Страница 55 из 76
Рабочий кабинет де Голля – Золотой салон – был декорирован и обставлен в стиле ампир. Стены обиты палисандровым деревом с богатой позолоченной лепниной. Большой письменный стол, за которым сидел президент, мастер вырезал из красного дерева и подбил металлом и сафьяном. В кабинете стояли также диван, три кресла и шесть стульев, большой круглый стол и два маленьких на витых ножках. В глаза посетителям обязательно бросался огромный деревянный глобус, подаренный генералу его сторонниками. На полу лежал ковер ручной работы. А на панно вдоль камина и на плафоне потолка между двумя массивными позолоченными люстрами «резвились» полуобнаженные грации и нимфы. Такое «общество» ничуть не мешало президенту сосредоточенно работать.
Распорядок дня де Голля всегда был четким и строгим. Он вставал обычно в семь тридцать и после легкого завтрака более часа отводил чтению утренней прессы. В девять тридцать генерал уже находился в рабочем кабинете. Он изучал важные государственные досье, дипломатические депеши, документацию по предстоящим в ближайшее время заседаниям, сведения о желающих его увидеть людях.
После обеда, в три часа дня президент читал крупнейшую ежедневную газету «Монд». Затем два дня в неделю де Голль дополнительно просматривал государственные досье и писал собственные речи и послания. С документами генерал всегда работал очень тщательно. Он внимательно читал их от начала до конца, делая заметки на полях. Иногда они были суровыми, а чаще всего – веселыми. Дело доходило даже до того, что президент исправлял в них орфографические ошибки и правильно расставлял запятые. В остальные три рабочих дня недели де Голль после обеда занимался выдачей верительных грамот.
По средам с утра в Елисейском дворце под председательством президента проходило заседание совета министров. Оно начиналось в десять и заканчивалось к часу дня. Де Голль приходил неизменно вовремя, здоровался с каждым министром за руку, затем все рассаживались за большим овальным столом. Каждый член кабинета выступал с докладом. Генерал считал эти заседания очень важным делом. Однако некоторые воспринимали происходящее менее серьезно. Молодой министр экономики и финансов Валери Жискар д’Эстен описал это действо с юмором: «Во время докладов члены правительства сосредоточивались только на собственных проблемах. В то же время остальные присутствующие обменивались записками, решая текущие дела. Записки попадали от отправителя к адресату, переходя из рук в руки, как на старинной почте, и огибая непреодолимое препятствие – место президента республики. Когда же на пути записки оказывался премьер-министр, для соблюдения приличий записка передавалась за его спиной». Особую, беспросветную тоску всегда вызывал доклад министра иностранных дел о международном положении. Тогда «поток записок нарастал до такой степени, что министров даже приходилось в осторожной форме призывать к порядку: генерал ограничивался лишь тем, что хмурил брови». И далее Жискар д’Эстен обрисовывает следующую картину: «Де Голль, величественный, исполненный сознания долга, вслушивается в нескончаемый доклад, а с двух сторон от него спят глубоким сном государственные министры Андре Мальро и Луи Жакино, у Мальро лицо подергивается нервным тиком, а у Жакино выражает почти что блаженство»{501}.
Дневной перерыв редко становился для президента временем отдыха, так как к обеду обычно приглашались гости. Это были те же министры, дипломаты, общественные деятели. Разговор с ними шел о делах. Генерал считал, что приглашенных должно насчитываться «больше, чем граций, но меньше, чем муз»[45]. Так за столом, как правило, собиралось шесть-семь человек. Они спокойно беседовали и обсуждали последние новости.
Де Голль всегда ел с аппетитом, но гурманом его назвать было нельзя. Он предпочитал мясное жаркое с овощами, говядину по-бургундски, телятину в белом соусе, эльзасские сосиски с кислой капустой, запеченную свиную ногу, кролика с черносливом, утиный паштет. Рыбу и устриц президент не любил. Но время от времени эти блюда подавали на стол, так как Ивонна считала, что ее склонному к полноте мужу невредно поесть их вместо мяса. Ел генерал и сыры. К сладкому десерту он был равнодушен, но иногда пробовал пирожные. Де Голль пил как красные, так и белые вина, а крепких спиртных напитков практически не употреблял.
График работы президента полностью сбивался, когда он уезжал в заграничные поездки, вел переговоры во Франции с представителями зарубежных стран, давал пресс-конференции. Чаще всего они проходили в Елисейском дворце, но нередко – в замке Рамбуйе, расположенном недалеко от Парижа. Его главное здание, окруженное огромным лесопарком, строилось и перестраивалось с XIV по XVIII век и являлось владением французских королей. Иногда де Голль принимал гостей и беседовал с ними в красивом старинном замке Шан в департаменте Сена-и-Марна.
Рабочий день генерала длился примерно десять часов, но только в те дни, когда не было официальных вечерних приемов. А таковые проходили достаточно часто. В 1959 году администрация Елисейского дворца насчитала 103 приема, в следующем – 118, а в 1963 году – целых 145. Они устраивались в президентском дворце Парижа по самым разным поводам. На них приглашались министры, депутаты, сенаторы, дипломаты, военные, бизнесмены, представители общественных организаций и прессы, ученые, писатели, артисты, спортсмены. Де Голль со всеми был одинаково вежлив, учтив с дамами, но не галантен, не целовал им руки. Правда, он отдавал дань их красоте и элегантности туалетов. Как-то Брижит Бардо появилась в Елисейском дворце в костюме гусара. Президент с улыбкой отметил: «Ба, военный?!» Находящиеся рядом с ним люди так и не поняли, сказал он это потому, что хотел пошутить, или оттого, что плохо видел. Сотрудники президента спорили о том, кого де Голль предпочитает – блондинок или брюнеток? Ему нравились и Жаклин Кеннеди с темными волосами, и белокурая Грейс Келли, принцесса Монако. Сын генерала утверждал, что все-таки – брюнеток, и напоминал, что у его матери были темно-каштановые волосы{502}.
В период президентства де Голля вошло в традицию проводить приемы и в Версальском дворце. Они устраивались там в исключительных случаях, в честь глав зарубежных государств, и проходили в Зеркальном зале. Очень хорош этот зал был весной, в дни долгих сумерек. В вазах на столах стояли свежие тюльпаны, в больших светильниках зажигали свечи. Нежные бордово-пурпурные лепестки цветов и плавно сияющий желтоватый огонь свечей мерцали в отражениях зеркал и напоминали о балах давно минувших дней. А в проемах окон, в розовых лучах заходящего солнца сверкал всем своим великолепием старинный парк. Шелест только что распустившейся нежно-зеленой листвы сливался с мерным гудением бело-дымчатых струй фонтанов. И казалось, что статуи древнегреческих богов вот-вот оживут и разбредутся по дорожкам, чтобы вдоволь насладиться красотой весенней природы и творений рук человеческих.
Помимо приемов де Голль присутствовал на официальных церемониях. Четыре из них, если он не находился за границей, не пропускал никогда. 8 мая, в ознаменование победы над фашизмом, президент возглавлял празднование у Триумфальной арки. 18 июня, в день своего исторического призыва к французам, он отправлялся на холм Валерьен. 14 июля, в честь главного национального праздника, генерал принимал парад на Елисейских полях. Наконец, 11 ноября он участвовал у Триумфальной арки и памятника Жоржу Клемансо в церемонии, посвященной победе Франции в Первой мировой войне.
В 1960 году на холме Валерьен был открыт мемориальный комплекс, увековечивший память погибших участников движения Сопротивления. В следующем году об этом мемориале выпустили специальную книгу-альбом. Президент республики сам сделал к нему предисловие-посвящение, сочиненное им белым стихом: