Страница 65 из 88
По просьбе самого Сергея – ни слова о диагнозе и о том, в каком тяжелом состоянии музыкант находился уже в начале 2007 года.
[43]
[ IGOR ]: Мне запомнилось, как мы все вместе приехали в больницу навестить Ганыча. Ему тогда только-только поставили диагноз, и он остриг волосы. Я же приехал из тура с ирокезом на голове, Ганыч меня таким еще не видел. У него недавно закончился курс химиотерапии, ему было очень тяжело ходить, и он рассказывал нам про ужасы, которые ему пришлось пережить. Но самыми ужасными были слова о том, что он больше не сможет с нами работать в группе и нам надо искать ему постоянную замену. Несмотря на суровый диагноз, никто из нас до конца в такой исход верить не хотел. Но когда приезжаешь в больницу и человек сам тебе говорит, что доктора дают ему не больше двух месяцев... У меня был настоящий шок.
[ DENVER ]: Поставив Ганычу окончательный диагноз, врачи обещали ему два месяца, но он продержался вдвое больше. Не знаю, что его на это подвигло. Потому что адская боль, которую ему приходилось терпеть каждый день, каждый час, каждую минуту, приносила страшные мучения. Если у него и были какие-то грехи, то он за эти последние полгода отмучился за них сполна.
[ STEWART ]: Я себе никогда не прощу, что испугался всей этой ситуации. Всего за год до этого я делал в университете доклад по медицинской психологии на тему «Работа с онкологическими больными» и когда столкнулся с этим в реальной жизни, причем больным оказался не кто-нибудь, а мой лучший друг, человек, с которым я делился всем, а он делился со мной... я понял, что на практике ничего не могу и не знаю, что мне делать... Я впал в жесточайший ступор.
Когда у нас был двухмесячный перерыв между первой и второй частью «Live Evil Tour», в январе и феврале, я навещал Серегу – он лежал дома. У него была стадия отрицания болезни и ненависти к окружающим, поэтому, естественно, все это выливалось на меня... Мы любили и ненавидели друг друга одинаково сильно. Я приезжал к нему и первые полчаса тупо сидел у его кровати; тогда он уже практически не мог ходить... Это было ужасно.
[ IGOR ]: В течение этих двух месяцев, в январе и феврале 2007-го, я нечасто с ним виделся, потому что очень боялся его побеспокоить. Мне казалось, он не хочет, чтобы мы его видели в таком ужасном состоянии. Невероятно трудно было жить все это время, сознавая, что твой друг умирает и ему ничем нельзя помочь. Я тяжело это переживал. Реально тяжело. Я ему периодически звонил, говорил буквально два-три слова, после чего срывался на слезы, потому что по-другому не мог. Я ему говорил: «Я люблю тебя, брат». Слышал в ответ, что он любит меня, и на этом наш разговор заканчивался.
[ ALEX ]: Он сам не хотел и просил нас, чтобы мы никому не сообщали, что с ним. Фэны потом много писали, что лучше бы им сказали, что они поддержали бы его, но мы не хотели идти против просьбы самого Сергея и тем более не хотели, чтобы вокруг этой ситуации люди раздули шумиху. Победить болезнь было невозможно. Поэтому все, что мы могли сделать для Ганыча, – это поддержать его.
Сергей был одним из главных двигателей [ AMATORY ], поэтому даже сейчас он не мог допустить, чтобы группа остановилось, и всячески подгонял ребят вперед. Именно этим объясняется активность коллектива в перерыве между турами – ни музыканты [ AMATORY ], ни их менеджеры не сидели сложа руки. Активнейшим образом происходило формирование второй части «Live Evil Tour», а вне организационной кухни одним из самых ярких событий стал вокальный семинар «Scream&Growl» под руководством [ IGOR ]’я, где он рассказал о технике владения гроулом.
[ IGOR ]: Это был закрытый семинар, который прошел 25 февраля в одной из питерских вокальных студий. К педагогам, которые там преподают, начали приходить молодые люди с вопросами о том, как петь гроулом. Естественно, в студии ничего об этом не знали, поэтому ответа у них не было. И получилось так, что один из этих педагогов был знаком с Рустамом из «КАПКАНА», который дал ему один из наших альбомов, а заодно и мои контактные данные. Этот преподаватель связался со мной и предложил устроить семинар, чтобы рассказать интересующимся о технике гроулинга. Мне это показалось жутко интересным, поэтому я согласился. Для меня это был первый опыт подобного рода, поэтому я очень тщательно готовился. На удивление, на семинар пришло несколько преподавателей и пара десятков человек, заинтересованных этой темой. Со всеми ними было очень приятно общаться, сложилась прикольная непринужденная атмосфера.
Разрываясь между делами группы и Ганычем, ребята и сами не заметили, как наступила весна, а с ней и время отправляться во вторую часть «Live Evil Tour». В этот раз вместе с Иваном Людевигом.
[ DENVER ]: В туре мы про Ганыча друг с другом практически не говорили, чтобы это оставалось внутри группы. Естественно, и Niky, и Иван знали причину, по которой [ GANG ]не смог поехать в тур, но остальных это не касалось. Поэтому было очень тяжело, когда люди в разных городах спрашивали, что с Ганычем, натягивать улыбку и отвечать, что все великолепно, просто он немного приболел... Херовое было время. Практически все безумные поступки, которые мы совершали в ходе той поездки, можно считать проявлением нашей защитной реакции на трагедию внутри группы.
1 марта [ AMATORY ]дали концерт в Зеленограде, а дальше – по списку еще семь городов, после которых у группы были запланированы три недели передышки и снова продолжение, только уже до конца апреля. Именно поэтому после концерта в Петрозаводске, который состоялся 10 марта, ребята вернулись в Питер – перед последним туровым броском надо было набраться сил. Ситуация в группе вкупе с гастролями физически и морально измотала музыкантов, но возвращаться домой тоже было страшно. Тур служил своего рода наркотиком, который позволял забыться хотя бы на время. Дома же они были вынуждены наблюдать угасание своего самого близкого друга.
[ STEWART ]: Я очень хорошо помню момент, когда мы вернулись из мартовской части тура. Ганыча на тот момент практически никто не видел и не разговаривал с ним. Не потому, что не хотели, хотя это действительно очень сложно психологически, а потому что к тому моменту он уже почти не мог разговаривать...
А потом наступило 14 марта, день рождения Лелика, который я практически целиком провел на тренинге по психологии в своем вузе. Ближе к вечеру я позвонил Лелику, чтобы поздравить его и поинтересоваться, как дела. Но вместо того чтобы выслушать меня, он сказал мне всего три слова, которые отпечатались у меня в сознании, как приговор: «Ганыч в коме». Это потом от Даши, девушки [ GANG ]’а, я узнал, что ей позвонила его мама и сказала, что Сергей перестал на что-либо реагировать. Вызвали «скорую», которая констатировала, что он впал в состояние комы и сколько в ней пробудет, неизвестно...
Совершенно опустошенный, я вечером приехал домой и залез в Интернет, чтобы тупо провести время, ничего не делая, и попытаться хоть как-то разгрузиться психологически. Ни на что другое я тогда уже способен не был.
Где-то в 4:45 утра я наконец лег спать, а в 6 утра меня разбудил телефонный звонок Дениса: «Ганыч умер».