Флаг-капитаны

Журнальная версия повести В.Крапивина "Флаг-капитаны".

Последняя часть трилогии. Первая часть, «Всадники на станции Роса», печаталась в «Пионере» в 1973 году (№№ 5–7), вторая, «Мальчик со шпагой», — в 1974 году (№№ 3–6).

ФЛАГ-КАПИТАНЫ

ФЛАГ-КАПИТАНЫ

Владислав КРАПИВИН,

лауреат премии Ленинского комсомола.

ПОВЕСТЬ

Рисунки С. ТРОФИМОВА и А. ГРИШИНА.

Сережа проснулся со смутной тревогой. Словно грозили какие-то неприятности. Какие? Он постарался сообразить.

Кажется, все в порядке. Вчера проявили пленку, на которую снимали драку в таверне «Жареный петух», — мушкетеры против гвардейцев. Получилось так, что даже сдержанный Олег улыбался весь вечер.

Может быть, что-то со Стаськой? Отец у него уехал куда-то, а сам Стасик скорее всего ночует у Лесниковых: ему нравится, а мать не запрещает.

С оценками тоже все нормально, даже за контрольную по физике четверка.

Что еще?

Татьяна Михайловна звонила отцу, чтобы зашел в школу. Татьяне Михайловне кажется, что он, Сережка, слишком часто лезет на рожон. Где надо и где не надо. Это уже не первый разговор. Но сам-то Сережа знает, что не часто. Лишь там, где надо. И с отцом они понимают друг друга.

Сережа спустил с постели ноги и громко сказал:

— Нок!

Застукали по паркету когти, и косматая голова сунулась в дверь.

— Здрасте, ваше лохматое высочество, — сказал Сережа, — гуляли?

Нок всем видом показал, что и рад бы, да не пускают.

Сережа глянул на будильник.

— Я отпущу. Только на десять минут, а то обоим попадет. Понял?

Нок изобразил удовольствие и послушание.

Выпускать Нока одного не полагалось: мало ли что может случиться. Но у Сережи для прогулки не было времени.

Он выпустил пса, рванул со стены шпагу, тремя свистящими взмахами посшибал на пол спичечные коробки, которые еще вечером расставил на столе и спинках стульев. Потом сделал несколько торопливых отжиманий и приседаний.

Отдышался, прикинул в уме: много ли уроков? Кроме алгебры, все сделаны. С алгеброй можно управиться на вахте. Сегодня занятий в отряде нет, работы у вахтенного командира немного.

Сережа крикнул в открытую форточку:

— Нок, домой! — И стал натягивать форменную рубашку.

Тревога слегка улеглась. Но совсем не исчезла.

Неприятности пошли с самого начала вахты. Прежде всего он целых пять минут искал под порогом ключ. Безголовый Андрюшка Гарц запихал его вчера в самый угол тайника и присыпал мусором.

Потом Сережа обломал ногти, пытаясь открыть окно. Рама разбухла и не поддавалась. Сережа стал искать глазами подходящую железяку. В углу кают-компании на широкой тумбочке стоял Сережин рыцарский замок из пенопласта. Его принесли сюда для съемок. Холм, на котором возвышались башни и стены, был сделан из папье-маше. Для прочности внутрь этого холма ребята вставили крест-накрест упругие обломки рапирных клинков.

Сережа приподнял макет, вынул один обломок и снова подступил к оконной створке.

В углу кают-компании стоял

Сережин рыцарский замок.

Домоуправление никак не хотело отключить лишние батареи, и в комнатах «Эспады» всегда стояла влажная жара. В самые лютые зимние дни ребята здесь занимались в летней форме. Но и это не спасало, приходилось распахивать окна. Проветрить помещение— это была первая обязанность каждой вахты.

Наконец створка поддалась, и морозными глыбами ввалился в окно февральский воздух.

Сережа передохнул и посмотрел на часы.

Вот тут-то и начались главные неприятности. Оказалось, что старые отрядные ходики, которые притащили в «Эспаду» братья Воронины, показывают уже четверть десятого. А Димки нет. Помощник вахтенного командира, барабанщик «Эспады» Дмитрий Соломин не изволил явиться на дежурство.

«Ну, подожди же…» — сердито и беспомощно подумал Сережа.

Сердито, потому что опоздание на вахту — штука серьезная, ненаглядный Димочка выкидывает этот фокус уже третий раз. Беспомощно— потому, что устроить помощнику заслуженную нахлобучку Сережа никак не решался. Все-таки это же Димка.

Появился Димка только в половине десятого. Грохнула наружная дверь, потом в раздевалке послышалась торопливая возня: Димка освобождался от зимней амуниции. Наконец он появился в кают-компании, слегка взлохмаченный, розовый от мороза. На ходу протянул в петли белый ремень, щелкнул пряжкой и встал перед Сережей, виновато махая желтыми ресницами.

— Ну? — сказал Сережа.

Димка опустил нос, пальцами провел по стрелкам на шортиках, словно проверял их остроту, и честно ответил:

— Проспал.

— Очень уважительная причина, — язвительно заметил Сережа.

Димка вздохнул.

— Я и не говорю, что уважительная…

— Третий раз опаздываешь… Может, объяснишь хотя бы, почему проспал? Мне про это в вахтенный журнал записывать.

Димка беззащитно поднял ясные глаза. Не хотел он ни оправдываться, ни молчать упрямо.

— Ну, я читал… Данилка книжку дал «Двадцать лет спустя». Она такая толстая, а дней мало, потому что очередь. А я вчера читал, читал, пока мама фонарик не отобрала. И говорит: «Если проспишь, будешь сам виноват». И не разбудила.

— Значит, мама виновата, — оказал Сережа.

— Нет, конечно, — возразил Димка почти испуганно. — Это я виноват.

Он опять вздохнул и стал теребить аксельбант на рубашке. Сережа начал злиться. И на Димку и, главное, на себя — за нерешительность. Он был капитан и командир вахты, значит, следовало принимать меры.

— Оставь в покое шнур, — досадливо сказал он. Димка послушно опустил руку.

Бессознательно отдаляя неприятный миг, Сережа спросил:

— Может быть, у тебя есть еще какая-нибудь причина? Серьезная?

Не опуская глаз, Димка помотал головой: не было у него серьезной причины.

Глядя мимо Димки, Сережа деревянным голосом сказал:

— Два часа ареста.

Димка моргнул. Один раз. Потом заморгал часто. Потом распахнул ресницы и в упор глянул на Сережу: «Ты не пошутил?»

— Вот так, — мрачно сказал Сережа, ощутив моментально раскаяние.

Димкины глаза стали слегка влажными. Сережа почти обрадовался: если Димка пустит хоть слезинку, можно будет сразу отменить наказание. Есть неписаное правило в «Эспаде»: если человек плачет, никаких взысканий ему не дают. Слезы — и так дорогая расплата за вину. Если, конечно, человек этот не очень большой, а вина не очень страшная.

Но Димка не поддался слезам. Только голос его стал сипловатым. Он посмотрел на Сережины ботинки и тихо спросил:

— А когда?

— Сейчас, — все так же хмуро сказал Сережа. Отступать было некуда.

— Я же на вахте.

— Не нужен мне такой помощник. Обойдусь.

— А… где сидеть? — спросил Димка и слегка покраснел.

Конечно, специального помещения для «арестантов» не было. Если кто-то зарабатывал столь суровое взыскание, то отбывал свои час или два где-нибудь в уголке кают-компании или отправлялся в фотолабораторию.