Страница 207 из 226
- Никогда такой не слышал, – заметил Винтерс.
- Теперь будешь знать, – сказал Мэй. – Ну, вперед.
Они неслышно заскользили по мраморному коридору, как герои сказки во дворце волшебника Изумрудного Города. Они следовали в направлении, которое им дал охранник. Через несколько метров они свернули и снова двигались, пока не уперлись в тупик. Там была большая серая дверь с надписью:
«ИНФОЦЕНТР»
нанесенной по трафарету.
- Пока все, что он говорил, оказалось правдой, – сказал Вонн.
- Будем надеяться, что так будет и дальше, – сказал Мэй. – Винтерс, пройди в конец коридора и постой там. Смотри, чтобы никаких сюрпризов у нас за спиной. А то еще выскочит какой-нибудь чертик из коробки.
Великан кивнул и проследовал в указанном направлении.
Роз вытащила карту из бэджа и протянула капитану. Рука ее дрожала.
- Вставь, – властно кивнул он.
- Не беспокойся, – сказал ей Вонн, поигрывая пулеметом. – Если что, я прикрою.
Она осторожно вставила карточку в щель, словно опасаясь, что ее вот-вот ударит током. Последовал короткий писк, и дверь отъехала в сторону. Оттеснив всех, Вонн первым шагнул за порог.
Человек с пышной шевелюрой стал подниматься из-за терминала.
- Эмерсон, – сказал он, не оборачиваясь. – Время подходит. Мне показалось, я слышал звон стекла... – Увидев перед собой Вонна, он ахнул и стал отступать в сторону.
- Нет! – воскликнул Вонн и нажал на гашетку пулемета. Очередь прочертила по стене, срывая доски с бюллетенями, расписаниями и приколотыми записками. Затем пули нашли, наконец, свою цель – тело закрутилось волчком и упало на гудящую компьютерную панель.
Мэй с криком вылетел вперед и ударил Вонна в плечо.
- Кто сказал стрелять? Ты не имел права без моего приказа!
- Он потянулся за пистолетом, Мэй!
- Черта с два он потянулся за пистолетом! Теперь ты известил всю галактику о том, что мы здесь!
- Можно подумать, после такого заезда через два стекла об этом еще кто-то не знает, – проворчал наемник.
- Все в порядке? – из коридора уже заглядывал Винтерс, потрясая пулеметом.
- В полном! – проворчал Мэй. – Не считая того, что Вонн убил человека, который мог нам помочь...
- Если джентльмены не против, я могу прийти им на помощь.
Они оглянулись на Роз. Она опустилась на колено и достала связку проводов из своей сумки.
- Чич дала мне кое-что – связь с интерфейсом. Сейчас мы установим прямой канал связи с «Ангелом Удачи», и она получит доступ к частотам системы корпорации.
- Карта, – пробормотал Мэй. – Да, конечно. Нам нужна карта, чертежи помещения, пожарные выходы, план здания. – Он опустился рядом с Роз, помогая распутывать клубок связанных проводами черных коробочек. – Вот, – сказал он, передавая одну из них Вонну. – У Роз две прямых линии. У нас с тобой будет промежуточная.
- А почему не у нас прямая?
- Роз будет держать связь с Чич, а у нас уже не останется времени контактировать с Питером. Это сделает Роз.
Вонн стал разматывать провода, пока его передатчик с промежуточной связью не оказался, распутанный, у него в руках. Он пощелкал выключателем.
ОШИБКА В ЧТЕНИИ. НИКАКОЙ СВЯЗИ НЕ УСТАНОВЛЕНО
высветилось на экране.
- Ого, – воскликнул он. – Классно работает, Мэй!
- Это старая модель? – спросил Мэй, отыскав в ранце ящик с микроинструментом и подбираясь к одному из терминалов.
- Старая? Правильнее сказать: «древняя». Почему мы не можем выйти на многоканальную связь? Тогда не пришлось бы возиться со всеми этими доступами-паролями.
- В следующий раз будет многоканальная, я обещаю.
- Пока же мы возимся с этим дурацким ящиком, – прошипел Вонн. – Нас, того и гляди, засекут.
Из коридора донеслись звуки сирены: один близкий и другой как бы издалека. Роз вскочила:
- Что это?
- Тревога, – сказал Мэй. – Нас уже засекли.
11
- Что ты здесь делаешь? – спросил Герцог.
Дик Эриксон не спеша прошелся по камере и присел на краешек стола. Шаги его были беззвучны, как будто по камере двигалась тень. Когда пилот заговорил, Герцогу показалось, будто у него в голове включили знакомый канал. И все же это был он...
- Скорее, надо спросить, – ответил Диксон, – что ты делаешь здесь? – Он покачал головой. – От твоей ксенофилии, так у вас, кажется, называется привычка дружить с инопланетянами? – так вот, от твоей болезненной ксенофилии меня мутит. Поэтому вышел прогуляться и вздохнуть свежего воздуха. Хотя какой он, в камере, свежий...
Герцог также покачал головой и усмехнулся:
- Нет. С меня достаточно. Больше не желаю слушать твоих сказок, Эрик.
- И не надейся, – процедил пилот, – сказки тебе будут рассказывать арколианцы, к которым ты перебрался в постель.
- Неважно, с кем я в постели, – оборвал его Герцог. – Я могу быть с кем угодно, хоть с Лей Бранд.
- Только не надо хотя бы здесь упоминать ее имени!
- ...и при этом все равно не буду укладываться в твои стандарты. Знаешь, сначала я просто не понял, что она в тебе нашла, но через некоторое время стал догадываться, в чем дело.
- Нет, не укладываешься, – покачал головой Диксон, словно не слыша последних слов. – Ты не укладываешься даже в норматив. И поэтому конец близок.
Герцог хмыкнул:
- Знаешь, должно быть, утомительно чувствовать себя правым во всем. В свое время я встречал людей с гигантским самомнением, но первое место по праву принадлежит тебе.
Образ Диксона бесцельно слонялся по камере.
- О чем ты говоришь? – рассеянно переспросил он.
Герцог подошел к металлическому зеркалу, вмонтированному в стене, и придирчиво осмотрел свое лицо. Оно было бледным, изможденным. Камера оставила на нем неизгладимый след. Воспаленные глаза, взлохмаченная голова, небритый подбородок.
- Большая разница – то, что ты думаешь о себе, и то, чем являешься на деле. Одно дело – быть лучшим и совсем другое – мнить о себе, как о лучшем. Лучшие не спиваются. Ты понимаешь, о чем я?
- Мне пришлось быть лучшим, – отрезал Диксон. – Никого другого в этот момент не оказалось рядом. Иначе я бы охотно уступил ему место. Мне пришлось пройти через Арколианскую войну.
- И Томасу Фортунадо тоже, – напомнил Герцог. Он говорил нарочито тихим, спокойным голосом. – И он не рассказывал об этом на всех перекрестках.
- Фортунадо, или Счастливчику, как называли его в эскадрилье, в конце концов не повезло. Несчастливчик мертв.
- Как и ты! – воскликнул Герцог, оборачиваясь к нему. – И то, чем ты занимался после войны, не назовешь борьбой за выживание. Утопить горе в алкоголе и себя вместе с ним – это лучший выход из района боевых действий?
Диксон смущенным взором уткнулся в пол камеры. Его изображение замерцало.
Герцог сделал шаг ему навстречу:
- Что с тобой?
- Ничего, – пробормотал пилот. Оглянувшись по сторонам, он гордо выпятил челюсть:
- Мы сделали все необходимое, чтобы победить в той войне.
- Но не победили, – заключил Герцог. – Война была просто прекращена, войска отозваны с рубежей – и больше ничего. Теперь мы учимся на собственных ошибках. Война – совершенно бесполезное занятие для мыслящих существ.
- А «не мыслящие» и подавно ее не ведут. Они только охотятся. Поэтому война-то как раз и отличает человека от животных.
- В таком случае, тебя страшит больше перейти грань, отделяющую от животного, чем от кучки пепла.
- Может быть. Мир тоже вовсе не здоровое явление для нации, – сказал Диксон, которому явно был неинтересен назревающий диспут.
- Конечно, – саркастически согласился Герцог. – Мы же можем растерять часть агрессивности. И в мирное время те, кто рожден воином – генетически, быть может, воином, – страдают больше всех. Именно они пополняют ряды малолетних преступников, колонии, изоляторы и камеры смертников. Именно от них нет покоя в здоровом на все сто процентов обществе, потому что горстке индивидуалов требуется либо воевать, либо делать революцию. Диксон вновь как-то странно замерцал.