Выживатель

– Привет всем, – крикнул он, подводя свою лодку к нашей. – Итак, я за вами!

– За нами? – спросила жена.

– За вами, Джанин, за вами, – Майк улыбнулся во все тридцать два вставных, белозубо и неотразимо. – Мы с вашим мужем немного переписывались в Интернете, потом перебалтывались по радио, и я решил попробовать вас здесь застать.

Вообще-то жену зовут не Джанин, а Янина, она полька, хоть познакомились мы в Москве, но в местном англоязычном окружении она превратилась в Джанин, даже я к этому постепенно привык. Сейчас, наверное, удивился бы, если ее кто-то назвал бы правильным именем. Хотя я называю, изредка. Могу даже Джанин назвать, но уже с долей ехидства.

«Шутник» Майка пришвартовался рядом, и после недолгой возни и суеты он сам перебрался к нам, не отказавшись от кофе, пусть и растворимого – запас нормального уже закончился, когда сидишь на лодке безвылазно, кофе расходуется в диком темпе. Я заметил револьвер у него за поясом, показал на него, спросил:

– Пришлось использовать?

– Да, пришлось. – Майк помолчал, подбирая слова. – Очень много плохого там, – кивнул он куда-то туда, где должны были угадываться очертания гибралтарской Скалы. – Гибралтарский полк сначала призвал резервистов, а потом весь гарнизон базы сошел с ума в полном составе. С резервистами. Улицы забиты психами, причем даже вооруженными. Мне кажется, что в Гибралтаре уже никого не осталось, только эти сумасшедшие и трупы. Дэннис, мне кажется бредом, но… они едят трупы, ты видел?

Жена побледнела и отставила чашку.

– Я догадывался, – кивнул я, вспомнив перемазанные кровью лицо и руки подростка. – Что с ними?

– Откуда мне знать? – Майк пожал плечами. – Меня дважды попытались убить на пирсе, я с трудом отбился. – Он похлопал по обрезиненной рукоятке револьвера. – У вас есть планы? У меня есть, – добавил он, не дожидаясь встречного вопроса.

– Какие?

– Мне надо забрать сына из Портсмута.

Ну да, сам Майк из Портсмута, и сын у него в Англии, это я знаю хорошо. Работает, к слову, в компании «Агуста-Вестлэнд», которая вертолеты строит, он инженер. И еще он яхтсмен, как и отец, и отец Майка, к слову, тоже был яхтсменом, это у них наследственное. А сейчас, как оказалось, еще и спасительное.

– Он как?

– Мы говорили вчера вечером, связь еще была. Он по-прежнему сидит на лодке посреди озера Фэрхам. Это на самом деле залив, – добавил он, – с моря легко подойти. Я уговорил его подождать с прививкой и теперь должен поблагодарить тебя за то, что ты уговорил подождать меня. Дэннис, ты меня, наверное, спас.

Ну да, выходит, что спас. А меня, опять же выходит, спас Рэй. А ведь я вполне мог собрать всю семью в машину, поехать в госпиталь «Кирон», в котором мы обычно и бываем, случись заболеть, и там бы привились. Даже как-то думать об этом… не хочется.

– Вспомнился анекдот про излеченного параноика, которого застрелили в дверях психушки сразу после выписки, – довольно невесело усмехнулся я. – Ты приглашаешь нас присоединиться к походу?

– У вас другие планы? Есть вообще какие-то планы?

Не было у нас планов до его появления. А теперь есть. Когда у нас есть сам Майк с его опытом океанских походов, и есть, наверное, его сын, который тоже много где ходил. Как только они возникли – появились и планы.

Вообще-то общность интересов решает многое. Мы сошлись с Майком на почве того, что оба любим пострелять – и в результате нас уже два вооруженных и умеющих стрелять человека. Он приохотил меня к парусам – и теперь мы можем даже собрать экипаж. И яхты у нас есть, те самые, которые не требуют заправки и могут идти куда угодно, хоть и медленно. Интересно, а что бы мы сейчас делали, если бы нас объединила, скажем, любовь к авангардному балету? Я не очень хорошо знаю, что это такое, но наверняка любовь к нему тоже способна объединять людей. Танцевали бы?

– Я знаю, где мы можем быть в безопасности, – сказал я. – Но мне одному туда не добраться.

– Куда?

– На Кюрасао, насколько я понимаю.

Повисла пауза, Майк явно пытался оценить мое душевное здоровье.

– На Кюрасао? – Он все же был явно несколько шокирован. – Там-то что может быть такого, что вдруг стало безопасно? Я был на Кюрасао, давно, правда, но был. Там безалаберные люди и самый большой в мире бордель под открытым небом почти что на выезде из аэропорта. Я что-то пропустил?

При этих словах Янина посмотрела на меня с подозрением, да и сын как-то явно заинтересовался.

– За борделем? Очень возможно, – усмехнулся я. – Туда уехало много вооруженных людей, которым запретили делать прививки. И я многих там знаю. Кого-то лучше, кого-то хуже, но знаю. Почему именно туда – не скажу, но к этому явно готовились.

Майк задумался, потом пожал плечами и просто сказал:

– Тогда нам нужна лодка побольше. На этих будет тесно, и вообще в океане большая яхта лучше маленькой.

– А у нас маленькая? – тут уже удивилась жена.

– Смотря с чем сравнивать, – усмехнулся Майк. – Перед тем как все это началось, в Пуэрто-Банус зашла «Пола Роса», она там часто стоит.

– И это…

– Семьдесят восемь футов. Шесть гостей плюс двое членов экипажа. Хватит места на всех, включая Шивонн.

– Кого? – не понял я.

– Девушку сына, он же там не один на лодке. Ее зовут Шивонн, она наполовину ирландка и наполовину испанка, поэтому твердо уверена, что с таким сочетанием ее не возьмут замуж. Они здесь познакомились.

– Странное имя.

– Старинное ирландское. А так да, редкое.

Интересно, я без Майка бы решился отправиться на Кюрасао? Наверное. Потому что мне ничего другого не остается, мне туда надо. Но с Майком я туда почти точно доберусь, как мне кажется.

– Так что мы решаем?

– Я согласен, – сразу ответил Майк.

Ну да, так все сразу, просто и обыденно. Но ведь действительно, а что нам еще остается? Мы же смотрим с борта яхты, слушаем радио. Все, конец света уже наступил, быстро и сразу, как-то раз – и уже ничего нет. Так что да, пусть у нас лучше будет цель – дойти до Кюрасао. Цель в такое время – это уже хорошо.

– Я все равно не знаю, что мне делать после Портсмута, – добавил Майк. – Так далеко я не заглядывал. А пока надо идти в Банус.

– Надо сначала идти ко мне домой, забрать оружие, – добавил я.

Майк кивнул. Сам он обходился одним револьвером, стрелял из него на двадцать пять метров по бумажным мишеням – и все. Спортсмен, в общем. А я не спортсмен, я стреляю не для очков, а чтобы уметь стрелять. Зачем уметь? А затем, что если вдруг понадобится – ты раз – и уже умеешь. Нет, меня раньше образ жизни заставлял уметь стрелять, но совершенству нет предела. И стволов у меня дома хватает, одних пистолетов еще пять штук, ну и всякого другого немало, считая патроны, так что добираться туда надо, чего бы это ни стоило.

– Для этого нам лучше бросить якорь напротив нашего пляжа, как мне кажется.

– Согласен, – кивнул я. – Ладно, когда выходим?

– Есть план?

План был. Уже на второй день конца света психи на солнце почти не показывались, а вот ночью их стало везде много. Мы видели темные фигуры, бегающие возле порта, слышали крики людей, к которым врывались в квартиры – двери здесь не железные, так что сдержать атаки они не могли. С утра убийцы или… хищники, что ли… пожалуй что хищники, психи, исчезли с улицы, а уже к вечеру этого дня радио сказало о том, что у них не сужаются зрачки и яркий свет для них что нож вострый.

На следующий день, несмотря на протесты семьи, я прошелся по порту и окрестностям, придерживаясь самых освещенных мест. Просто для того, чтобы проверить, насколько это работает. Даже пистолета не брал, рассчитывая на то, что при нападении прыгну в воду и уплыву, ввязываться в драку не хотелось. И да, на меня долго не нападали, может, потому что боялись выходить на солнце, а может, потому, что просто спали – даже этим тварям, в которых превратились люди, когда-то надо отдыхать, как мне кажется.

Потом какой-то длинный худой мужик с воем выбежал из подъезда и погнался за мной, а на его вой откликнулись другие, и еще какая-то фигура показалась из-за угла, но ждать продолжения я не стал – разбежался и с ходу сиганул в воду, пронырнув сколько получится. Длинный свалился с причала следом, не смог остановиться, но в воде заплескался, задергался, забился и почти сразу погрузился, оставив после себя лишь пузыри, а вторая фигура, оказавшаяся бородатым толстяком в обгаженных белых штанах, остановилась на краю причала. Толстяк орал изо всех сил, на одной ноте, глаза у него были налиты кровью, а из перекошенного раззявленного рта капала слюна, но в воду он не полез, так и остался стоять. А когда я отплыл дальше, он убежал, прикрывая глаза руками, и на бегу врезался в фонарный столб – то есть солнце смотреть действительно мешало.