Страница 93 из 121
Председателю Совета министров не удалось удалить юродивого старца. Зато старец задумал убрать Председателя Совета министров. Перед поездкой в Киев Распутин заехал в Нижний Новгород и встретился с губернатором А.Н. Хвостовым, зарекомендовавшим себя человеком крайне правых взглядов и состоявшим в Союзе русского народа. Хвостов описывал следующую сцену. Прямо с порога Распутин предложил ему пост министра внутренних дел. Губернатор недоверчиво отнесся к мужику, говорившему от имени царя. Впоследствии он убедился в огромном влиянии старца, но при первой встрече, по словам самого Хвостова, он «на прощание сказал Распутину, что, если бы царю я понадобился, так он сам бы сделал мне это предложение, вызвав меня к себе или подняв об этом вопрос при последнем моем личном докладе, а что рассматривать его, Распутина, как генерал-адъютанта, посланного мне царем с таким поручением, я не могу»[436].
По другим сведениям, нижегородский губернатор был далеко не столь категоричным. Он поинтересовался, как ему могут предлагать пост, который занимает Столыпин. На это Распутин ответил приблизительно следующее: «Эка невидаль! Сегодня Столыпин есть, завтра его не будет». Сговор не состоялся. Старец телеграфировал в царскую резиденцию, что Хвостов «не гож» – молод и горяч. Но на этом связь Хвостова и Распутина не прервалась. Через несколько лет Хвостов занял пост министра внутренних дел благодаря Распутину, а потом вынужден был уйти в отставку также из-за Распутина. Но это уже другая история. Важно то, что примерно за неделю до покушения на Столыпина старец подбирал ему замену.
Более того, Распутин прямо предрекал не только смещение, но и скорую гибель премьер-министра. Националист Шульгин передавал рассказ чиновника, которому довелось сопровождать Распутина на киевских торжествах. Когда мимо Распутина проезжал экипаж Столыпина, «так он, Григорий Ефимович, вдруг затрясся весь… «Смерть за ним! Смерть за ним едет! За Петром, за ним…»[437]. После покушения на Столыпина влияние старца явно усилилось. Хозяйка аристократического салона А.В. Богданович, находившаяся в курсе всех последних сплетен, отмечала в своем дневнике: «Мельком слышала рассказ, что Распутин был у царицы в Киеве, был ею вызван из Петербурга. Боже! Это что-то умопомрачительное! Это поистине кошмарно, что творится вокруг бедного царя. Царь едет в Чернигов, в это время царица принимает Распутина и, того гляди, вызывала этого мужика для совета, как заместить Столыпина, убитого не кем иным, как охраной»[438].
Можно скептически отнестись к пророчеству Распутина. Рассказы о сверхъестественных способностях старца по большей части возникали задним числом. Вряд ли можно согласиться с предположением брата погибшего министра А.А. Столыпина, что душой интриги являлся Распутин и что чуть ли не он лично загипнотизировал Богрова[439]. Однако старец, обычным для него загадочным языком, говорил то, что хотело слышать ближайшее царское окружение. По его предсказаниям можно было судить о настроениях придворных кругов.
Охранка и охранники
О подозрениях в отношении охраны Столыпина говорили многие. Наиболее последовательным обвинителем был один из лидеров октябристов А.И. Гучков. Его интерес к подоплеке покушения был не случайным. Со Столыпиным его связывали дружеские, хотя и не ровные отношения. Весной 1911 г. Гучков демонстративно ушел с поста председателя III Государственной думы в знак протеста против трехдневного роспуска законодательных палат. Он откровенно заявил премьер-министру, что тот совершил политическое харакири.
Убийство Столыпина заставило забыть о всех разногласиях. Возвратившись с похорон, Гучков сказал членам ЦК партии октябристов, что невозможно разобрать, кто убил премьер-министра: революционеры или охранка. Для себя Гучков решил этот вопрос однозначно. На заседании Государственной думы он бросил обвинение в адрес охранников: «Для этой банды существовали только соображения карьеры, интересы личного благосостояния, расчеты корысти. Это были крупные бандиты, «жадной толпою стоящие», но с подкладкой мелких мошенников. И когда они увидели, что их распознали, когда они почувствовали, что им наступают на хвост, что стали остригать их когти, стали проверять их ресторанные счета, то они предоставили событиям идти своим естественным течением»[440]. Лидер октябристов намекал, что жандармы не вмешались в «естественное течение», т.е. не предотвратили покушение. Он не назвал поименно членов банды, но они-то сразу поняли, о ком идет речь. Полковник Спиридович даже потребовал, чтобы начальство разрешило ему вызвать Гучкова на дуэль.
Свое предположение о причастности охраны и ее высокопоставленных покровителей Гучков повторил два десятилетия спустя в эмиграции. Тяжелобольным он диктовал последние воспоминания: «До сих пор я склонен думать, что убийство Столыпина произошло, во всяком случае, при попустительстве высокопоставленных лиц. Не знали, как отделаться от Столыпина. Просто удалить его без серьезного повода не решались… Между тем врагов у Столыпина среди чиновников и придворных было много. А тут еще он назначил ревизию секретных фондов Департамента полиции. Так как революционеры в это время пытались организовать ряд покушений на его жизнь, то и решили не мешать»[441].
Далеко не вся эмиграция разделяла выводы Гучкова. Уже в 80-х гг. А. Серебренников, собравший материалы о киевском покушении, указывал на политическую окраску этой версии: «Леволиберальная оппозиция выдвинула ложное фактически, но для пропаганды эффективное решение «загадки Богрова», будто бы убить Столыпина ему, Богрову, поручила охранка, выполняя, в свою очередь, задание то ли придворных кругов, то ли самого царя»[442]. Эта оценка отчасти справедлива, хотя Гучкова нельзя отнести к левым либералам.
Версия о причастности жандармов к организации покушения длительное время не находила отклика в советской историографии. Струмилло называл ее «обывательской». Впервые о ней серьезно заговорил А.Я. Аврех. Он оговорился, что в пользу данной гипотезы говорят только косвенные улики, но в то же время считал совершенно ясным, что «матерые жандармские волки» сразу раскусили неуклюжую уловку Богрова. «Гениальным полицейским нюхом Курлов и К° учуяли, что неожиданный приход Богрова является тем неповторимым случаем, который могут упустить только дураки и растяпы. Они отлично знали, что предвосхищают желание двора и камарильи избавиться от Столыпина. Риск, конечно, был, но игра стоила свеч»[443].
Интригующая гипотеза проникла в художественную литературу. Фантазия писателя В. Понизовского воссоздавала мысли и диалоги персонажей киевской трагедии. В его романе дворцовый комендант В.А. Дедюлин намекает П.Г. Курлову, что кроме Столыпина есть люди, более достойные поста министра внутренних дел. Курлов организует убийство, но дворцовый комендант делает вид, что ничего не обещал: «У Павла Григорьевича перед глазами поплыли круги: «Обмишурили! Использовали и предали!»[444]
Еще круче сюжет в книге В.М. Жухрая. На необходимость устранения премьер-министра намекает сам Николай II. Полковник Спиридович решает воспользоваться тем, что Муравьев и Богров готовят террористический акт. По ходу дела он велит Кулябко убить Муравьева, а сам изготавливает фальшивые материалы о службе Богрова в охранном отделении: «Ведь в качестве тайного агента Богрова можно будет допустить во все охраняемые места!»[445] Но загвоздка в том, что секретным агентам как раз запрещался доступ в подобные места. Впрочем, в данном случае, когда автор выдумывает не только диалоги, но и документы, серьезную дискуссию вести не приходится.
436
Из воспоминаний А.Н. Хвостова // Голос минувшего. 1923. № 2. С. 162.
437
Шульгин В.В. Дни. Белград, 1925. С. 75.
438
Богданович А.В. Три последних самодержца. Дневник. М., 1990. С. 499 – 500.
439
Г. Токмаков приводит эту версию, но отмечает, что не имеется сведений о контактах Богрова с Распутиным.
440
Государственная дума. 3 созыв. Стенографические отчеты. Ч. 1. СПб., 1911. С. 32 – 33.
441
Из воспоминаний А.И. Гучкова // Новый журнал. 1986. № 161. С. 185 – 186.
442
Убийство Столыпина. Свидетельства и документы. С. 4.
443
Аврех А.Я. Столыпин и III Дума. М., 1968. С. 406.
444
Понизовский В. Не погаси огонь… М., 1981. С. 332.
445
Жухрай Б. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы. М., 1991. С. 169.