Гордость Павлина

— Мы что, собираемся здесь остаться? — спросила я.

— Это хоть какое-то укрытие. У нас ведь нет ничего, чтобы раскинуть лагерь.

— Может быть, поехать дальше?

— Тридцать миль? Лошадям нужен отдых. Мы останемся здесь до рассвета. Давай посмотрим, нет ли здесь чего-нибудь, что нам может пригодиться. Сейчас исследуем, но будь осторожна.

Я сказала:

— Я нашла ящик, может быть в нем есть что-нибудь.

Мы пошли по остаткам пола, и моя нога наткнулась на какой-то предмет. Я наклонилась и подобрала полуобгоревшую свечу. Джосс взял ее у меня и сказал:

— Кто-то был здесь недавно и так же, как мы, остался на ночь.

Он вынул спички из кармана и зажег свечу. Он высоко поднял ее, и при слабом свете это место показалось мне еще более зловещим. Его лицо также стало другим. Глаза потемнели, а загорелое лицо побледнело, в нем появилось что-то загадочное. Я отметила, что большие уши придают ему сходство с сатиром. По блеску его глаз я поняла, что сложившаяся ситуация в какой-то мере доставляет ему удовольствие. Это еще больше обеспокоило меня.

— Как удачно, что мы нашли свечу, — сказала я.

— Интересно, кто оставил ее. Должно быть, бродяга.

— А почему это не может быть такой же путешественник, как мы?

— Конечно, может быть.

Он постучал по ремню с пистолетом.

— Теперь ты видишь, что предусмотрительность необходима. Не тревожься! Ты ведь не одна.

Он смотрел мне в лицо, и мне почему-то казалось, что ему хочется испугать меня.

— В этом сундучке что-то есть, — сказала я.

Он открыл его и, высоко подняв свечу, заглянул внутрь.

— О, смотри, тонкая подстилка. Огонь не тронул ее. Вот это находка! Мы можем расстелить ее на полу.

Он вынул ее и понюхал.

— Пахнет дымом.

Я подошла и взяла тонкое одеяло.

— Как вы думаете, им пользовался тот, кто оставил свечу?

— Откуда мне знать? Но мы не можем позволить себе привередничать. Нам оно пригодится.

Под одеялом в коробке я увидела книгу, похожую на книгу записей. Я открыла ее и прочла: «Усадьба Трентов, 1875. Эта книга принадлежит Джеймсу и Этель Трент. Они уехали из Англии в 1873 году и поселились в этом доме, который они назвали усадьбой Трентов». Я вновь представила себе, как они оставили дом, полные надежды, и поселились в этом безлюдном месте. Перевернув страницу, я увидела, что книгу использовали для записи тех, кто здесь останавливался.

В одной колонке ставили дату, в другой имя и другие комментарии. Там встречались такие замечания: «Спасибо, Джеймс и Этель. Все было хорошо», «Почти как дома», «Мой третий приезд. Это говорит за себя». Эта книга сделала Джеймса и Этель реальными людьми, и я надеялась всем сердцем, что они спасли хоть что-нибудь из своего имущества.

Джосс заглянул через мое плечо.

— О, я вижу книгу записей. Посмотри, когда здесь был последний гость. Это нам поможет определить, когда был пожар.

Я взглянула. Том Бест и Гарри Вокерс останавливались здесь три месяца тому назад.

— Давненько, — сказал Джосс.

— Я все думаю, что же случилось с Джеймсом и Этель Трент?

— Неизвестно. Но теперь нам надо отдохнуть. Не забывай, мы должны быть на ногах с первым проблеском зари.

— И все-таки мне неприятно оставаться здесь.

Он громко засмеялся.

— Здесь можно укрыться. Хоть чуть-чуть. Близко вода и трава для лошадей. Нам повезло. О, я знаю, ты думаешь об удобной постели, но в буше не всегда бывает так, как хочется. Вот, держи свечу.

Он расстелил одеяло на полу. Взял у меня свечу, наклонив ее, капнул воском на пол и прикрепил ее на этом месте.

— Насколько ее хватит, как вы думаете?

— На несколько часов. Нам удивительно повезло, что мы нашли ее.

Я села на одеяло, все еще держа в руках книгу записей. Переворачивая страницы, я небрежно пробегала по именам и замечаниям. И вдруг одно имя остановило меня. «Десмонд Дерхэм, июнь 1879» и замечание: «Я обязательно приеду еще».

— В чем дело? — спросил Джосс.

— Мой отец останавливался здесь. Его имя записано в книге. Мне кажется, люди должны знать правду о том, что он не смог украсть Зеленый луч и камень все это время был у Бена. Надо рассказать, что теперь камень у нас.

— Посмотрим. Это не такой вопрос, который можно быстро решить. От этого зависит очень многое.

Я подумала, что он прав. Будет лучше, если никто не будет знать, что знаменитый опал у нас.

Я снова взглянула на записи и увидела имя Дейвида Кроиссанта.

— Вот еще один человек, которого мы знаем.

Джосс посмотрел.

— Смею сказать, я могу найти много знакомых людей в этой книге. Здесь проезжали все. Мы можем развести костер и вскипятить чай. Думаю, что мы можем посидеть за хозяйским столом, а отдохнуть в одной комнате, как и прошлой ночью. В этих тавернах мало комнат. Они не обслуживают слишком привередливых людей. То кресло было ужасно неудобно. Я сказал себе, что не хотел бы повторить этот печальный эксперимент, и вот собираюсь провести ночь на пахнущем дымом одеяле в сгоревшем доме.

Он растянулся на одеяле во весь рост и смотрел на то, что осталось от крыши, которая при свете свечи напоминала доисторическое чудовище. Сквозь стропила видны были звезды.

Он сказал:

— Это хорошее вступление в новую жизнь. По крайней мере после этого ты будешь готова к чему угодно. Хочешь спать? Вчера была не очень хорошая ночь, правда? А хозяйка уверяла, что кровать такая мягкая и удобная.

Он посадил меня рядом с собой.

— Какое маленькое одеяло, — сказал он.

Я отодвинулась на самый край.

— Ты разочаровываешь меня, Джессика. Я не думал, что тебя так легко напугать. Будь смелее. Готовься к новым испытаниям.

— К каким испытаниям?

— Я женился на тебе не охотнее, чем ты шла за меня. Но мы, два разумных человека, не упустили свой шанс. Брак необходим был нам обоим. Если бы мы не уступили Бену, мы бы все потеряли. Но, если все уже сделано, почему не попытаться сделать этот брак чем-то удобоваримым?

— Конечно, я собираюсь узнать все, что можно, о компании. Мне хочется принимать участие в работе.

— Я говорил не об этом. Ты напугана. И чем? Тем что осталась наедине со своим мужем в сгоревшей гостинице? Не будь ребенком, Джессика. Ты теперь женщина.

— Вы обещали, — закричала я. — Вы говорили, что слишком горды, чтобы…

— От тебя можно с ума сойти!

— Потому что я не поддалась вашим чарам?

— Да, — воскликнул он, — клянусь Богом, я жалею, что…

— Что не отказали Бену. Но вы и сейчас не отказались бы, правда? Вам нужны Оукланд, Павлины и Зеленый луч. Но к несчастью, вы должны были взять и меня как часть этой сделки. Если бы вы могли избавиться от меня, вы были бы довольны. Вы дали мне это понять. Я не такой ребенок, чтобы не видеть этого. Я думаю, что есть еще кто-то, на ком вы хотели бы жениться, кто-то похожий на вас, ожидающий подходящего момента. Думаете, я не понимаю вас? Я размышляю об этом все время, и то, что я узнаю, мне не нравится. Я хочу…

Мне показалось, что я вижу лицо Бена, убеждающего меня: Скажи правду, Джесси, ты хотела бы остаться в Дауэр Хаузе до конца своих дней?

Джосс встал.

— Я пойду посмотреть, в порядке ли лошади, — сказал он и вышел.

Меня мучило чувство одиночества. Я не нужна ему. Он обидел меня. Ему было бы гораздо удобнее, если бы меня здесь не было. Он хотел быть свободным, ничего не теряя при этом. Мне слышался его голос: «Это страна, где жизнь человека ничего не стоит».

Здесь бродят преступники. Как просто ему было бы убить меня. Он нашел бы сотню причин для оправдания.

«Я пошел к лошадям… — слышала я его объяснения. — Когда я вернулся, она была мертва… задушена… убита. Вокруг много преступников… Кое-что из драгоценностей исчезло, и у нас было немного денег…» Или: «Она не привыкла ездить по бушу. Я учил ее в Англии верховой езде, но там все иначе. Ее сбросила лошадь, и я увидел, что у нее сломана шея… поэтому я похоронил ее недалеко от сгоревшей гостиницы…»