Слабая женщина

Волченков встал с кресла, ушел из кабинета, как уходят победители — без лишних слов. А Орехов призадумался, глядя ему вослед.

Ведь не случайно этот потенциальный убийца вел себя так уверенно. Знал об изменениях, которые босс сделал в завещании. Какие еще изменения сделал этот долбаный старикашка? Поди знай...

И даже не посоветовался с ним, с первым замом, которому всецело доверял! Ну и что это означает? Доверял, а потом перестал? Почему? Догадался, что это он, Орехов, организовал поездку симпатичных мужиков на Акулий остров? Чтобы окончательно достать босса? Откуда? Да нет, это уж слишком. Но придется потерпеть четыре дня этого Волчонка и эту сучонку в «предбаннике» кабинета, который он скоро займет. А ничего другого просто быть не может, фирма держится на нем одном. А эти козлы... ну пусть помаячат тут еще четыре дня. Он потерпит, а вот потом... Ну да это их личное дело.

Глава 14

Тихой мышкой Лана Романчук скользнула в квартиру, заперла дверь. Сначала заглянула в комнату детей — они спали, потом приоткрыла дверь спальни — муж лежал в кровати, смотрел телевизор.

— Все нормально, Боря? — спросила Лана.

— Нормально... — пробурчал Романчук. — За исключением того, что у детей нет матери, а у мужа — жены.

— Боря, ты же знаешь, что у меня контракт, я зарабатываю деньги...

— Ночью? О, власть искусства! Коварная, обольстительная власть. Нам, абсолютно простым и скромным аптекарям, лишенным воображения, ее не понять, — усмехнулся Романчук.

— Перестань паясничать, Боря. Это не смешно.

— Твои гонорары меня не интересуют, Лана. Я эти деньги зарабатываю за один день, — сказал Романчук, теперь уже серьезно. — И между прочим, сильно рискую. Ты могла бы внимательнее относиться к своему мужу, детям, семье.

Его назидательный тон разозлил Лану.

— Боря? Что все это значит?

— То, что слышала. Уже одиннадцатый час. Интервью твое давным-давно кончилось, а где ты была?

— Ты, аптекарь, много знаешь, как делаются интервью со звездами, да? — раздраженно спросила Лана. — Это тебе не аптечные киоски, посложнее будет!

Романчук презрительно усмехнулся:

— Лана, дорогуша ты моя, все твои интервью и гонорары на аптечных киосках держатся, так что... Не плюй в колодец, из которого пьешь. Хочешь возразить — попробуй.

— И не подумаю! — крикнула Лана. — Но то, что ты себе воображаешь, — полная чепуха, понял?!

Она закрыла дверь спальни и пошла в ванную. Он не имел права на свои гнусные намеки. Во всяком случае, сегодня. Да, она брала интервью у известного артиста, но тот оказался примерным семьянином, даже в ресторан потом не пригласил. Так почему же она дома вынуждена выслушивать от мужа всякие гадости? Это уж слишком!

В ванной было хорошо, упругие струи душа ласкали ее обнаженное тело, но в голове роились смутные мысли. Возвращаясь домой, она придумала отличное шоу на телевидении, что-то смутное крутилось в голове месяца два и вдруг обрело конкретные очертания, да такие конкретные, что хотелось тут же поделиться с кем-то своими идеями, может быть, поспорить, в споре не всегда рождается истина, но детали уточняются и конкретизируются — всегда. Хотела поговорить об этом с мужем, заодно и намекнуть, что для этого проекта нужен начальный капитал, разумеется, он вернется в виде денег от рекламы, и не просто вернется, а по меньшей мере утроится...

Поговорила! И надо ж такому случиться — именно сегодня, когда вела себя как образцовая супруга, он вздумал высказывать свои претензии! А раньше молчал!

Идиот. Все настроение испортил. А она размечталась: расскажет о своем проекте, потом устроит настоящее сексуальное пиршество, потом и о деньгах можно поговорить...

Лана выключила душ, вытерлась махровым полотенцем, надела ночнушку, халат и пошла в спальню. Еще злилась, но уже понимала: ссориться с мужем себе дороже. Значит, нужно как-то успокоить его. Непростая задача! Просто обнять — оттолкнет, он упрямый, и весь вечер будет окончательно испорчен.

Романчук мрачно смотрел на экран телевизора, и было понятно — все, что там говорят и показывают, его абсолютно не интересовало. Лана сняла халат, легла под одеяло.

— Борь, сегодня я беседовала с таким семьянином, он даже меня в ресторан не пригласил. Зануда жуткий. А поздно вернулась потому, что съемки были после спектакля. Он сова, понимаешь? До двенадцати спит, во второй половине дня репетиции, потом спектакль, и только после этого может выкроить час для интервью. Пришлось ждать, заодно и спектакль посмотреть, я его уже видела, но освежить детали никогда не мешает.

— Я понимаю, Лана.

— И все-таки злишься? Только честно, Борь.

— Нет.

— Знаешь, у меня появилась отличная идея...

— А у меня отличная головная боль.

— Проблемы? Расскажи.

— Богданов погиб, я тебе говорил об этом...

— Ну и? У тебя ведь там все схвачено.

— Да? Ты так думаешь?! — заорал Романчук, но тут же успокоился. — Ты с кем флиртовала до меня, не с Ореховым ли? Так он теперь хозяин. И знаешь, чего требует?

В любовном сериале героиня бы немедленно подумала, что отвергнутый любовник хочет вернуть свою даму, и оказалась бы права, но это был не любовный сериал, а обыденная российская действительность, поэтому Лане долго не пришлось раздумывать над ответом.

— Срочно заплатить по контрактам?

— Именно.

— Скотина! Богданов обещал ведь тебе отсрочку! — Лана и вправду негодовала, забыв о личных обидах.

Да кто он такой, этот Орехов?! Богданов ей всегда комплименты говорил, даже статьи ее почитывал, приятный был мужчина, а Орехов... Ну, встречались когда-то, и что? Она влюбилась в Бориса, честно сказала об этом Орехову, и они расстались по-хорошему. Что ж он теперь гадости делает?

— Богданова теперь нет, есть Орехов.

— Хочешь, я позвоню ему?

Сказала и тут же поняла, что сморозила глупость. Лет пять назад они встречались на его даче, но это было... совсем не то. И он тоже понял это. Дурацкое было свидание, и сама никакого удовольствия не получила, и поняла, что он тоже не в восторге. Что было — прошло.

— Себя предложишь, что ли? — усмехнулся Романчук.

— Нет, но у меня есть знакомые на телевидении, да и в прессе...

— Ну и что? По контракту я должен платить. Богданов пошел мне навстречу, но теперь это ничего не значит. Все договоренности с Богдановым аннулированы.

— То есть отправлены в анус?

— Именно.

— И ты теперь банкрот?

— Нет. У меня стабильная прибыль, в принципе могу отдать деньги, если затяну пояс, понимаешь, да? Но у Орехова много недоброжелателей, Богданова боялись и уважали, а его попытаются съесть. Хочу сыграть на этом.

— Нами рискуешь? Тогда не надо, Боря. — Лана придвинулась к мужу, обняла его грудь, поросшую рыжими волосами. — Я и про свой проект забуду... до лучших времен.

Романчук внимательно посмотрел на жену, усмехнулся, тоже обнял ее, коснулся пальцами коричневого соска, выскочившего из ночнушки, придавил его. Лана тихонько охнула.

— Я ничем не рискую. Но у меня есть записи переговоров с Богдановым. С его секретаршей. Я посмотрю, как он отреагирует на это. А потом... я знаю, что делать. И это опасно только для меня одного. Вас Орехов тронуть не посмеет.

— Ты думаешь?

— Убежден.

— Борь... я хотела рассказать тебе о своем новом проекте, с этим и мчалась домой, но теперь... Просто хочу сказать — я с тобой, понял?

Она не врала. Все было в их жизни, и сама изменяла, и точно знала, когда муж провел вечер с другой женщиной, но была семья, дети, дом, где она чувствовала себя хозяйкой и могла отдохнуть, расслабиться. Какая женщина захочет лишиться всего этого? Разве что сумасшедшая любовь к олигарху подвигнет на такое. Но у нее ничего похожего и не предвиделось, поэтому, как всякая умная женщина, она готова была защищать то, что есть. Свое, родное. А теперь вдруг почувствовала что-то вроде прежней страстной любви к Борису. Он и вправду ничего не жалел для нее, для семьи, а теперь какой-то придурок угрожает ему? Да пусть только попробует!