Коготь Химеры

– Да, не сочтите это за оскорбление, – поторопился замять неловкую паузу Док. – Я глубоко чту и уважаю ваше могучее и истинно демократическое государство, уважаю и почитаю его как сообщество свободолюбивых граждан, но – он беспомощно развел руками – ничего не могу поделать со своими принципами. А потому свою армию комплектую из представителей наций, которые в прошлом или в настоящем времени доминировали над остальными нациями в чисто военном отношении. Именно по этой причине в моей армии в равных пропорциях представлены скандинавы, англичане, немцы, славяне, японцы, а также южноафриканские буры.

– Но почему в вашей армии нет ни одного африканца? – вдруг подал голос Поборски.

Док уже хорошо знал этого немногословного поляка, они даже успели подружиться, поэтому вопрос главы ЮНЕСКО его несколько удивил. Док призадумался ненадолго и, сокрушенно вздохнув, произнес:

– Вас волнует, почему в моих… хм… военных образованиях нет… хм…. Как бы это точнее… афроамериканцев, афрофранцузов, афронемцев и просто африканцев? Мне не хотелось бы прямо отвечать на этот вопрос, но я отвечу – истинами древней легенды.

Итак, много столетий, даже тысячелетий назад на берегах нынешнего Черного моря жило многочисленное воинственное и гордое племя скифов. Царем их был Аркан, может, не очень мудрый царь, но чрезвычайно гордый и смелый. Основу его войска составляло элитное воинское подразделение – Скуфь. Однажды царь задумал воинскую операцию в дальних пределах. Конкретно, то был Египет. Накануне операции царь Аркан женил всех своих отборных бойцов на отборных скифских девушках. Если верить легенде, то в один день было сыграно сто тысяч свадеб. И сам женился – на прекрасной, гордой и воинственной Ариде. После медового месяца войска отправились в дальний поход. Их воинская операция затянулась – ну как, к примеру, затянулась операция ваших, мистер Чандлер, войск в Ираке и Афганистане. И через много-много лет к Аркану прибыл гонец с родины. Он довел до сведения царя, что жены воинов Скуфи напропалую совокупляются с рабами, а более всех усердствует его законная жена-царица. Царь, безусловно, стал немного «крэйзи», но совладал с чувствами и не совершил необдуманных и поспешных действий. Гонца же отослал обратно в Скифию со строгим приказом: нечестивым женам тотчас покинуть пределы Скифского государства вместе с прижитыми от рабов детьми. Первенцев же, от воинов Скуфи, оставить дома.

Но жена его, Арида, не послушалась царского наказа, как не послушались его и прочие блудные жены. Тогда Аркан привел дела в порядок, оставил на завоеванных землях ограниченный воинский контингент, а сам с основными войсками двинулся домой, в родные пенаты. А на границе своего государства неожиданно столкнулся с многочисленным войском, которое преградило ему дорогу.

Войско состояло из крепких юношей, хорошо вооруженных и настроенных очень агрессивно. Царь-то, в отличие от его воинства, догадался, откуда взялись юноши. Но скрытен был Аркан, и воинов своих не информировал, дабы не снижать их боеспособность. А войско противника состояло из тех самых детей рабов и неверных скифских жен. Бились они три дня, бились отчаянно, жестоко, и не могли отборные, закаленные в боях войска Аркана победить детей рабов. Не боялись они ни стрел, ни мечей, ни копий. И тогда, поразмыслив, приказал царь своим воинам вместо оружия взять в руки бичи. И при первом же щелчке бича молодые бойцы побросали оружие и кинулись врассыпную, хотя доселе не знали кнута. После этой решающей битвы царь скифов Аркан сделал философский вывод: всякий раб, даже рожденный от свободной женщины, получает в наследство от своих предков-рабов лишь шкуру, которая всегда помнит кнут.

Кстати, после этого фиаско царица Арида таки сбежала со всеми неверными женами, и от них, как гласит легенда, взяло свое начало прославленное племя амазонок.

Я достаточно ясно ответил на ваш вопрос, господа?

– М-да… – Ли Сунь Чжань только покачал коротко стриженной головой. – Вы чрезвычайно интересный и умный человек… У меня после такого ответа даже нет оснований заподозрить вас в расизме. С другой стороны… ох, и хитрый вы человек, господин Крыленко.

– Спасибо за комплимент. – Док отвесил главе ООН почтительный поклон. – Однако, господа, мы все время отклоняемся от темы. И, как человек откровенный, спрашиваю: чем обязан такому высокому мировому представительству?

Конечно же, лукавил Док, еще как лукавил! Прекрасно знал, чем обязан. Сам и готовил тему. В течение полугодия готовил, тщательно и скрупулезно – вместе с контролером. И сейчас эта тема в исполнении мировых заправил звучала так: «Военные действия на Украине приняли беспрецедентный масштаб. Несмотря на все усилия правительств Украины, России, Белоруссии и мирового сообщества, границы Чернобыльской зоны продолжают расширяться, что создает угрозу человечеству в целом.

Коалиция трех славянских стран практически исчерпала свой военный потенциал и несет в войне несоизмеримые человеческие потери. Тем не менее границы Зоны продолжают расширяться, и если раньше действия исчадий Зоны носили хаотичный характер, то теперь стали целенаправленными и организованными, словно ими управляет чья-то уверенная рука в виде правительства. Главное – моральный дух войск мировой коалиции сломлен. Если солдаты Украины, России и Белоруссии воюют на пределе сил, то солдаты и офицеры международного контингента ООН наотрез отказываются участвовать в военных действиях в районе Зоны.

В связи с вышесказанным… Не может ли он, господин Крыленко, олигарх и меценат, владелец рудников, фабрик, заводов и пароходов, любезно предоставить свою армию для участия в боевых действиях против Зоны?»

Олигарх и меценат глубокомысленно сморщил лоб, призадумался на целых две минуты, в течение которых мировая элита ждала, затаив дыхание, и наконец выдал соломоново решение, предварительно, однако, сказав в назидание:

– Вот с этого, господа, и следовало начинать, а не копаться в моих карманах, как это попытался сделать господин Чандлер. – Несмотря на всю свою непробиваемость, господин Чандлер при этих словах густо покраснел. Впрочем, возможно, просто сказывалось действие виски. – Что касается боевого духа войск, то вы сами подтвердили, что мой принцип комплектования армии единственно правильный. И скажу, не преувеличивая, с законной гордостью: бойцам моей армии страх неведом и воевать они умеют.

А теперь, господа, я задам вам вопрос, который покажется странным и ответ на который я… Что там греха таить, я знаю – ответ будет отрицательным. Итак, господа, вы готовы к моему вопросу?

Все одновременно закивали. Док, словно учитель нерадивых учеников, обвел аудиторию пристальным, строгим взглядом и выдал:

– А вы не предпринимали попыток ДОГОВОРИТЬСЯ с обитателями Зоны? А, господа? Вы ведь утверждаете, что ими в последнее время управляет чья-то невидимая рука. Пробовал кто-нибудь из вас нащупать эту руку?

Чандлер поперхнулся третьей по счету порцией виски. Челюсть Ван Райцигера отвисла до пупа. Лайтерман изумленно вскинул брови, словно удивился: почему эта мысль раньше не пришла ему в голову? Поборски едва заметно улыбнулся: он-то знал, к чему клонит господин Крыленко, и именно через него Док подводил мировых чиновников к необходимому решению. Только Ли Сунь Чжань остался беспристрастным – сказывалась и высшая политическая школа, и восточная сдержанность.

Док держал паузу, достойную великого артиста. Выдержал, надавил на собеседников, задавая нужный тон.

– Так что, господа, не пробовали? Не пробовали… А если я возложу эту миссию на себя? Со всеми, конечно, полномочиями?

Элита приходила в себя медленно, но пришла-таки в сознание.

– Как вы собираетесь это сделать? – воодушевленно взвился Лайтерман.

– Для начала налажу контакт. Как? Моя проблема. Скажу только: у меня есть четкий план, но позвольте пока никого из присутствующих в него не посвящать.

– Авантюра, – хмыкнул Чандлер.

Док пожал плечами.

– Может, и авантюра. Но кому, как ни вам, господин Чандлер, лучше знать, ведь ведомство, которое вы возглавляете, специализируется исключительно на авантюрах. Мир развивается только благодаря авантюристам. Авантюристам в науке, в искусстве, в политике. И если бы Колумб не был авантюристом, не было бы и вашей Америки. К тому же цыплят, как гласит русская поговорка, по осени считают.