Слабая женщина

Глава 23

Оглашение завещания должно было состояться в банке, с которым давно сотрудничала фирма. Вежливый парень в черном костюме и белой рубашке встретил Орехова у входа и повел по коридору. Этого сотрудника Орехов не знал и еще более насторожился. Странно они встречают главу крупнейшей компании из всех, с которыми работает этот мелкий банк. К Богданову выскочил бы сам президент, а его даже вице-президент не встречает! И с тем и с другим банкиром Орехов был знаком лично, бывал здесь часто, и всегда его встречал кто-то из высшего руководства. А теперь шестерку послали? «Ну ладно, посмотрим, что вы потом запоете», — решил про себя Орехов. Найти более солидный банк и перевести туда все активы — не проблема.

Вежливый сотрудник привел его в небольшую комнату, где за столом сидели Волченков и секретарша Богданова, хоть и напомаженная сверх всякой меры, а все же синяки проглядывали сквозь толстый слой пудры. Значит, и ей что-то перепало: дом или дача, какие-то деньги. Да ладно, пусть забирает и валит из фирмы на все четыре стороны. С сегодняшнего дня он ее знать не знает. Как и Волченкова, уже ясно, кто займет его место, классный специалист и предан ему на все сто. Волчонку тоже что-то перепало, может, часть акций, но это не меняет сути дела. Отныне он глава фирмы. Третьим в комнате был невысокий худой старик, нотариус Мирослав Иосифович Буркин, давний приятель Богданова и его юридический консультант в сложных вопросах.

— Здравствуйте, — сказал Орехов, присаживаясь на свободный стул.

— Добрый день, Кирилл Васильевич, добрый день, — сказал нотариус, вскочил со стула, подбежал к Орехову, приятно улыбаясь, пожал ему руку.

Это немного расслабило Орехова, старик-то все знает, понимает, с кем говорит. Да только консультировать фирму он больше не будет, другие, более толковые, консультанты есть. Волченков ответил нейтрально, а Ира только кивнула и опустила глаза.

— Ну так что, все в сборе, или еще кого-то ждем?

— Все, Кирилл Васильевич, все, — закивал Буркин. — Сейчас принесут — и начнем.

В ту же минуту дверь открылась, и другой сотрудник в черном костюме и белой рубашке положил на стол конверт и удалился. На конверте были личная печать Богданова на сургуче и две банковские печати. Буркин взял конверт, и в этот момент Орехов спросил:

— Простите, Мирослав Иосифович, а то, что Волченков до оглашения завещания должен исполнять свои обязанности, тоже указано в завещании?

— Нет, Кирилл Васильевич. Это дополнение Илья Ильич прислал факсом с острова, хотите посмотреть копию?

— Копия не считается, — нахмурился Орехов.

— Разумеется, но у меня есть запись разговора с Ильей Ильичом. При возникновении спорных моментов решать их может только суд. Формально не считается, но если экспертиза подтвердит подлинность подписи Богданова и подлинность его голоса, суд может учесть эти обстоятельства.

— Крючкотворы, — сказал Орехов. — Ну давайте оглашайте, что там написано.

Буркин сломал печати, вскрыл конверт, достал листок бумаги с синими печатями и негромко стал читать.

— «Я Богданов Илья Ильич, — далее был назван номер паспорта, серия, дата выдачи, — находясь в здравом уме и трезвой памяти, составил это завещание абсолютно добровольно, без какого-либо принуждения. В случае моей смерти завещаю свое имущество следующим лицам. Московскую квартиру, расположенную по адресу: улица Владимира Кушнарева, дом 15, квартира 38, и дачу в поселке Карасево мой секретарше Евсюковой Ирине Петровне».

Ира вскинула глаза, часто заморгала длинными ресницами. Хотелось подпрыгнуть, закричать что-то вроде — йе-ес!!! Но обстановка не позволяла. Какой же он все-таки молодец, Илья! Ну просто чудо, а не человек был рядом с ней, а она... свинья! Что-нибудь сделает обязательно. Сына своего назовет Ильей! И до самой смерти будет помнить этого благородного мужчину, пусть и пожилого и вора в прошлом, но настоящего джентльмена.

— «Тридцать миллионов долларов в банке «Либертад» на Антигуа, номер счета прилагается, я завещаю в равных пропорциях начальнику службы безопасности фирмы «ФармаБосс» Волченкову Михаилу Степановичу и церкви Пресвятой Девы Марии на улице Владимира Кушнарева».

Волченков нервно стиснул кулаки. Пятнадцать миллионов баксов ему? Ну, босс, ну дает! О таких деньгах он лично даже и не мечтал, надеялся только на то, что в завещании будет оговорено его присутствие на должности начальника службы безопасности. Ну, босс! Это ж надо — пятнадцать миллионов! А что с ними делать? Хрен его знает...

— «Семьдесят два миллиона долларов, находящиеся на счете цюрихского банка «Кредит», номер прилагается, — продолжал монотонно читать Буркин, — я завещаю следующим лицам и в следующих пропорциях. Шестьдесят миллионов — Ирине Петровне Евсюковой, моей секретарше, шесть миллионов — Орехову Кириллу Васильевичу, четыре следует разделить между сотрудниками фирмы в качестве премии». Два миллиона завещано вашему покорному слуге. — Буркин учтиво поклонился.

Орехов мрачно усмехнулся. Шесть миллионов у него и своих имеется, мог бы и побольше оставить. Зачем этой шлюшке такие бабки? А Ира поначалу не поняла, что все это значит. Волченков смотрел на нее широко раскрытыми глазами, такого его она никогда не видела.

— Простите, Мирослав Иосифович, мне еще и деньги полагаются? — робко спросила она нотариуса.

— Разумеется, деточка, разумеется. Шестьдесят миллионов.

— Сколько?

— Шестьдесят миллионов. Долларов.

— Ну, ты даешь! — сказал Волченков.

— Хорошо дает, — мрачно усмехнулся Орехов. Трудно пережить, что какая-то пигалица в одночасье стала богаче его.

Ира неуверенно пожала плечами, потом тряхнула головой, пытаясь убедиться, что это не сон. Да вроде нет. Они в банке, Мирослав Иосифович — уважаемый нотариус, иногда заходил к Илье, она его знает, но... Шестьдесят миллионов? Долларов?!! И это ее деньги?!

Она вздрогнула и потеряла сознание.

Буркин растерянно замолчал, а Волченков схватил со стола графин с водой, вылил на голову девушки. Орехов мрачно усмехался, глядя на это. Ира открыла глаза, с изумлением посмотрела на всех присутствующих. За время короткого обморока ей привиделось, что она с Ильей на Акульем острове, и вдруг — какая-то комнатушка.

— Шестьдесят миллионов долларов из швейцарского банка ваши, — повторил нотариус специально для нее.

Ира согласно кивнула и только теперь начала понимать, что для нее теперь начинается совсем другая жизнь. С телохранителями, с ограниченными возможностями передвижения, но неограниченными возможностями потребления. Что лучше, а что хуже, она не могла понять.

— «Акции фирмы «ФармаБосс» в количестве семидесяти процентов, принадлежащие мне, я завещаю...» — Буркин сделал паузу, оглядел присутствующих.

Орехов снова напрягся. Вот оно, самое главное! Бабки мелочи, такие деньги, как у этой облезлой, мокрой кошки, он сделает себе через пару лет. Главное — фирма!

— « ...я завещаю все, в количестве семидесяти процентов, — монотонно бормотал Буркин, — Евсюковой Ирине Петровне, моей секретарше».

Даже Волченков изумился, глядя на Иру.

— Как — все? — нервно облизнув пересохшие губы, спросил Орехов.

— «При условии, что она сохранит за Волченковым Михаилом Степановичем должность начальника службы охраны».

— Да это чушь собачья! — заорал Орехов. — Это противоречит договору, заключенному при вашем же участии! Половина акций мои! Независимо от условий завещания! Вы же сами это прекрасно знаете.

— Да, Кирилл Васильевич, но, к сожалению, я делаю то, что обязан делать. Оглашаю волю покойного.

— Это завещание тоже было послано факсом?

— Нет, оно составлено третьего августа текущего года при моем полном участии.

Третьего августа! До отъезда босса на Акулий остров. Волченков судорожно соображал и... ничего не мог понять. Выходит, босс знал о том, что Орехов играет против него? Специально устроил эту поездку? А почему он оставил на хозяйстве эту девчонку? Бабки ей дал — понятно, теперь — она босс. Но почему? И самое главное, он знал, что после его смерти произойдет?! Но это просто фантастика! Ну, босс!.. Провидец, да и только! Знал, что сделает он, — это понятно, сделает, если так желает босс. Но поведение Орехова, все эти дела на даче Романчука? Знал? Потому так просто отсрочил его платежи? После его гибели кого первым делом прижмет Орехов? Понятно — Романчука, и есть для этого повод. А что сделает он, оставленный при должности? Понятно что. Ну, босс!.. И завещание составил до отъезда на Акулий остров. Это понятно — если его опасения подтвердятся (а они подтвердились), оно в силе, если нет, завещание без проблем можно переделать после возвращения в Москву.