслись к этому благожелательно. Летом 1966 года французская и советская стороны организовали официальный визит генерала. Помимо переговоров он включал в себя интересное десятидневное путешествие. Генерал готовился к поездке. Он читал книги по русской истории, внимательно изучал маршрут своего следования, заранее написал речи, которые намеревался произнести в разных городах, частично и на русском языке. А кинематографисты Франции смонтировали несколько документальных фильмов о де Голле и отправили их в СССР.
В Москве тоже готовились к приему высокого гостя и стали собирать различные мнения о нем. Помог в этом международному отделу ЦК КПСС известный советский журналист, специальный корреспондент газеты «Правда» Георгий Александрович Жуков. Он встречался с политическими и общественными деятелями Франции, от которых получил различные сведения. Журналист собрал их воедино в пространном письме-информации и направил в столицу СССР. Так из письма в Москве узнали, что министры правительства Помпиду Луи Жокс и Эдгар Фор дали несколько «советов» о том, как лучше принимать де Голля. Они просили учесть индивидуальность президента – «одинокого и гордого мыслителя», не ставить его перед неожиданной инициативой и не требовать немедленной реакции. Министры подчеркивали, что де Голль любит, когда публично в его присутствии напоминают о его роли в борьбе с фашизмом, в организации движения Сопротивления. Учитывая физическое состояние де Голля, они советовали хотя бы через день давать генералу вечер для полного отдыха. Очень просили не водить в оперу, так как он не любит оперного пения{564}.
Итак, 20 июня де Голль в сопровождении нескольких министров, жены, сына и личного адъютанта прилетел в Москву. Его разместили прямо в Кремле. В тот же день вечером начались переговоры президента Франции с председателем Совета Министров СССР Алексеем Николаевичем Косыгиным, Председателем Президиума Верховного Совета СССР Николаем Викторовичем Подгорным и Генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Ильичом Брежневым{565}.
Генерал сразу отметил: «Россия во всех отношениях самая мощная держава региона, в котором расположена. Для Франции она является собеседником, взаимопонимание и сотрудничество с которым всегда были совершенно естественными. Эта политическая и человеческая реальность, старая, как наши страны, восходит к их истории и географии. В действительности никаких серьезных противоречий не возникало между нами даже в период «Войны и мира» или в эпоху Севастополя. Во все времена существовали четко выраженные симпатии между нашими интеллектуальными, литературными, артистическими и научными элитами, как и вообще между нашими народами»{566}.
Беседы президента Франции с советскими руководителями в Москве длились еще два дня. Они касались развития двусторонних отношений, а также важнейших проблем европейской политики.
21 июня де Голль днем выступил с краткой речью перед москвичами с балкона Моссовета. Ему сказали, что до него такой чести удостаивался только Ленин. Генерал пришел в восторг. Вечером он в хорошем настроении с женой и сыном отправился в Большой театр, где присутствовал на балете «Ромео и Джульетта» на музыку Сергея Прокофьева. Президент Франции произвел большое впечатление на обслуживающий персонал театра, потому что здоровался со всеми билетерами за руку{567}. На следующий день президент Франции побывал в Московском государственном университете имени Ломоносова.