Страница 42 из 129
Прекрасно понимаю, что верховные королевские суды крайне отрицательно отнесутся к подобным учреждениям, но им следует признать, что монарх не обязан сносить их нерадение и что благоразумие требует от него исправлять их недостатки. Не побоюсь заявить, что в этом случае лучше заручиться уважением судов, выполняя свои обязанности, нежели сохранить их благоволение, упуская из виду то, что идёт ко всеобщей пользе.
Но, поскольку невозможно направить подобные органы одновременно во все провинции (и достаточно будет одной такой комиссии с постоянным или меняющимся составом членов, для того чтобы она за шесть лет могла объехать всю Францию), полагаю, будет весьма полезно почаще направлять в провинции избранных государственных советников или докладчиков, которые бы не только надзирали за правосудием в главных городах, что может послужить скорее росту их тщеславия, нежели общественному благу, но и ездили бы по всей территории провинции; собирали сведения о нравах чиновников от правосудия и финансов; следили, по указам ли собираются подати и не чинят ли сборщики налогов в этом какой-либо несправедливости, притесняя народ поборами; выясняли, каким образом должностные лица выполняют свои обязанности; наблюдали, как ведёт себя дворянство, и пресекали различные нарушения, в особенности нападки, учиняемые сильными и богатыми против слабых и убогих подданных Короля[495].
Раздел III,
в котором описано, насколько важно не допустить, чтобы судейские чиновники посягали на королевскую власть
Рассказав о том, что должно быть сделано, причём без особого труда, чтобы добиться от судейских чиновников надлежащего отношения к обычным людям, с моей стороны было бы преступным упущением не предложить средств, призванных помешать столь мощной корпорации, которую эти чиновники составляют, причинять вред самому государству.
По-видимому, можно немало порассуждать на этот счёт, но для меня будет достаточно нескольких слов, если я выдвину мысль о том, что главное здесь – не позволять судейским чиновникам вмешиваться ни в какие дела, за исключением отправления правосудия в отношении подданных Короля, ибо в том состоит их единственная задача.
Наиболее мудрые из Ваших предшественников обращали на это особое внимание и оттого пребывали в благополучии; Ваше Величество следовали их примеру, насколько я мог наблюдать, пока имел честь служить под Вашим началом. И действительно, сие так важно, что если этим могущественным учреждениям дать волю, то потом уже нельзя будет удержать их в рамках долга.
Было бы невозможно предотвратить крах королевской власти[496], если бы мы шли на поводу у тех, чьё невежество по части практического руководства государством сравнимо с их высоким мнением о себе как о знатоках теории государственного управления, тогда как они не способны ни на глубокие мысли по поводу политики государств, ни на суждения о происходящих в обществе процессах, каковые недоступны их пониманию.
Впрочем, хотя ничего нельзя прощать этим крупным сообществам, когда они ущемляют верховную власть, тем не менее благоразумие требует снисходительно относиться к некоторым их недостаткам другого рода.
Следует с сочувствием воспринимать несовершенства такого организма, который, имея множество голов, не может обладать единым умом и, подвергаясь различным влияниям – поскольку состоит из разных людей, – часто не в состоянии прийти ни к познанию, ни к одобрению собственной пользы.
Нет человека, который мог бы приветствовать их поведение, когда они дают волю каким-либо безобразиям, но, справедливо его осуждая, трудно найти способ устранения оных, потому что в крупных сообществах число дурных людей всегда превосходит число хороших; и даже если бы все они были мудрецами, сие не позволяло бы надеяться, что лучшие чувства у большинства возобладают, настолько велики расхождения во мнениях у тех даже, кто, руководствуясь единственным желанием творить благо, имеют схожие намерения и цели.
Таким корпорациям свойственно вести наблюдение за правительством государства и находить повод к его критике – это не должно казаться странным.
Всякая властная инстанция, занимающая подчинённое положение, всегда с завистью взирает на вышестоящую, и хотя спорить с ней в силе она не осмеливается, однако дерзает подвергать её решения порицанию.
Не существует людей настолько дисциплинированных, для которых не была бы в какой-то степени противна мысль о подчинении пусть даже самому мягкому господству. По этой причине кто-то из древних весьма справедливо заметил, что среди людей, которые от природы все равны, немного найдётся таких, кто способен безропотно сносить разницу в положении, созданную судьбою, и, будучи вынужден уступать, не порицает вышестоящих, дабы показать, что если по могуществу он сравняться с ними не может, то по достоинству их превосходит.
Раздел IV,
в котором идёт речь о чиновниках финансовых ведомств
Финансисты[497] и откупщики[498] составляют особую группу, для государства вредную, но всё-таки необходимую.
Этот род чиновников – зло, без которого невозможно обойтись, однако его следует удерживать в приемлемых границах.
Неумеренность и пороки этих лиц зашли так далеко, что терпеть оные больше нельзя. Их дальнейшее обогащение приведёт к разорению государства и их собственной гибели, давая повод к завладению их имуществом на основании одних только сведений о чрезмерных богатствах, накопленных ими в непродолжительное время, и явной разницы между тем, что у них было при вступлении в должность, и тем, чем они владеют ныне[499].
Конечно, такая мера может стать причиной крупных ошибок и послужить предлогом для весьма несправедливых притеснений. Я касаюсь этой темы мимоходом вовсе не для того, чтобы посоветовать применить указанную меру на практике, что чревато многими злоупотреблениями. Однако я придерживаюсь мнения, что нельзя будет выдвигать на этот счёт обоснованных жалоб, если осуществить сие с такой осторожностью, чтобы при наказании тех, кто стремительно обогатился благодаря одной только ловкости рук, не были затронуты под этим видом и те, кто приобрёл богатство и влияние либо благодаря своей бережливости, то есть одному из самых невинных способов обогащения, либо исключительно благодаря милости своего повелителя, что освобождает их от вины, либо получая вознаграждение за свои услуги, что является ещё одним способом, причём не только безупречным, но и самым законным из всех возможных, поскольку, будучи выгоден подданным, он полезен и государству, которому станут всегда служить лучше, если к тем, кто служит ему с толком, относятся наилучшим образом.
Совершенно необходимо исправить нарушения, допускаемые финансистами, иначе они в конце концов доведут королевство до разорения, а оно и так настолько меняется внешне из-за их воровства, что ежели не положить этому конец, то в недалёком будущем и вовсе станет неузнаваемым.
Золото и серебро, в которых финансисты купаются, позволяют им породниться с лучшими домами королевства, которые таким образом вырождаются и плодят лишь метисов, столь же далёких от благородства их предков, сколь часто далеки бывают они от подобия их лиц.
Могу сказать как очевидец, что во множестве случаев нерадивость или злой умысел откупщиков причинили немалый вред государственным делам.
Хорошо обдумав все способы исправления нарушений, допущенных финансистами, осмелюсь сказать, что лучше всего было бы сократить их число до минимально возможного и поручать в важных случаях службу[500] людям порядочным, подходящим для вверенных их попечению дел, а не таким, которые, будучи облечены постоянным званием, полагают, что получили достаточные основания для того, чтобы красть безнаказанно.
495
Из этого абзаца видно, что на первых порах Ришельё собирался наделить интендантов полномочиями передвижных инспекторов-ревизоров, т.е. передать им лишь контрольные функции (в целях осуществления центральной властью контроля за деятельностью губернаторов, а также представителей короля на местах), но не управление как таковое. Однако впоследствии большинству из них удалось добиться фактической власти, правда, не без определённых трений с губернаторами и местными судебными органами, полномочия которых они постепенно прибирали к рукам. Чаще всего интендантам вменялось в обязанность осуществлять контроль сразу за тремя сферами деятельности: финансами, юстицией и полицией. При Людовике XIV эти должностные обязанности были окончательно закреплены за ними и даже существенно расширены, а сама должность интенданта стала в провинциях почти постоянной.
496
Данное высказывание Ришельё оказалось пророческим: без особого преувеличения можно сказать, что именно административный кризис, усугублённый финансовыми неурядицами, возникшими, в частности, из-за отказа парламента утвердить королевские указы о реформе финансов, вызвал в конечном итоге необходимость созыва Генеральных штатов в 1789 г. – это стало предпосылкой к Французской революции и произошедшей в ходе неё ликвидации монархии. Вышеупомянутый административный кризис возник в 1770 г. К этому времени парламенты приобрели огромные полномочия. Король Людовик XV, не без оснований увидевший в этом посягательство на свою абсолютную власть, издал приказ об их подчинении (7 декабря 1770 г.), а после их решительного протеста – все судьи Парижского и некоторых провинциальных парламентов подали в отставку, чтобы оказать давление на королевскую власть, – выпустил именное повеление (lettre de cachet) об аресте и изгнании всех мятежных судей (19/20 января 1771 г.). До 1774 г. королевский министр Мопу занимался созданием парламентов другого типа: с назначенными судьями, лишёнными административной и политической власти. После восшествия на престол Людовика XVI (1774 г.) реформа была свёрнута, судей – членов Парижского парламента призвали обратно, а сами парламенты получили прежние полномочия – со всеми вытекающими отсюда последствиями.
497
Под финансистами (фр. financiers) подразумеваются как чиновники финансового ведомства, так и кредиторы. Зачастую состоятельные высокопоставленные чиновники были кредиторами правительства; они же покупали должности, дававшие доступ к управлению государственными финансами на различных уровнях.
498
Откупщики (фр. partisans, traitants, fermiers) – лица, бравшие на откуп сбор какого-либо налога. С ними заключался договор, по которому они принимали на себя обязательство направлять в казну определённую сумму. Крупные откупщики сами налогов не собирали, а уступали это право нескольким мелким сборщикам, действовавшим на местах. Последним нередко приходилось собирать налоги с применением вооружённой силы.
499
Одним из эдиктов 1625 г. предусматривалось проведение таких проверок раз в 10 лет, однако в 1635 г. было введено налогообложение финансистов по количеству лет, проведённых ими на службе, т.е. они должны были платить фиксированную сумму, не зависевшую от величины их состояния.
500
Чиновничьи должности различались в зависимости от срока их существования. Одни были постоянными (offices), и лица, занимавшие эти должности (officiers), являлись их собственниками. Другие носили временный характер, они назывались поручениями (commissions), и лица, получавшие такие временные поручения или полномочия и называвшиеся «комиссарами» (commissaires), права собственности на них не имели.