Страница 16 из 129
Медаль (позолоченная бронза, литьё)
Ж. Варен (1604 – 1672), 1630
Аверс: профиль кардинала Ришельё
Реверс: победоносная Франция едет на триумфальной колеснице, управляемой Славой, трубящей в горн, на вымпеле которого – герб кардинала Ришельё; к колеснице прикована укрощённая Фортуна.
Надпись на поле гравюры гласит: «TANDEM VICTA SEQVOR» (Наконец побеждённая, я бегу следом).
Та же сцена изображена и на реверсе медали с портретом Людовика XIII. Медаль имела огромный успех и была выпущена большим тиражом в серебре и бронзе.
Затем Вы завоевали Савойю[182], обратив в бегство армию из 10 тыс. человек пехоты и 2 тыс. конников, которые, держа оборону в подобной гористой местности, находились в более выгодном положении, чем 30 тыс. воинов, подступивших к ним для начала атаки.
Вскоре после того Ваши войска, находившиеся в Пьемонте, отличились в сражениях при Авильяне и Кариньяно[183], а взятие Валенцы[184], укреплённой герцогом Савойским, показало, что никакая сила не способна противостоять справедливому походу короля, столь же осенённого фортуной, сколь наделённого могуществом.
Была оказана помощь Касале[185], причём вопреки не только почти единодушному мнению всех вокруг[186], но и представлениям герцога де Монморанси, назначенного для выполнения этого плана, а также пришедшего ему на смену Марийяка[187], которые оба громогласно заявляли, что это совершенно безнадёжное предприятие.
Освобождение этого города было особенно примечательно тем, что неприятельская армия, превосходившая по силе Вашу, закрепилась на подступах к герцогству Миланскому, которое снабжало её всем необходимым, и находилась под прикрытием стен Касале, отданного ей в руки, но была, однако, вынуждена оставить его, а также ещё пять крепостей, которые испанцы занимали в окрестностях княжества Монферрато.
Ежели учесть, что на пике осуществления этого плана Ваше Величество находились при смерти[188] и что, какая бы опасная болезнь ни терзала Ваше тело, душой Вы страдали гораздо сильнее; ежели ещё принять во внимание, что Ваша мать, Королева, с подачи некоторых горячих голов создала мощную партию, которая, ослабив Вашу власть, укрепила позиции многих Ваших врагов; и ежели к тому же осознать, что они ежедневно получали известия о том, что в скором времени вернейшие слуги Вашего Величества, коих они и ненавидели и боялись, окажутся уже не в состоянии причинять им неприятности[189], то будет невозможно не признать, что милость Божья более способствовала Вашим успехам, нежели предусмотрительность и сила человеческая.
Маршал Луи де Марийяк
Именно в это время Королева-мать предпринимала все мыслимые усилия, дабы изгнать советников Вашего Величества и назначить новых членов Совета[190] по своему усмотрению. И в то же самое время злонамеренные люди, влиявшие на герцога Орлеанского, прикрываясь его именем, делали всё возможное, дабы меня погубить.
Мать и сын заключили союз, который вредил скорее государству, нежели тем, чьего ниспровержения они открыто добивались, поскольку при тогдашнем положении дел невозможно было произвести никаких перемен в государстве, не приведя его к краху[191].
Сын обещал оставить мысли о браке с принцессой Марией, которого мать страшилась так сильно, что, дабы не допустить его, распорядилась в Ваше отсутствие поместить принцессу в Венсеннский замок[192], откуда она была освобождена только при этом условии, а мать обязалась взамен добиться моей отставки и удаления от Вашего Величества.
Чтобы придать этим обещаниям больше веса, они были изложены на бумаге, которую герцог де Бельгард долгое время носил за пазухой в знак того, что они близки его сердцу, и для уверения сочинителей документа, что если он его и потеряет, то лишь вместе со своей жизнью.
Никогда ни в одном государстве заговорщики не были столь сильны; легче назвать тех, кто не был замешан в заговоре, чем тех, кто был к нему причастен.
И особенно восхищает в Вашем поведении в тогдашней обстановке то обстоятельство, что, не имея в тот момент возможности ни с кем посоветоваться, Ваше Величество действовали на свой страх и риск[193] и в одиночку смогли противостоять давлению матери, ухищрениям всех её приспешников и моим собственным мольбам об отставке[194], коей я добивался в угоду Королеве, которая так страстно о ней мечтала.
Говорю так потому, что верный Вам маршал де Шомберг в то время не был рядом с Вашим Величеством[195], а хранитель печати Марийяк находился в рядах тех, кто, оказывая содействие планам Королевы, вредил Вам.
Вы поступили весьма благоразумно, удалив по собственному решению хранителя печати[196], ибо тем самым Вы избавились от человека, наделённого таким неимоверным самомнением, что он считал любое дело неудачным, если оно совершалось не по его указанию, и воображал, будто для осуществления его намерений, подсказанных ему рвением, заслуживающим названия неделикатного, ему дозволены многие дурные средства.
Герцог Гастон Орлеанский
Портрет работы А. Ван Дейка (1599 – 1641). 1634
Холст, масло. Шантийи, Музей Конде (Франция)
Наконец, Ваш поступок был настолько мудр, что Вы не дали Королеве ничего, что было бы невыгодно государству, но и не отказали ей ни в чём, разве что в удовлетворении тех её требований, ради которых Вам пришлось бы действовать вопреки совести и пойти как против неё, так и против самого себя.
Я мог бы умолчать о мире, заключённом в Регенсбурге[197] между Вашим Величеством и Австрийским домом, поскольку он был заключён Вашим послом на таких условиях, для которых, как признал даже сам император, тот не имел полномочий[198], а следовательно, к числу Ваших деяний причислен быть не может. Ошибку посла нельзя вменить Вам в вину, однако если задуматься, то станет ясно, что потребовалось как немалое великодушие, чтобы вынести тяжесть этой ошибки, так и незаурядная ловкость для её исправления, дабы не лишиться мира, чрезвычайно необходимого государству в то время, когда Вашему Величеству случилось пережить столько напастей.
Поступок сей будет считаться одним из величайших Ваших свершений, и потому здесь нельзя о нём не упомянуть.
Государственные интересы требовали образцово наказать того, кто преступил Ваши указания в таком деликатном деле и в столь важном случае, но доброта Ваша связала руки правосудию, так как, хотя виновный и был единственным послом, всё же действовал он не в одиночку, а со своим заместителем[199], занимавшим такое высокое положение, что уважение к нему[200] побудило Вас рассмотреть скорее причины, приведшие к совершению ошибки, нежели саму ошибку.
182
13 мая 1630 г. французская армия вступила на территорию герцогства Савойского, а к концу месяца захватила его почти целиком. Сокрушительное поражение стало тяжким ударом для герцога Карла Эммануила Савойского, и 26 июля он умер, оставив престол своему сыну, Виктору Амедею I.
183
Победы были одержаны в июле 1630 г. войсками под командованием герцога де Монморанси и маршала д'Эффиа.
184
Это событие произошло в октябре 1630 г.
185
Осенью 1629 г. генерал Спинола вновь осадил Касале. 30 мая 1630 г. он взял город в блокаду, и держалась только крепость. К маршалу Туара, осаждённому в этой цитадели, был направлен экспедиционный корпус под командованием герцога де Монморанси и маркиза д'Эффиа. 8 сентября между воюющими сторонами по инициативе Папы Урбана VIII было заключено перемирие. 26 октября 1630 г., когда французские войска готовились перейти в наступление на испанские позиции, преемник Спинолы, генерал Гонсальво де Кордоба, дал согласие снять осаду Касале и вывести войска из города.
186
Как уже неоднократно отмечалось, ещё в июле 1629 г. Ришельё настаивал на вмешательстве в дела Северной Италии, но тогда не получил поддержки в Королевском совете. Происпанская партия в окружении Марии Медичи, в частности хранитель печати Марийяк и кардинал де Берюлль, настаивала на прекращении французских завоеваний в Северной Италии, так как они неминуемо вели к прямому столкновению с Испанией. 13 апреля 1630 г. Ришельё подал королю знаменитый меморандум, в котором предложил ему выбор между почётным миром, который приведёт к потере Италии, и длительной и дорогостоящей войной. В итоге Людовик XIII решил продолжать войну.
187
Имеется в виду маршал Луи де Марийяк, приходившийся младшим братом хранителю печати. Ришельё предложил назначить его командующим королевских войск в Италии в угоду Марии Медичи.
188
Во время второго итальянского похода Людовик XIII в июле 1630 г. прибыл в действующую армию, которой командовал Ришельё, но внезапно заболел дизентерией и был вынужден вернуться в Лион. Там его начали мучить приступы лихорадки, и 29-30 сентября ему стало так плохо, что все с минуты на минуту ожидали его смерти; был даже приглашён священник, который соборовал короля. Однако на следующий день случилось настоящее чудо: королю неожиданно стало лучше, и он быстро пошёл на поправку.
189
В случае внезапной кончины Людовика XIII в 1630 г. престол унаследовал бы герцог Орлеанский. Приход к власти его партии представлял для кардинала реальную угрозу: он наверняка потерял бы всё, в том числе свободу или даже жизнь. Разумеется, пропали бы даром и все его труды на благо Франции, так как политический курс неизбежно стал бы совершенно иным.
190
Мария Медичи предложила вместо Ришельё назначить первым министром хранителя печати Мишеля де Марийяка, а в Королевский совет намеревалась ввести своих ставленников.
191
Ришельё с самого начала удалось внушить королю мысль о том, что его, кардинала, гибель повлечёт за собой и гибель государства, поэтому король считал своим долгом всячески защищать своего незаменимого первого министра, что спасло и жизнь, и карьеру последнего.
192
Мария Медичи, остававшаяся регентшей во время отсутствия короля, который зимой-весной 1629 г. воевал в Мантуе, а затем в Лангедоке, приказала арестовать Марию-Луизу Гонзага и поместить её в Венсеннский замок. Ришельё удалось убедить королеву-мать освободить принцессу, обещавшую немедленно покинуть Францию и уехать к отцу в Мантую.
193
Действительно, во время «Дня одураченных» (т.е. событий 10 – 11 ноября 1630 г.; см. раздел «Хронология…») все решения относительно судьбы кардинала и других лиц Людовик XIII принял самостоятельно.
194
В первый раз кардинал попросил короля об отставке, когда раскрылся заговор Шале (1626 г.), и до «Дня одураченных» неоднократно вновь обращался к нему с этой просьбой. Трудно сказать, искренним или притворным было его намерение; скорее всего поначалу кардинал просто «шантажировал» Людовика XIII, прекрасно сознавая, что король не сможет управлять государством без него, однако, после того как здоровье Ришельё сильно пошатнулось, он, по всей видимости, уже всерьёз допускал возможность отойти от дел.
195
Он всё ещё находился в Северной Италии.
196
11 ноября на заседании Совета король объявил об отставке Марийяка, которому было приказано удалиться в деревню близ Версаля, и о передаче должности хранителя печати Шатонёфу, одному из доверенных лиц кардинала. Вскоре после этого Марийяка арестовали и препроводили в замок Кан. Позже он был перевезён в Шатодён, где и умер в 1632 г.
197
Переговоры о мире вели в октябре 1630 г. отец Жозеф и дипломат Брюлар де Леон при посредничестве папского нунция Джулио Мазарини, который курсировал между Регенсбургом, Веной и Лионом, где находился Людовик XIII и куда приезжал из Италии Ришельё.
198
Предварительный текст договора, парафированный 13 октября 1630 г., предусматривал, что Франция должна вывести свои войска с захваченных территорий, за исключением Сузы и Пиньероля, герцогу Савойскому возвращались его владения, а кандидатура герцога Мантуанского должна была получить в двухмесячный срок одобрение императора Фердинанда II. Ришельё рекомендовал Людовику XIII дезавуировать своих послов, так как император мог отказаться от признания прав герцога Неверского на Мантую.
199
Официально аккредитован на сейме в Регенсбурге был только Брюлар де Леон, а отец Жозеф выполнял при нём функции советника, однако поскольку капуцин являлся доверенным лицом Ришельё, то фактически всей миссией руководил именно он.
200
Отец Жозеф неизменно пользовался огромным уважением Людовика XIII, который неоднократно пытался получить для него кардинальскую шапку (Папа всякий раз отказывал королю в этой просьбе).