Страница 218 из 226
Эрик, подонок. Ты сделал все что мог, чтобы вымотать меня с помощью моего же тела.
- Не дрейфь, пацан. Скоро я оставлю тебя в покое. Ждать осталось недолго.
Герцог встрепенулся. Он попытался сесть, но тело буквально разваливалось по частям. Из ограниченно удобной позиции он не мог видеть, откуда появится Диксон, но слышал голос пилота. Похоже, он раздавался изнутри.
- Что ты хочешь этим сказать, насчет покоя? – прохрипел Герцог.
- Пока ещё не наступил момент. Но он наступит. Я покидаю тебя.
- О чем ты говоришь?
У Герцога перехватило дыхание:
- О чем ты?
- Отсюда я вышел, Герцог. Я думал принести тебе пользу, сделать твою жизнь лучше, научить тебя всему, что могу...
- Лжец.
- У меня ведь не было сына. У нас... не было детей. Прости, у меня ничего не получилось. Но у тебя еще все впереди: новая жизнь, старые подружки...
Герцог почувствовал, что толика сил возвращается к нему. И чем дальше Диксон будет заниматься празднословием, тем меньше вероятности, что он это заметит.
- Тем не менее, все они мертвы.
- Рэй еще жива. Готов поставить все, что угодно.
- Да, но только в семидесятилетнем возрасте.
- Может, она прошла омоложение?
- Если ты не пропил все деньги по страховке.
- Может, у нее есть дочь. Не обязательно от меня. Может быть, внучка, или даже близняшки. Бедняга Фортунадо всегда мечтал о близняшках...
- Избавь меня от деталей.
- Все равно, слишком сильно изменился этот мир. Я уже не могу в нем жить. Ты водишь дружбу с уродами, которых мы подпускали только на расстояние выстрела. Может, он и прекрасный парень, Герцог, но меня такой поворот дел не устраивает. Лучше пусть я останусь безвестным солдатом той далекой забытой войны. Я не могу больше жить в этой вселенной.
- Значит, съезжаешь из гостиницы.
- Верно. Лучше не скажешь. Этот мир и есть то, что ты видел гостиница, частью скрытая от нас серым туманом, там, где кончаются наши воспоминания.
- Да ты просто трус. Ты смалодушничал, Эрик. Раздался отчетливый смех. Смеялся не Герцог, а кто-то внутри него.
- Я бы не сказал этого, но ты сам захотел. Временами требуется мужество, чтобы понять, что ты не можешь принести ничего доброго. Требуется мужество, чтобы вовремя уйти.
Герцог медленно сел, поднимаясь с пола.
- Ну, хорошо. Очень рад был нашему знакомству. Я так понимаю, что в долгу перед тобой, как говорят наемники. Ты помог мне выбраться из многих передряг. С другой стороны, ты впутал меня в еще более крутые расклады, – он выдавил улыбку. – Ну что ж, как говорится, не забывай писать...
- Ах, да, погоди! – вдруг громко сказал Диксон. – Осталась еще одна пустяковая деталь...
Рука Герцога дернулась вверх. Она крепко сжимала пистолет.
- Это касается моего выезда из гостиницы. Надо сдать ключ. Так что ничего личного, как говорится у нас, самоубийц.
Герцог стал сопротивляться, но никак не мог разжать пальцы, смертельной хваткой вцепившиеся в пистолет.
- Теперь пора.
- Только не это, – запротестовал Герцог. Пистолет был так близко, что он ощущал запах металла и смазки. Пальцы ловко оттянули собачку и легли на спусковой крючок.
- Я вижу, ты собираешься прихватить меня с собой.
- Небольшая деталь, старый приятель. Кроме того, тебе бояться нечего. Чтобы ни было...
- Знаю, – прорычал Герцог. – Смерть – это еще не последнее, что может с тобой случиться. – Мысли тетранца кружились в бешеном водовороте. Должен быть какой-то способ завладеть телом хоть на миг, отговорить Диксона. – Но почему уходить надо именно таким способом?
- Потому что я не хочу, чтобы меня вернули обратно. В следующие полстолетия, пока арколианцы будут жить с людьми, как муж с женой.
- Почему ты все время приводишь это сравнение?
- А тебе еще не ясно, мальчик? Или ты не знаешь, что у них нет пола в нашем понимании? Или ты не понимаешь значения их постоянного присутствия возле человека? Это половые паразиты. Не имея своего пола, они подыгрывают чужому. Они – тот самый третий пол, которого нет у человека, но давно уже есть у них.
- Как это – третий пол?
- Вот так: где третий, там и тридцать третий.
- Иными словами, ты хочешь сказать, у них нет пола?
- Поговори об этом лучше с твоим дружком. Или подружкой, посланником. Или посланницей. Засланец он, а не посланец.
- И все же – почему пистолет, Эрик?
- Ничего личного, Герцог, хотя это твои мозги. Если я размажу их по стене, то ни Баррис, ни его закадычные друзья уже не смогут их соскрести в другую бутылку.
Рука с пистолетом снова продолжила свое губительное восхождение, но в последний момент задрожала.
«Вот оно, – подумал Герцог. – Стресс. Если он мог перехватить инициативу во время моего стресса, то и я смогу, когда ему не по себе...»
- Ну, хватит, Герцог, пришло время совершить главный поступок...
- Погоди, – сказал вдруг Герцог. – На что это было похоже тогда, в первый раз?
- Что?
- Когда ты умер. В прошлый раз. – Рука снова задрожала, и уже не так крепко сжимала пистолет. «Порядок, – пронеслось у него в голове. Действует. Теперь надо перехватить инициативу и разрядить эту штуковину. Или выбросить подальше. Пусть теперь еще что-нибудь вспомнит».
- Скоро ты сам узнаешь – как это в первый раз.
- Нет, – сказал Герцог. – Может быть, к сожалению, но не узнаю. Это слишком жестокое зрелище – поэтому на нем присутствовать не буду. Наверное, ты был под сильным градусом, когда это случилось? Произошла алкогольная интоксикация, или же ты захлебнулся собственной рвотой во сне?
- А ты, кажется, дерзишь, мальчик...
- Не обращай внимания, Эрик. Мне, правда, интересно.
Пальцы снова плотно сжались на пистолете.
- Это было... было вроде как ты... ох... черт возьми...
Герцог мог закрыть глаза. Он пытался расслабиться, потянуться к... как это называется? Автоматический пистолет? Да, именно так. Его научили разбирать, чистить и смазывать такое оружие на сборах. – Эта маленькая штучка в твоей второй правой руке, если ты снизойдешь к нашей грешной земле...
- Прости, Герцог. Очень жаль, но некогда рассказывать. Я не могу долго с тобой болтать. Это было как... – снова дрожь конвульсией прошла по всему телу, но рука не выпускала пистолета. – Я начал пить и выпал из этого мира, и потом вдруг очутился на какой-то жестянке торгового флота, в твоем теле.
При этом рука снова дрогнула, но ствол продолжал двигаться вверх.
- Знаешь, что меня всегда удивляло? – поспешно спросил Герцог. Он умышленно не раскрывал глаз и старался представить, как пистолет выпадает из руки, быстро, быстрее, секундомер включен...
- Что такое? – встрепенулся Диксон.
- Меня удивляло...
«Теперь опять близко, предохранитель – нет! Попробуем выбросить обойму. Но одна пуля останется в патроннике, а ее вполне хватит на двоих. До себя всегда сподручнее дотянуться, это тебе не противник в соседнем окопе. Да, самоубийцы настоящие трусы – они делают то, что слишком просто».
- А ты когда-нибудь убивал животное, Эрик? Одним выстрелом, в голову? Знаешь, как оно содрогается в конвульсиях – как тело на электрическом стуле! Когда последний импульс жизни проходит по мышцам...
Рука с пистолетом стала дрожать. Вот она – тайная память о чем-то темном и жутком.
- Я знаю, Герцог. И мы снова пройдем через это. Вдвоем это не страшно. Мы будем слишком мертвы, чтобы беспокоиться об этом.
- Но откуда ты знаешь – после того как этот мозг брызнет на стены вдруг в каждой его капле, в каждом ошметке еще будут продолжать жить воспоминания о Тетросе и станции Нарофельд, пока не умрет последняя клетка. Подумал ли ты о том, что потом этим воспоминаниям уже никогда не ожить? Дрожащая рука поднесла ствол к виску, медленно и со вкусом... Как последний стакан виски.
- И кто это запомнит, Эрик?
Вот оно! Обойма выскользнула из рукоятки, затвор передернут и последняя пуля должна с облегчением вылететь из патронника. – Кто вспомнит о двух беременных девушках на Тетросе? И последнюю память о Лей Бранд и Рэй сотрут тряпкой со стены, как школьную доску перед каникулами.