Страница 9 из 14
Снаряды же первого залпа германо-турецкого крейсера упали с недолетом в 3 кабельтовых, а второй залп вообще дал перелет, но вот снаряды третьего залпа упали прямо по курсу «Евстафия».
Флагманский линкор командующего Черноморским флотом Эбергарда вошел в громадные водяные столбы от падений 11-дюймовых снарядов, на время совершенно скрывшись из вида. На корабль обрушивались циклопические водные потоки; дальномеры с залитыми стеклами не могли «брать расстояние» до неприятеля, а адмирал Эбергард и все бывшие с ним в носовой рубке «Евстафия» были облиты водой.
Корпус линкора испытывал столь сильные сотрясения, что командующий флотом несколько раз отправлял вниз старшего офицера справиться, не получил ли корабль пробоины. После одного из близких взрывов людям в носовых отделениях «Евстафия» показалось, что неприятельский снаряд попал в борт, но не пробил броню.
Мощный гидродинамический удар выбил две заклепки внутреннего борта, и возникла небольшая течь из бортовой цистерны, тотчас, впрочем, ликвидированная при помощи деревянных пробок. Ход боя, пока не давшего перевеса ни одной из сторон, переломил «Пантелеймон», который около 08 час 05 мин поравнялся с «Ростиславом».
Решительный командир «Пантелеймона» капитан 1-го ранга Митрофан Иванович Каськов, намереваясь занять свое — третье — место в строю, начал обгон «Трех Святителей». Не окончив маневра и не включившись в централизованную стрельбу 1-й бригады, Каськов приказал открыть огонь по германскому дредноуту с предельной дистанции.
Старший артиллерист «Пантелеймона» лейтенант Владимир Гаврилович Мальчиковский вторым залпом накрыл «Гебена», поразив неприятельский крейсер в среднюю часть корпуса ниже ватерлинии. Снаряд разорвался у нижней кромки броневого пояса, вызвав затопление бортового коридора и выведя из строя второе 150-мм орудие левого борта.
В 8 час 14 мин адмирал Эбергард распорядился увеличить ход до 12 узлов и подвернул вправо, приведя неприятеля на курсовой угол 75 градусов правого борта. Командующий флотом начал сокращать дистанцию, намереваясь поставить неприятеля под сосредоточенный «действительный» огонь всей линейной дивизии и, кроме того, уменьшить угол падения вражеских снарядов.
Корпус «Гебена» дважды содрогнулся от 12-дюймовых снарядов. Первый попал в бак и проник в жилую палубу, не вызвав, однако, пожара. Второй разбил ящик для противоторпедных сетей, одна из которых свесилась за борт. Командир «Гебена» намеревался оттянуть русский флот как можно дальше от Босфора, а затем, пользуясь 10-узловым преимуществом в скорости, прорваться в пролив. До половины первого противники двигались в северном направлении, после чего «Гебен», а вслед за ним и русский флот, повернули на восток.
Надежды адмирала Эбергарда на то, что полученные в бою повреждения не позволят неприятельскому крейсеру развить полный ход, оказались — увы — тщетными.
Около 15 часов «Гебен» скрылся из вида… Подводная лодка «Тюлень» не смогла помешать возвращению «Гебена» в Босфор. Из-за неполадок в двигателе лодке старшего лейтенанта Бачманова еще накануне пришлось оставить позицию в предпроливной зоне, а вызванная на смену «Нерпа» под командованием начальника школы подводного плавания в Балаклаве, старшего лейтенанта Бориса Всеволодовича Соловьева, к месту событий опоздала.
За бой 10 мая многие офицеры и матросы получили заслуженные награды. Андрею Августовичу Эбергарду, за которым среди моряков-черноморцев окончательно утвердилась репутация «счастливого адмирала», государь пожаловал боевую награду — мечи к ордену Св. Владимира 2-й степени. Особенно щедро наградили экипаж «Пантелеймона»: командир корабля капитан 1-го ранга Митрофан Иванович Каськов стал кавалером Георгиевского оружия с надписью «За храбрость»…
15 декабря 1917 года герой боя с «Гебеном» был расстрелян в качестве заложника большевиками на Малаховом кургане в Севастополе…
Глава четвертая
Войны Черного моря…
История шпионажа и диверсий германского Генерального штаба на Черноморском театре военных действий обогатилась новой страницей успеха в случае с таинственной для многих гибелью линкора «Императрица Мария». Линейный корабль «Императрица Мария» строился на русском судостроительном заводе в городе Николаеве Херсонской губернии.
23 июня 1915 года был отдан приказ о выводе «Императрицы Марии» из николаевского порта в море. 24 июня с утра вся команда линкора приступила к выводу корабля, и только к ночи вывели его за Споек — место, где реки Буг и Ингул сливаются в один широкий рукав. С этого места «Императрица Мария» пошла под своими машинами в сопровождении двух буксирных пароходов. Но без катастрофы дело не обошлось. «Императрица Мария» села на мель. Всю ночь работали буксирные пароходы, и только 25 июня линкор был снят с мели, а 26-го к вечеру «Императрица Мария» подошла к крепости Очаков. В Очакове заночевали и погрузили 246 тонн угля. 27 июня были даны пробные залпы из двенадцатидюймовых орудий. Простояли еще одну ночь и утром вышли по направлению к Одессе. В одесской гавани корабль взял еще 820 тонн угля и 30 июня вышел в море.
У Севастополя «Императрицу Марию» встретила вся Черноморская эскадра, и величайший дредноут вместе со всей эскадрой торжественно вошел в севастопольскую бухту. Это было большое событие для Черноморского флота, ибо Черное море еще не знало таких подобных судов. Водоизмещение дредноута определялось в 23 600 тонн. Скорость корабля 22¾ узла, иначе говоря, 22¾ морских мили в час или около 40 километров. Но таким ходом корабль мог идти не больше 2 часов, — после этого машинная команда и кочегары начинали сдавать, и скорость корабля понижалась до 18 узлов.
За один прием «Императрица Мария» могла взять на себя 1970 тонн угля и 600 тонн нефти. Всего этого топлива для «Императрицы Марии» хватало на восемь суток похода при скорости 18 узлов. Команда корабля — 1260 человек вместе с офицерами. По утвержденной 11 января 1915 года комплектации военного времени в команду «Императрицы Марии» назначалось 30 кондукторов и 1135 нижних чинов (из них 194 сверхсрочнослужащих), которые объединялись в восемь корабельных рот.
В апреле — июле новыми приказами командующего флотом добавили еще 50 человек, а число офицеров довели до 33 чел. Корабль имел 250 водонепроницаемых переборок. В четырех его башнях помещалось 12 орудий: по три 12-дюймовых орудия на каждой башне; 20 орудий 130-мм — по бортам. Кроме того, на каждой из четырех башен находилось по одному 75-мм орудию для обстрела неприятельских аэропланов и два минных аппарата — для неприятельских судов.
6 августа 1915 года линкор «Императрица Мария» вышел в море для испытаний артиллерии противоминного калибра. На борту находился сам командующий Черноморским флотом Эбергард. Стрельба из 130-мм орудий велась на ходу 15–18 узлов и закончилась успешно.
13 августа приемная комиссия собралась на борту линкора для испытаний механизмов. Линкор снялся с бочки и вышел в море. Линкор совершал галсы между мысом Ай-Тодор и горой Аю-Даг, на расстоянии 5–7 миль от берега на глубокой воде.
В 7 часов вечера испытания механизмов на полный ход были закончены, и 15 августа в 10 часов утра линкор возвратился в Севастополь. Комиссия отметила, что в течение 50 часов непрерывной работы главные и вспомогательные механизмы действовали удовлетворительно, и комиссия нашла возможным принять их в казну. В период с 19 по 25 августа комиссия приняла в казну торпедные аппараты, все системы корабля, водоотливные средства и шпилевые устройства.
Сведения о выходе «Бреслау» для новой диверсии у Новороссийска были получены 9 июля, и новый командующий Черноморским флотом (с 28 июня 1916 года) вице-адмирал Александр Васильевич Колчак сразу же вышел в море на флагмане «Императрица Мария». Все складывалось как нельзя лучше. Курс и время выхода Бреслау были известны, точка перехвата рассчитана без ошибки. Гидросамолеты, провожавшие линкор, удачно отбомбили караулившую ее выход подводную лодку UB-7, не дав ей выйти в атаку, эсминцы, шедшие впереди «Императрицы Марии», в намеченной точке перехватили «Бреслау» и связали его боем. Охота развернулась по всем законам жанра. Эсминцы упорно прижимали пытающийся уйти германский крейсер к берегу, «Кагул» неотступно висел на хвосте, пугая немцев своими, правда, не долетавшими залпами. «Императрице Марии», развившей полную скорость, оставалось лишь выбрать момент для верного залпа. Эсминцы не были готовы взять на себя корректировку огня «Императрице Марии», а на линкоре берегли снаряды сокращенного боекомплекта носовой башни, не рискуя бросать их наугад в ту дымовую завесу, которой «Бреслау» заботливо окутывался при особенно опасных падениях снарядов вблизи себя.