Страница 9 из 62
Ачилов укоризненно проворчал:
— Я официальное лицо и не хочу вести себя со свидетелем по-приятельски.
Худайберды вошел с чайником в руках. Выключив телевизор и бросив каждому по подушке, прилег на кошму и склонил голову, как бы спрашивая: «С чем пожаловали?»
Хаиткулы кивнул участковому, и тот поведал о цели их визита, а также представил следователей. Выслушав капитана, Ялкабов вздохнул:
— Значит, опять за старое взялись?
— За старое, — подтвердил Хаиткулы. — И думаем распутать клубок… Говорят, между вами и Бекджаном была крепкая дружба. Если это правда, то мы надеемся получить от вас важные сведения… Вы устали после долгой дороги, но, не обессудьте, дело срочное.
После краткого раздумья Худайберды достал из-под кровати покрытый пылью фотоальбом и, обтерев его рукавом, положил перед инспектором. Палта Ачилович придвинулся к нему, и Хаиткулы открыл первую страницу. Участковый тем временем вышел из комнаты.
Почти все фотографии в альбоме были связаны со школьными годами хозяина дома. На множестве групповых снимков Бекджан и Худайберды сидели неизменно вместе. Они были сняты и вдвоем. Хаиткулы расспрашивал, когда и где была сделана фотография, кто изображен на ней. Пролистав почти весь альбом, следователь усмехнулся:
— Вы водили дружбу только с парнями, на карточках нет девушек.
Худайберды пожал плечами, ничего не ответив. Следователь перевернул еще страницу и убедился, что поспешил с выводами. Последние листы альбома были обклеены фотографиями девушек, снятых в одиночку или вдвоем.
Палта Ачилович со вздохом взглянул на Ялкабова:
— Где моя молодость?! Каждая из этих девушек достойна быть хозяйкой дома. С такими не десять, а все сто лет учиться можно.
— Думаю, они и стали хозяйками, — успокоил его Хаиткулы.
Худайберды неприязненно глянул на Ачилова, но опять промолчал.
— Это все ваши одноклассницы, или среди них есть и другие? — строго спросил Палта Ачилович.
Худайберды передернул плечами:
— Да, школьницы. Вот снимок нашего выпуска.
— Верю, верю… Но хочу выяснить все до мелочи, — добавил Ачилов — он уже приготовился «изловить» Ялкабова. Не нравился ему этот неприятный малый, наверное, он виновник гибели Бекджана.
Худайберды тоже почувствовал антипатию к Палте Ачиловичу. Он подумал, что главная опасность исходит от него, а не от доброжелательного молодого следователя.
Хаиткулы мягко начал:
— Погодите, погодите! Хотелось бы узнать, кого из девушек любил Бекджан? Или хотя бы какую из всех он предпочитал другим? Не торопитесь, Худайберды, припомните хорошенько! Прошло столько лет…
— Да, да, — поддержал Ачилов. — Ты друг, он от тебя ничего не скрывал.
Вместо ответа Ялкабов покачал головой и прищелкнул языком в знак отрицания.
— Отказываешься давать показания?! — побагровел Палта Ачилович. — Мы не попугаи, чтобы изъясняться на таком языке. Хоть и расстелен достархан, но у нас не застольная беседа, а официальный допрос!
Ялкабов привстал на колена и, не глядя ни на кого, проворчал:
— Бекджан относился к любви не так, как вы полагаете. Свои чувства он хранил про себя и никому не поверял. Что имел, унес с собой.
— Я сравнил фотографии с групповым снимком. С вами учились восемь девушек, не так ли? — спросил Палта Ачилович.
Худайберды кивнул.
— Так, так. — Ачилов побарабанил пальцами по обложке альбома. — Тут карточки семи девушек, не хватает еще одной… А она была. — И следователь показал на белое пятно, обведенное орнаментом.
Ялкабов беспокойно взглянул на гостей.
— Ловить меня пришли? Не нашли преступника, хотите вместо него меня?..
Палта Ачилович, обрадовавшись, что удалось вывести собеседника из равновесия, настаивал:
— Так чья же это фотография? Не молчите! Молчание вам скорее во вред, чем на пользу.
Худайберды глубоко вздохнул:
— Тут был мой портрет… Товарищи увидели мою карточку среди снимков девушек и стали смеяться. Вот я и вырвал…
— А может быть, тут был снимок Бекджана? — лукаво спросил Ачилов.
Лицо Ялкабова потемнело. Он молча выхватил альбом из рук следователя и принялся нервно листать его. Палта Ачилович, не обращая внимания на возбуждение Худайберды, снова заговорил:
— Нам известно, что в последнее время вы с Бекджаном не дружили, даже не встречались. Из-за чего поссорились?
Худайберды вырвал из альбома какую-то фотографию и бросил ее перед следователями:
— Читайте!
Палта Ачилович прочел надпись на обороте карточки: «С пожеланиями быть верными друг другу до конца. Бекджан. 2.III.1958 г.».
— Это была паша последняя встреча! — вызывающе крикнул Ялкабов.
— А на следующий день Бекджан исчез?
— Да…
— Э-хе-хе! — торжествующе произнес Ачилов. — Вы делаете вид, что кое-что забыли. Раньше вы утверждали, что видели Бекджана в тот вечер, когда он исчез. Так?
— Одно дело встреча, а другое дело — обмен приветствиями на дороге, — мрачно отозвался Ялкабов.
— Значит, накануне его исчезновения вы встретились? — не удержался Хаиткулы. — О чем же беседовали?
Слушая объяснения Ялкабова, инспектор разглядывал надписи на оборотных сторонах фотографий. На всех снимках Бекджана стояло: «От Бекджана Худайберды» или «Другу Худайберды». Отсутствие на последней карточке имени Ялкабова и особенно смысл написанного насторожили Хаиткулы.
По словам Худайберды выходило, что накануне гибели Бекджана они встретились у правления колхоза. Бекджан повел его к себе домой, где и отдал Ялкабову на память фотографию.
Выходило, что Худайберды сам расставлял себе ловушки. Когда ашхабадский инспектор беседовал с матерью Бекджана, он интересовался, кто был у них незадолго до исчезновения сына. Мать уверенно сказала, что никто не приходил.
Следователи попросили разрешения взять с собой альбом и пригласили Худайберды явиться на другой день в гостиницу для подписания протокола.
В это время из комнаты матери Ялкабова вышел Пиримкулы Абдуллаев, и, попрощавшись с Худайберды, все трое отправились со двора.
Участковый рассказал: мать Худайберды поклялась на Коране, что Бекджан не стал бывать у них в доме с женитьбой Ялкабова. Больше того, он не был даже на свадьбе. Если учесть все добытые сведения и анонимное письмо, которое указывало на Худайберды как на убийцу, то можно было с уверенностью сказать, что дело близится к завершению.
Посовещавшись с участием Абдуллаева, следователи решили прежде всего выяснить несколько вопросов. Нужно было узнать, кто автор письма и каковы его цели. Если он хотел помочь следствию, то на каких фактах он основывался? Почему Худайберды дает ложные показания? Была ли необходимость приглашать Гуйч-агу, чтобы зарезать барана, или это был повод для того, чтобы оставить Бекджана одного? Кем сделана надпись на обороте фотографии, и если Бекджаном, то кому она адресована? Кроме этого, необходимо было выяснить судьбу Назли, дочери Най-мираба, — несостоявшейся жены Ялкабова.
На ближайшие дни работу распределили так: Палта Ачилович и участковый должны разыскать автора анонимки и решить вопрос, была ли у Ялкабова необходимость обращаться к Гуйч-аге; Хаиткулы же должен был слетать в Ашхабад для проведения графической экспертизы и выяснения некоторых побочных обстоятельств дела.
Инспектор тут же позвонил начальнику Керкинского райотдела внутренних дел и попросил забронировать билет на самолет. Потом, оставив Ачилова в гостинице, поехал на мотоцикле с участковым разыскивать Най-мираба.
Объездив полсела, они наконец увидели его на улице. Он стоял возле трактора и весело беседовал с высунувшимся из кабины трактористом. Хаиткулы предложил старику занять место в коляске и, когда тот уселся, оказал:
— Надо поговорить, яшулы.
— Так поедем ко мне.
Когда следователь начал разговор о Худайберды и его отношениях с дочерью Най-мираба — Назли, вислые усы старика опустились еще ниже, и лицо его сразу побледнело.
— Уф-ф. — Мираб тяжко вздохнул и, взяв со стола лепешку, стал крошить ее. — Вы растревожили старую рану… опять о дочери…