Страница 3 из 51
Когда я заканчиваю говорить с туалетом совершенно разумным способом, я выхожу и вижу то, что мне не нравится – Кайла снова внизу. Но парни оставили её в покое. Все, кроме одного. Или скорее это один парень, которого она не оставляет в покое.
– О-обычно я не вижу тебя на таких вечеринках, – Кайла заикается никому иному, как самому Джеку. Он посмеивается.
– Нет. Мне не нравится крутиться в грязи. Сегодня исключение. – Он осматривает комнату, его губы изгибаются. – А тебе, я смотрю, нравится.
– Ч-что? Нет, я имею в виду, я просто подруга Эйвери. Она заставила меня прийти. Мне даже не нравятся эти вечеринки...
– У тебя невнятная речь и ты запинаешься. Ты едва контролируешь свое тело. Если тебе приходится так напиваться, чтобы получить удовольствие от вечеринки, на которую тебя заставили прийти друзья, то ты идиотка, которая неправильно выбирает друзей.
Выражение лица Кайлы становится напряженным, словно её ударили, а затем начинают бежать слезы. Моя кровь закипает – что он, чёрт побери, о себе возомнил?!
– Это н-не то, что я имела в виду, – начинает говорить Кайла.
– Да, точно, ты выглядишь как девушка, что остается с друзьями, которых ненавидит. Возможно, они тоже тебя ненавидят. Должно быть, легко это прятать за всей этой попойкой и брендами.
Слезы Кайлы текут по щекам. Джек вздыхает.
– Ты такая слабохарактерная, всегда плачешь, когда кто-то говорит правду?
Мое сердце быстро бьется в груди. Мои кулаки сжимаются так сильно, что я не чувствую пальцев. Я отпихиваю краснолицего парня, который опять пытается приставать ко мне, и пробираюсь через толпу. Кайла мне не подруга. Здесь у меня нет друзей. Но она в течение четырех секунд была очень мила со мной – правда мила, не то, что сладкий яд пригласи-меня-на-странную-испытательную-вечеринку Эйвери. А четыре секунды даже больше, чем я рассчитывала получить. Это большее, что у меня было за долгое время. Губы Джека изгибаются в насмешке. Скажи это. Скажи еще что-нибудь, красавчик. Я бросаю тебе вызов.
– Ты жалкая.
Так я впервые ударила по лицу Джека Хантера. Когда мой кулак соединяется с его дурацкими высокими скулами, он отшатывается назад. Как только я вижу в ледяных глазах назревающую бурю, у меня появляется чувство, что это не последний раз, когда я его бью.
– Проси прощения у Кайлы, – требую я, и весь дом затихает. Это походит на волну, сначала люди рядом со мной, Кайлой и Джеком замолкают. Затем тишина перемещается, прыгает как блоха, как болезнь, тихая и зловещая и распространяется быстрее, чем картинки кошек на Фэйсбуке. Похоже, вся вечеринка остановилась, замедлилась только, чтобы посмотреть, что сделает Джек. Они хотят шоу. Они похожи на стаю безжалостных маленьких гиен, а я только что укусила льва. Возможно, Джек тоже чувствует эту атмосферу, потому что когда отходит от шока, он внимательно осматривается, как будто просчитывает следующий шаг, а затем фокусирует на мне такой холодный взгляд, что он, возможно, смог бы заморозить лаву.
– Судя по выражению твоего лица, – я скрещиваю руки и пристально смотрю на него. – Для тебя в новинку получить из-за того, что ты задница.
Он прикасается к своему носу, капелька крови стекает к его рту. Он медленно слизывает её с большого пальца, а потом с губ. Лицо Кайлы бледное и застывшее как у манекена. Глухой рёв музыки и басовые удары – единственное, что осмеливается прервать натянутую тишину ожидания. Джек не говорит. Так что это делаю я.
– Позволь мне выразится проще, чтобы ты понял, – произношу я чрезвычайно медленно. – Извинись перед Кайлой за то, что сказал, а то я заставлю тебя истекать кровью еще больше.
Кто-то в толпе хихикает. Люди начинают перешептываться. Мне наплевать, что они думают и что я провалила этот дурацкий тест вечеринки – мне важно только, чтобы он извинился перед Кайлой. Он ранил её сильнее, чем думает.
– Почему ты так сильно желаешь защитить девочку, которую даже не знаешь? – Наконец спрашивает Джек глубоким голосом, придав ему мрачный смертельный тембр. – Поправь меня, если я ошибаюсь, но разве ты не новенькая? Это объяснило бы твое невежество. Во Флориде есть школы? Или ты училась у крокодилов и деревенщин?
По комнате проносится коллективный вздох. Мои щеки краснеют, но я не позволю этому остановить меня. Я слышала оскорбления и похуже. Это ничто. Я насмехаюсь.
– Я не могу просто стоять и наблюдать, как маленький высокомерный придурок разбивает сердце девочки. Это не в моем стиле.
Теперь толпа вздыхает намного громче. Я чувствую жар гордости, расцветающей в груди. Руки и лицо горят, и я трясусь, но я не буду это показывать. Я не позволю ему победить. Я не отступлю. В старой школе, во Флориде, я имела дело с дюжинами таких как он – маменькими сынками. Они все одинаковы – мы обмениваемся ругательствами до тех пор, пока я не опозорю его перед всеми так сильно, что он не сможет ответить. Это самый лучший способ справиться с ним. Я добьюсь справедливости для Кайлы.
Но всё происходит не так. Он не отвечает. Он наклоняется через мое плечо для нокаута, его губы так близко, что я чувствую его горячее дыхание на мочке уха.
– Потому что это произошло с тобой, не так ли?
Мое дыхание сбивается. Я пытаюсь скрыть это, но отступаю, и когда Джек видит это, он смеется. Его смех недружелюбный и холодный, как будто ломающаяся на две части замороженная вещь. Он поднимает руки вверх, будто бы прощается с комнатой, и уходит через дверь, в которую пришел, растворяясь на ночной лужайке, уставленной плохо припаркованными машинами.
В доме снова начинаются разговоры. Люди смеются, танцуют и снова пьют, целуются взасос у стен. Жар и лед одновременно переливаются по моим венам, вперед и назад. Мое сердце сжимается, словно налитое свинцом, и я не могу дышать. Кайла кладет руку на мое плечо.
– Ты в порядке, Айсис?
Как он узнал? Неужели он смог так легко прочитать меня? Да, то же самое произошло со мной. Парень разбил мое сердце – нет – больше, чем просто разбил. Он разбил мою душу, мое сердце и мою личность. Через три года, девять недель и пятьдесят один день я должна быть в состоянии скрыть это лучше. Как он мог узнать?
Все смотрят. Я не могу сбежать через дверь, он ушел через нее, если последую за ним, меня не правильно поймут. Я не могу пойти наверх, чтобы остаться одной, иначе они решат, что он выиграл. Выиграл что? Я не уверена, но сопротивление, которое произошло между нами, похоже на лихорадку – неприятный жар, который невозможно проигнорировать. Он разорвал мою незаживающую рану. Я хочу уйти, заползти в какое-нибудь тихое место и залечить её, но я не могу. Ребята, может быть, и вернулись к вечеринке, но также продолжают наблюдать за мной. Они хотят подтверждения того, что именно произошло, так что мой следующий шаг будет определяющим.
Он использовал как оружие самое личное.
Он расковырял рану, о которой я больше никогда не хотела думать, ту, из-за которой я переехала сюда, сбежала.
– Он поцеловал меня! – сообщаю я громко Кайле. – Это было отвратительно! Только язык и никакого умения!
Глаза Кайлы расширяются. Мои слова возвращаются ко мне эхом, через музыку, отрывками голосов: «Поцеловал. Новая девочка. Джек Хантер. Ледяной Принц поцеловал Новую Девочку». Пока все перешептываются, я хватаю Кайлу за руку и тяну на кухню. Она дрожит. Я кладу свои руки ей на плечи и смотрю в глаза.
– Ты… ты и он, – начинает она.
– Ничего не сделали, – бормочу я. – Клянусь тебе. Я это сказала, чтобы он выглядел плохо.
Её глаза моментально вспыхивают, затем тускнеют, и от этого мне очень грустно, злость утихает. Он всё еще ей нравится, даже после того, как назвал её жалкой перед всеми. Из-за нее мне становится плохо, потому что я хорошо понимаю Кайлу. Я раньше была на её месте, вот почему чувствую себя так чертовски плохо.
– Не могу поверить, что ты действительно ударила его! – говорит Кайла. – Ты сумасшедшая!
– Ты сумасшедшая, если тебе нравится такой парень как он, – вздыхаю я. – Разве мама не предупреждала тебя держаться подальше от диких кобелей?